— Ты не в моем вкусе, — Маргарита обворожительно улыбнулась ему и тут же рассмеялась, увидев удивленную гримасу. — Да-да, не всех ты очаровываешь.

Пока Сергей в тишине обрабатывал шокирующую информацию о том, что он может не во вкусе какой-то девушки, Рита собрала оставшиеся улики и обернулась на подошедшего Николая Петровича. Кажется, он завершил опрос, потому что его заинтересованные глаза принялись изучать тело девушки.

— Ну, как у вас тут дела?

— Хорошо, мы закончили, труп и улики можно отправлять в ФЭС, здесь больше ничего интересного мы не выкопаем.

— Я тоже все. Ребята из лаборатории звонили, нашли информацию на убитую и ее родственников, с ними уже связываются, так что пора готовиться к допросам.

Власова и Майский молчаливо кивнули, мысленно поддерживая идею о том, что пора ехать, и сели в служебную машину. Майоры принялись вспоминать какие-то похожие недавние дела, все же не отвергая идею о маньяке, а Рита, фоново слушая их обсуждение, переключилась на мысли о другой девушке.

***

Антонова ушла в морг сразу же после собрания и, закрыв дверь на ключ, тут же оперлась о нее спиной, закрывая глаза. В висках пульсирующая давящая боль, перед глазами мелькают картинки прошлого, руки слегка дрожат, а ноги хотят развернуться и побежать обратно. Слава богу, сознательно можно хотя бы ноги контролировать.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Прошло несколько минут, по ощущениям растянувшие на целую вечность. Боль стала тише, руки более-менее успокоились, перестав так пугающе сильно дрожать. Она смогла сделать несколько неуверенных шагов и сесть за стол.

«Тебе будет очень сложно… Ты не выдержишь этого. Постоянно находиться с ней. Слышать ее низковатый, порой чуть хриплый голос. Чувствовать запах ее духов, неизменный за столько лет. Ощущать прикосновения, тепло…»

Коварный внутренний голос преподнес эту мысль с почти физически ощущаемой ухмылкой. Насмешкой. «Я же говорил…», хотя, казалось бы, как у внутреннего голоса может быть ухмылка и как он мог что-то говорить. Но Валентина очень четко почувствовала это. Поражение. Ее мозг над ней издевается. Неприятно.

— Так, спокойно, — Антонова снова глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз, словно это каким-то волшебным образом могло помочь. — Это было много-много лет назад, это все прошло, оно в прошлом, мы взрослые люди и сможем работать как профессионалы. Я взрослая замужняя женщина, у меня есть дети. Оно в прошлом.

«Что это все? Что оно?» — гадкий чертенок внутри снова ухмыляется. Кажется, ему нравится издеваться, загонять в угол раз за разом.

У Вали не было слов. По крайней мере, она не хотела об этом даже думать.

«Любовь…» — неожиданно мягкий и невероятно сладкий голос внутри заставляет ее слегка улыбнуться, чувствуя, как к глазам подступают слезы отчаяния. Как могут быть чувства живы спустя столько лет. Как может быть такое? Невозможно дать ответ на этот вопрос, но точно можно сказать лишь то, что достаточно доли секунды, чтобы она вспомнила абсолютно любой день из той жизни. Чтобы стать счастливой, хотя бы мысленно.

Но чего ей не хватает сейчас? Есть Степа, дети… Она же не променяет свою семью на…

«На нее… Но она ведь достойна…»

— Нет, семья важнее. Она (Рита или любовь?) действительно в прошлом. Да, я ее знаю, да, были чувства, да, мне очень больно ее видеть, не обнимая и не целуя. Но сейчас она просто моя коллега, сотрудница ФЭС. Просто коллега. Просто сотрудница. Как все остальные. Просто капитан Власова.

В морг завезли тело.

— Наконец-то, можно поработать и забыть об этом всем, — с облегчением выдохнула Антонова, встав из-за рабочего стола и подходя к прозекторскому.

***

— У вас вкусный чай, мне уже нравится тут работать, — слегка улыбнулась Рита, вдыхая аромат фруктового чая в чашке и прикрывая глаза от удовольствия. Она обожала чай со всякими добавками — ягоды, фрукты, шоколад. Среди целого ряда любимых был также вкус клубники и красного перца. К этому ее приучила Валя когда-то очень давно, дав лишь попробовать.

