Шины сцепились с грунтом в последнюю секунду. «Ситроен» прыгнул метра на полтора вперед. К сожалению, дорога оказалась настолько узка, что развернуться одним махом не получилось, и колесо со стороны водителя провалилось в дренажную канаву на обочине. В этот момент их и настиг «мерседес». Захрипел рвущийся металл, и машина, ревя незаглушенным двигателем, еще больше нависла над канавой. За миг до падения Эсфири удалось-таки распахнуть свою дверцу, и девушка кувырком выбросилась на гравий.

Корма «мерседеса», впрочем, все еще надвигалась на нее, и, едва поднявшись на разбитые колени, девушке пришлось вновь ничком кинуться на землю. Бампер прошел буквально в миллиметрах у нее над головой.

Вражеская машина наконец замерла. Лежа под днищем, Эсфирь вытянула шею и из-за задней полуоси увидела пару блестящих ботинок. Должно быть, это водитель. Мужчина шагнул вперед, постоял в нерешительности, затем пошел назад. «Наверное, он опасается, не вооружены ли мы», – подумала девушка. Тут раздался звук, который нельзя спутать ни с чем: передергивание пистолетного затвора. Извиваясь ужом, Эсфирь еще глубже забралась под машину и поморщилась, задев спиной раскаленный коллектор выпускной системы.

– Schnell! – рявкнул кто-то над головой. – Haast![17]

Сейчас блестящие ботинки маячили у заднего бампера фургона. Тот, кто подал команду, по-прежнему не показывался. Девушка отползла вбок, перекатом свалилась в канаву и двинулась по ней, держась как можно ниже и тише. Из-за кузова она уже могла видеть спину стоявшего человека. Шток!

Тот осмотрелся, нет ли кого еще на дороге, затем вскинул пистолет и опасливо пошел к канаве.

Эсфирь медленно приподнялась на колени и увидела, что их с Мартином машина лежит вверх колесами. Даже если глубина воды не превышает нескольких сантиметров, потерявший сознание Хенсон вполне может захлебнуться.

Ей вспомнилось, как Йосси Лев сказал Мартину, дескать, Эсфирь и с голыми руками стоит любого вооруженного человека. «Самонадеянность тебя погубит», – подумала она, к тому же рядом не имелось ничего подходящего для атаки: один лишь гравий, песок да трава.

– Вылезай! – крикнул Шток. – Вылезай, или я стреляю!

Из перевернутой машины не доносилось ни звука. Шток сделал движение, словно был готов сунуть свой пистолет за ремень. «Ага, вот подходящий момент», – подумала Эсфирь. Шток, однако же, переложил пистолет в левую руку и выстрелил в заднюю часть автомобиля.

Хочет поджечь бензобак!

Прыжок, второй – и Эсфирь бросила свое тело вперед, целясь вытянутой ногой в спину Штока. Тот услышал хруст гравия и уже успел повернуться на четверть оборота, когда пятка девушки врезалась ему в подмышку и отбросила мужчину прямо на «мерседес». Глухой звук удара, и Штока отшвырнуло ничком в канаву. Ушло не меньше секунды, пока он соображал, в чем дело. Все еще оглушенный, он помотал головой и принялся шлепать вокруг себя руками в поисках пистолета, пропавшего под слоем воды и грязи, подернутых радужной пленкой.

– Мартин! – крикнула Эсфирь. – Мартин!

В воздухе стоял сильный запах бензина, и девушка торопливо съехала на пятой точке в канаву. Хенсон, засыпанный блестящими кусочками стекла, уже подтягивался на руках, продираясь сквозь узкое окно дверцы.

Над ними на дороге взревел двигатель, и Эсфирь услышала скрежет коробки передач.

– Давай же! – крикнула она, таща Хенсона за локоть. – Их двое!

Тут «ситроен» заскрипел, и днище опасно просело вниз. Хенсона вот-вот раздавит! Девушка уперлась пятками в маслянистую жижу и дернула изо всех сил. Показалась спина Мартина, потом ноги и, наконец, ступни. Один ботинок куда-то потерялся.

– Быстрей! Быстрей! – сдавленно хрипела Эсфирь.

Она лихорадочно огляделась по сторонам и, к своему великому недоумению, увидела, что «мерседес» уже катит по дороге к особняку Де Грутов. Когда Хенсон выбрался совсем, она убрала руки, и машина осела на несколько дюймов. Подхватив Мартина под мышками, девушка вытащила его на траву, и он сел, бормоча что-то невразумительное.

– Ха! – сказал Шток.

