— Милая? — Оксана вернулась из душа, обмотанная кучей полотенец, и приподняла руки вверх в попытке успокоить девушку. — Это я, чш-ш, это только я.
— Да, прости, я… Какая-то странная тревога, чуть не умерла от страха.
— Все в порядке, ты дома, здесь нет никого, кроме нас двоих, тише, — Амелина осторожно села на край кровати и, ловко выудив из руки Власовой пистолет, крепко обняла ее.
***
— Кто-то может умереть. Слушай, это все не просто древняя шутка судьбы, нет, твоя душа крепко связана с другой, между вами есть нить, нельзя ее разрывать. Я читала о случаях, когда из-за вот такого выбора… Твоя половинка может действительно умереть, если ты свяжешь свою жизнь со Степой. И это не просто грустно, это не просто чья-то смерть, ты это почувствуешь, ты это обязательно поймешь, и то счастье, о котором ты так мечтаешь, навсегда исчезнет из твоей жизни.
— А что мне делать со своими чувствами? Меня переполняет любовь, мне очень трудно отказываться, и если он будет настойчив — я в конце концов соглашусь, потому что…
— Он — твоя слабость. Любого другого ты бы давно послала куда подальше, особенно после моих слов, — Галя осторожно обняла подругу, гладя по волосам. Синхронные тяжелые вздохи.
— Он — моя слабость, — шепотом повторила Валя, прикрывая глаза, зажмуриваясь, стараясь не плакать. — И что делать? — по щекам неуверенно начали стекать слезы. От боли, от обиды, даже от злости непонятно на кого. Слишком много эмоций, чтобы определиться из-за чего она все-таки плачет.
— Только ждать.
========== Клянусь. ==========
Сигаретный дым не спеша наполнял спальню, медленно захватывая все больше и больше пространства с каждой новой сигаретой, которую Рита брала в руки. За окном февраль, славящийся своим пробирающим до костей морозом, вьюгами и мерзкой снежной крупой, что так и норовит забраться за шиворот, забиться в ботинки и побольнее врезаться в лицо.
Маргарита достает уже, кажется, пятую сигарету. Может быть, шестую, кто же их считал? Тяжелый вздох, глубокий вдох — резкий кашель. В комнате нечем дышать, но ей плевать. В комнате чертовски холодно из-за открытого окна, но ей плевать. Холод и отсутствие воздуха — зимняя норма курильщика. Или сигареты, или комфорт. Она выбирает первое, всегда выбирала.
Щелк. Газовая зажигалка почти всегда срабатывает с первого раза. Удобно, но бесит. Нет повода злиться, нет повода щелкать без остановки. Первая (для этой сигареты) затяжка — очередные клубы дыма скользят по комнате. Рита садится на подоконник и безучастно смотрит вниз, на дорогу, провожая взглядом очередную иномарку. Сколько часов она это уже делает? Хороший вопрос, а у кого есть ответ? Большой черный внедорожник резковато тормозит у тротуара. Ни предупреждающих сигналов, ни учета того, что сзади ехала другая машина.
— Права купил, ездить не купил, — усмехается Власова, делая очередную затяжку. Ей внезапно стало смешно, истерически смешно. Амелина бы испугалась и набрала номер Олега, чтобы срочно брал ром и ехал. Кстати, об Оксане. — Берут крузаки, а потом не знают, что и как с ними делать. И что она находит в этих мужиках? — Рита тушит сигарету и уже заинтересованно наблюдает за машиной, из которой, улыбаясь, выходит длинноногая блондинка. Опять короткое платье, тонкие колготки. Заболеет же. В руках огромный букет красных роз, на лице приторно сладкая улыбка. Она ненавидит розы. Высокий симпатичный брюнет приобнимает ее за талию, но девушка ловко уворачивается, смеется и уверенно шагает в сторону подъезда, несколько раз оборачиваясь. На его звонки она больше не ответит.
— Блять, — Рита соскакивает с подоконника, открывает балконную дверь, берет в руки какую-то кофту и начинает старательно махать ею во все стороны, пытаясь разогнать дым. Попытка не пытка, немного получилось, но какой в этом смысл?
— Рита, это я! — Оксана явно улыбается, неужели ей понравился этот слащавый малый? С ума сойти, как с ней теперь общаться? Не может такого быть, чтобы Марго ошиблась. Нет, точно не может быть, его последующие звонки точно останутся без ответа. Однозначно. Безоговорочно. У Оксаны только один номер, на который она отвечает всегда, что бы ни случилось. Ритин.
