Когда тальятелле доходят до идеального состояния «аль-денте», в дверь неожиданно звонят. На пороге в костюме, безукоризненном даже после девятичасового рабочего дня, стоит Никита. В его руке – увесистый букет.

Затянувшееся переглядывание и вопрос «Что ты здесь делаешь?» грозят превращением аль-денте в слипшийся комок теста, поэтому я молча забираю цветы и, впустив Никиту в прихожую, иду на кухню.

– Соскучился по тебе, малыш, – раздаётся мне в ухо меньше чем через минуту, а тело, прижавшееся сзади, окунает меня в облако туалетной воды, которую я выбирала.

Я уворачиваюсь от губ Никиты, настойчиво прокладывающих дорожку поцелуев по моей шее, и подхватываю кастрюлю с плиты.

– Ты есть хочешь? Через пять минут будет карбонара.

Никита покорно отступает, но не перестаёт при этом улыбаться.

– Я не голоден. Предпочту вино и тебя.

Почему бы мне не подойти к вопросу отношений практично? Никита приехал сам, и он меня хочет. Неземной любви я, как выяснилось, к нему не испытываю. Так почему бы не перестать рыть землю и не начать довольствоваться тем, что есть?

– Вино в шкафу справа, бокалы в сушке. Отнесёшь их в гостиную? Я собиралась посмотреть фильм.

Который, как мы оба знаем, мне досмотреть не удастся, потому что Никита непременно поимеет меня на диване.

Бульк.

Под грохот сердца я отсчитываю удаляющиеся шаги Никиты и гипнотизирую глазами телефон, лежащий на столешнице. Да-а-а, Мирра. Мужа и любовника, как Вика, ты бы точно не потянула. Даже в такой безобидной ситуации тебя буквально парализовало.

«Ты не ответила на предыдущее сообщение. Напоминаю, что ты задолжала мне ужин. Чем занимаешься?»

Мои пальцы порхают по экрану как у заправской стенографистки:

«Занята. Не могу разговаривать».

Бульк.

«Ты с мужчиной?»

Я напрягаю слух, ловя малейшие шумы, доносящиеся из гостиной. Судя по всему, Никита переключает телевизионные каналы.

«Это не твоё дело, но да, я с мужчиной»

«Планируете заняться сексом?»

Я с секунду разглядываю вопиюще наглые буквы, набирать которые этот Савва, будь он хоть трижды экстрасенсом, не имеет никакого права, и с раздражением печатаю:

«Повторюсь: это не твоё дело».

Ответ приходит через секунду:

«Наш секс будет несравнимо лучше. Ты обязательно в этом убедишься».

Никита уезжает от меня рано утром, сославшись на очередную деловую встречу. Обычно моя суббота начинается с похода в спортзал или часа домашней йоги, но именно сегодня мне хочется морально разлагаться: например, пить кофе в постели и листать ленту инстаграм при бесцельно включённом телевизоре. Неделя выдалась суматошной, и я, похоже, устала сильнее, чем подозревала. Ну или так проявляется скрытая депрессия.

Бульк.

«Доброе утро. Тебе удалось выспаться?»

Снова этот неугомонный парень. Я даже злиться на себя начинаю, что до сих пор не положила конец нашей странной переписке. Вчера Савва запросто вывалил малознакомой девушке обещание фееричного секса – так чем, спрашивается, он лучше озабоченных кислотных плавок? Разве это не повод помахать перед его виртуальным лицом средним пальцем и мысленно окрестить обычным интернет-извращенцем?

На деле должного отторжения к моему собеседнику во мне нет. Возможно, по причине его явной интеллигентности, удивительным образом сочетающейся с очаровательной наглостью. Он ведёт себя так, будто мы действительно давно знакомы и будто отлично осознаёт, на что имеет право. А ещё, возможно, мне самую малость льстят его вопросы. Они создают очередную иллюзию, что кому-то действительно не всё равно, чем я занималась в течение дня и как спала. Тот же Никита умчался на работу, ничего не спросив.

«Вполне. Хочу спросить: твои вопросы – это какой-то классический сценарий интернет-общения, или тебе правда интересно?»

«Ты только что поведала мне о существовании классического сценария интернет-общения. Да, Мирра. Мне правда интересно. P.S. Для чего тебе тот мужчина? Скука? Он тебя явно не стоит».