Он стоял покачиваясь, весь в грязи и масле от перевернутого «ситроена», но пистолет тем не менее смотрел прямо на них.

– В третий раз я той же ошибки не сделаю! – Он расхохотался. – Сука жидовская!

Глаза Хенсона прояснились, он начал понимать, что происходит. В его сознание наконец-то просочилась мрачная реальность. Помогая партнеру встать на ноги, Эсфирь тем временем лихорадочно соображала, что может сойти за оружие. Ладонью придерживая грудь Мартина, чтобы он не упал, она вдруг нащупала авторучку в кармане его пиджака. Н-да. Лучше, конечно, чтобы на ее месте оказалась кобура с крупнокалиберной машинкой.

Поле по обеим сторонам дороги расчищено, можно сказать, до блеска. Те же валуны, что еще оставались поблизости, пошли на сооружение дорожной бермы[18] и отличались огромным размером. Ни одной мало-мальски приличной палки или даже ветки… На земле, правда, валялся осколок ветрового стекла. Кое-какие декоративные детальки из салона машины. Отломанное зеркало заднего вида. А если Шток подойдет достаточно близко, то она, наверное, могла бы швырнуть ему в глаза пригоршню грязи. Жаль только, что ему вообще не надо сходить с места, чтобы их обоих пристрелить…

– За тобой, – прохрипел Мартин, – за тобой охотятся все подряд. От всех не уйдешь…

– О, мистер Хенсон, у меня друзей больше, чем вы себе можете представить. И в полиции тоже.

– Да уж, за деньги – самое лучшее…

– И на высоких должностях, заметьте. А еще пара-тройка других нам симпатизируют.

– Среди моего народа ты ни одного не купишь, – сказала Эсфирь. – За такими, как ты, мы охотимся уже полстолетия. А когда тебя разыщут, то пощады не жди. Это я тебе обещаю.

– Возможно. Хотя я так не считаю. Но хватит любезностей. Где тетрадка?

– Тетрадка?!

– Угу. Тот самый список, что составил Мейер.

– У моего отца был какой-то список?

«Так вот оно что!» – подумала она.

– Э-хе-хе… Вы меня прямо-таки вынуждаете говорить избитыми штампами. Итак, у вас есть выбор: издохнуть в агонии или же быстро, без мучений. – Он ухмыльнулся, наслаждаясь своей властью и с удовольствием играя роль киношного злодея-киллера. – Выбирайте.

– Мы ничего не знаем, – сказал Хенсон. – Что это вообще за список?

– Так ведь он ей все рассказал. Вот почему она и приехала.

– Я приехала, чтобы повидаться с отцом! – возмутилась Эсфирь. – Человек при смерти, надо же понимать!

– Это ты про себя? Что ж, верно. Сразу после твоего друга.

– Ерунда, – сказал Хенсон. – Ежели он выстрелит, то ему просто кисть оторвет. Пошли отсюда.

Он взял Эсфирь под локоть и медленно развернул девушку к дорожному откосу, словно намереваясь подтолкнуть ее снизу.

Шток вытянул руку вперед, и зрачки Эсфири расширились.

– Вы считаете, немножко водички повредит моей пушке? – насмешливо хрюкнул он.

Девушка замерла.

Хенсон горестно надломил брови и закатил глаза, словно его утомила бестолковость Штока.

– Да нет, не водичка. У тебя грязь в стволе.

Шток мигнул, затем осторожно потянул руку с пистолетом к себе, стараясь одновременно присматривать за пленниками и проверять, насколько прав Хенсон. В то же мгновение Мартин пригнулся, схватил с земли отбитый кусок ветрового стекла, метнул его ребром вперед, как игральную карту, и оба партнера тут же нырнули в противоположные стороны. Шток ловко присел, и стекло разлетелось мелкими брызгами, врезавшись в задний бампер. Спину Штока засыпал дождь сверкающих осколков. Чисто рефлексивно он выстрелил в сторону Хенсона, затем развернул мушку на Эсфирь, но в этот миг наконец-то взорвался ранее простреленный бензобак.

Штока отшвырнуло, он навзничь шлепнулся в канаву, и по воде метнулся оранжевый язык пламени. С противоположной стороны машины Эсфирь уже вовсю месила ногами грязь, торопясь поскорее убраться с пути огня. Когда она остановилась, то позади уже поднимался в небо огромный черный столб вихрящегося дыма. В воздухе стояла вонь горящих покрышек, в лицо бил палящий зной, но она упорно обшаривала слезящимися глазами высокую траву, пытаясь отыскать в ней Хенсона.