— Привет, — Маргарита выходит в прихожую, поправляя удивительно мягкую кофту — подарок блондинки. Мерзкий розовый цвет, но приятная ткань важнее. — Если ты заболеешь, я не буду делать чай и гладить твои длиннющие ноги, ладно?
— Да ладно, твои руки любят мои ноги. Привет, — Оксана улыбается, обнимает Риту за шею и пронзительно смотрит в ореховые глаза. — Ты много курила. Что случилось?
— Все в порядке, Окси, забей, как свидание?
— Я хорошо поела, вон цветочки. Ненавижу розы, но сам факт весьма приятен, но сейчас не об этом. Даю последний шанс: что случилось?
— Клянусь, все было замечательно, на работе все круто, меня похвал начальник, отпустил даже пораньше, а потом я пришла домой и…
— Опять?! — возмущению Оксаны, кажется, не было предела. — Если я встречу эту сукину дочь, то я ее придушу, обещаю.
Рита искренне улыбнулась, качая головой и легко целуя блондинку в щеку.
— Почему ты так уверена, что мой соул — девушка?
— Детка, твои пальцы не могут быть пальцами гетеросексуальной девушки, той, чья судьба связана с каким-то мужиком, нет-нет-нет.
— Окси, боже, что за пошлятина?
— «Окси, боже», — спародировала Амелина, толкая Власову в плечо и легко смеясь. — Такие слова нужно говорить исключительно в кровати, дорогая.
— Только в кровати? Что за консерватизм? — Рита самодовольно улыбнулась, приподнимая девушку за бедра и усаживая на обувницу, которая, судя по высоте, просто идеально подходила для того, чтобы сверху сидела именно эта блондинка. — Так что там со свиданием? То, что ты вкусно поела, я уже поняла, на другие свидания ты и не ходишь как бы, а что за хмырь этот, который водить не умеет? — ее губы медленно приблизились к привычно чувствительной коже на шее, тут же оставляя несколько легких поцелуев.
— Неплохой парень, симпатичный даже, приятный, — Оксана прикрыла глаза, чуть откидывая голову назад. Говорить дальше о каком-то мужике вовсе не хотелось. — Слушай, а это нормально, что… Ну, я хожу на свидания, когда дома сидишь ты, это же бред какой-то, мы вроде как вместе, но эти свидания…
— Расслабься, тебе нужен крутой мужик, так что не вижу проблемы в твоих свиданиях. Тем более, что ты всегда надеваешь мое любимое платье. Всегда уворачиваешься от объятий и не даешь себя целовать.
— Конечно, не даю, я же не такая! — Оксана смеется, закусывая нижнюю губу и уже представляя, как будет снимать то самое платье.
— О, да, ты намного увереннее и пошлее, — Рита смеется, легко прикусывая чувствительную кожу. Знает же, что с утра Оксана будет жаловаться и замазывать тональником следы. Знает и продолжает, потому что в этом вся она.
— Это только с тобой так.
— М-м-м, приятно слышать, приятно, — Маргарита уже уверенно скользила руками по стройным ногам, оглаживая колени и внутренние стороны бедер. Ладони осторожно прикасались к коже, словно в первый раз, и она уже была готова подхватывать Окси и нести до ближайшего дивана, но…
— Твою мать, — сдавленный шепот, переходящий в шипение. Власова согнулась пополам, делая несколько шагов назад и упираясь рукой в стену.
— Рита!
К дивану девушки добрались, но совершенно не в том состоянии, в каком хотелось бы. С трудом переводя дыхание, Рита села на диван, упирая руки в колени. Вдох, выдох.
«И мы снова играем в любимых».
— Второй раз за последние четыре часа, — простая констатация фактов. Оксана все равно спросит, поэтому лучше ответить сразу. — Я там всю комнату прокурила, больно было так, как будто… Не знаю, даже в первый раз так не было, сейчас вообще по жести.
— Я могу сделать хоть что-то?
— Будь рядом, ладно? Ты мне очень помогаешь, одной совсем хреново.
— Да, конечно, да, — Амелина часто закивала, осторожно садясь рядом и кладя руку на плечо Власовой. Тонкие дрожащие пальцы чуть сжались, словно это саму Оксану нужно было успокаивать и поддерживать. — Я точно ее убью, если встречу, клянусь тебе.