Я снова чувствую растущее раздражение. Кем этот парень себя вообразил? Психотерапевтом-прорицателем? А я в его представлении, очевидно, потерявшаяся дурочка, которую нужно убедить в собственной несостоятельности, чтобы было проще залезть ей в трусы.

«Твоё всевидящее око сломалось, Савва. Продолжи развлекать других пользовательниц этого приложения определением цвета их глаз. Это у тебя лучше получается».

Отправив сообщение, я запихиваю телефон под подушку и фокусируюсь на экране телевизора. От ленивой субботней расслабленности не осталось и следа. Я раздражена и сейчас, пожалуй, самое время идти в спортзал.

Бульк.

Хватит, Мирра. Оставь телефон под подушкой и продолжай смотреть телевизор. А лучше встань, умойся и топай в спортзал сжигать двойную порцию пасты.

«Ты злишься, потому что я попал в точку. Всевидящее око здесь ни при чём. Счастливая женщина никогда бы не разместила свой профиль в подобном приложении и не стала бы переписываться с незнакомцем сразу после того, как другой мужчина вылез из её постели. Сегодня утро выходного, а он уже оставил тебя одну. Твой вчерашний секс либо женат, либо не горит желанием проводить с тобой время. Недостоин тебя по любому из пунктов».

Я несколько раз пробегаюсь глазами по этому сообщению и невольно поражаюсь, как тот, кто меня совершенно не знает, только что парой фраз обнажил неприглядную подноготную моей жизни. Раздражение моментально проходит. Я не умею злиться на правду, от кого бы она ни исходила. Определённо, тот с кем я переписываюсь, умён и наблюдателен. Неужели всё-таки пенсионер-философ с тремя высшими образованиями?

Бульк.

«Пришли мне своё фото, Мирра. Любую часть тела, какую захочешь. Не обязательно интимную».

В животе нарастает странное покалывание, и учащается пульс. Нельзя не признать, что виртуальный собеседник меня будоражит. Его просьба меня почти возбуждает, но не так, как секс с Никитой. Там срабатывает физиология – здесь задействован мозг.

Что мне делать? Отказать? Конечно, так будет правильнее, но делать это почему-то не хочется. Потому что мне интересно, какое сообщение последует за фотографией. Да-да. Мне любопытно знать, что Савва напишет.

Не слишком долго раздумывая, я вытаскиваю из-под одеяла ступни и направляю на них камеру смартфона. В кадр попадает кремовый педикюр и голубой икеевский пододеяльник. Отличное, к слову, цветовое сочетание – не стыдно отослать.

Ответа не приходит в течение минуты, и я начинаю жалеть, что позволила втянуть себя в эту аферу с фотографией. На всякий случай даже пальцы на ногах разглядываю: нет ли в них чего-то отталкивающего?

Бульк.

«Я немного загляделся. Получилось интимнее, чем я предполагал. Тридцать седьмой размер, правильно? Я представлял тридцать восьмой».

Понятия не имею, как такое возможно, но сейчас я вдруг отчётливо представляю, с какой интонацией мой собеседник мог бы это произнести: с низкой, чарующе-хриплой. От волнения я даже начинаю ёрзать на кровати. Пылают щёки.

«Мне нужно идти на тренировку, Савва. Хорошего дня»

«Наш ужин. Сегодня в семь вечера».

Застыв, я разглядываю это сообщение. Стоит ли с ним увидеться? Я, конечно, ему обещала, но… Стоит ли? С другой стороны, мы ведь встретимся в людном месте, и я в любой момент вольна уйти. Собеседник из этого Саввы (если это, разумеется, его настоящее имя) как минимум интересный, а ещё отпадёт потребность представлять его красивым и додумывать выгодные детали: высокий рост, пронзительный взгляд, чистую кожу и широкие плечи. Нужно быть реалистом: видные и образованные не станут зависать на сервисах знакомств.

Итого, наше свидание – отличный повод развеять флёр загадочности, которым Савва так мастерски меня опутал.

«Сегодня я не могу. Если только завтра».

Вообще-то я могу и сегодня, но не хотелось соглашаться на его условиях. Мой собеседник и так слишком вольготно ощущает себя в нашем общении.