— Чай — это самое главное? — слегка рассмеялся Майский. Ох уж эти женщины, кто их разберет? Что тогда главное в семейной жизни, если на работе это чай?

— Нет, вовсе не самое главное, но очень приятно, когда атмосфера на работе становится домашней. А чай для меня всегда является каким-то маркером дома, уюта и тепла. — Власова мягко улыбнулась ему и сделала небольшой глоток. Божественно, она абсолютно точно хочет здесь работать. Тепло чая, казалось, проникло прямо в ее сердце, делая безумно приятно где-то там внутри.

— Ты же не будешь тут жить? — слегка улыбаясь поинтересовался Круглов. — А то вон тепло, уютно, есть диванчик.

— Слушай, Петрович, а это мысль, — Майский тут же подхватил дух шутки и басисто рассмеялся, хлопая товарища по плечу.

— Нет, конечно, — Маргарита обыкновенно пожала плечами. Кажется, шутка не пришлась ей по душе. — Но планирую проводить здесь много времени, квартиры у меня своей пока нет, я не замужем, — она слегка сверкнула глазами в сторону Сергея. В этот раз ее очередь флиртовать, пусть ее и не интересуют мужчины.

Все рассмеялись. А тем временем в буфет вошла (буквально-таки прокралась) Рогозина.

— Что у вас тут такого веселого? Прохлаждаетесь? — с материнской строгостью, в которой все равно была слышна нежность, спросила полковник, садясь за стол. — Как успехи, тунеядцы?

— Мы съездили на место преступления, труп уже в морге, улики у ребят, мы решили попить чай, — Николай налил чай в чашку и подвинул ее к начальнице, то ли в рамках ухаживания, то ли в попытке задобрить. Или и то и другое. — И к семье погибшей мы тоже уже съездили.

— Ну, что же, молодцы, тогда пейте чай. Спасибо, — она взяла чашку, грея вечно мерзнущие кончики пальцев. — Как тебе работается, Рита?

— Хорошо, но это первый день, трудно еще что-то заявлять, но мне очень нравится, — Рита кротко улыбнулась. — И на работу я настроена.

— Это отлично.

Пить чай все продолжили в тишине — каждый думал о чем-то своем, а через время в буфете остались только Власова и Майский, которые обсуждали дело. Сергей помогал Маргарите с отчетами, говорил, что и где лучше написать, как лучше не выражаться. Они вообще очень быстро нашли подход друг к другу, что их обоих, несомненно, радовало. Капитан была рада, что нашла поддержку и «своего» человека на новом месте работы, а майор был воодушевлен тем, что его подопечная, как он в шутку ее называл, не глупа, быстро все схватывает и понимает. Но больше всего его радовало то, что она действительно чувствующий и понимающий человек — с ней приятно работать.

Пока бравые майор и капитан беседовали о вопросах отчетов и прочих тонкостях исключительно бумажной работы, Рогозина решила заглянуть в морг. Причин на это было несколько: во-первых, хотелось узнать предварительное заключение и направление работы, а, во-вторых… Поведение Вали на утреннем совещании вызвало несколько вопросов. Женщины были старыми подругами, поэтому нетрудно было заметить даже малейшее изменение в настроении, жестах или словах.

— Валь, ну что, можешь уже что-то сказать?

— Галина Николаевна, ну только начала же, — патологоанатом посмотрела на начальницу каким-то непонятным взглядом, то ли жалобным, то ли просто просящим уйти.

— Все в порядке?

— Да, все хорошо, я действительно недавно совсем начала. Могу только подтвердить догадки наших оперативников: умерла девушка от асфиксии, видишь — борозда.

— Мне кажется, или их две?

— Ты права, я еще не до конца разобралась, в чем тут дело, но вполне могу предположить, что ее задушили, потом повесили…

— Хм, — слегка улыбнулась Рогозина, кивая сама себе. Кое-где она это уже слышала. — Власова, наша новая сотрудница предположила то же самое, когда увидела труп. Она действительно достойна этой работы, я думаю. Как минимум углубленной стажировки, а не перебора документации.

— Ну да, такие профессионалы нам нужны, — Антонова слегка кивнула, поскорее отворачиваясь к телу. — Повреждений никаких нет, она не была изнасилована, не была избита, я проведу все исследования и отправлю тебе отчет.