Дверь кабинета резко распахивается, и мы синхронно вздрагиваем.

– А ну разбежались по местам! – Семён Викторович всегда появляется эффектно. – Сороки! Валентина, две верхние истории, те, что со снимками, мне на стол. А ты, Романова, в процедурку! Гипсование ждёт тебя.

– Можно? – стучу в уже открытую дверь перевязочной и, не дожидаясь ответа, захожу.

– За дверью подождите, пожалуйста!

Из-за ширмы на меня вылетает та самая девушка из коридора. Только теперь она одета в белый халат, а её руки затянуты в перчатки и измазаны чем-то белым. Глаза незнакомки загораются праведным гневом, потому что я не двигаюсь с места, а нагло её разглядываю.

– Вы не расслышали? – прядь её светлых волос падает на лицо.

Девушка забавно пытается сдуть её с глаз, но ничего не выходит. Трётся лбом об своё плечо, а мне нестерпимо хочется прикоснуться к её нежной коже пальцами. И я нагло делаю это. Подхватываю пальцами непослушную прядь и заправляю за ушко.

– Немедленно выйдите, – шипит красавица, краснеет и скрывается от меня за ширмой.

Выхожу в коридор. Улыбаясь, приваливаюсь спиной к стене, забыв про рану на затылке, и морщусь от боли. Блин. Надо ж было подставиться так. Хотя… Может, и не зря парни на больничке настояли. Я ещё ехать не хотел. А медсестричка хороша… Кровь начинает бежать по венам быстрее от мысли, что красивая девушка всего через несколько минут будет ко мне неприлично близко. Хочется её рассмотреть. Сочетание взрывного характера и невинности реакций просто аховое. Я отпускаю реальность и представляю, как будет вкусно впиться в розовые губки строгой девочки. Они все поначалу строгие. Пока ты не снимаешь с них одежду. Куда только исчезают невинные глазки, когда они просят трахать их жёстче, глубже… мммм…

Из фантазий меня вырывают голоса. К кабинету подходит степенная супружеская пара. Скучная. От женщины на весь коридор пахнет классической «Шанелью», и меня начинает подташнивать. Ладно, не от духов. Скорее всего, моё сотрясение шалит. А мужик очень сильно напоминает мужа Альбины. И вот парадокс. Вроде бы бабла у мужика дохрена. Жизнь, можно сказать, удалась на все двести. А в пятьдесят лет уже «не стоит». Сидячий образ жизни, любовь к сладостям и алкоголю грохнули тестостерон Фадеева наглухо. Вообще, я не удивлён, что ребёнок у них так и не получился.

– Кажется, здесь, – дама открывает дверь процедурки, и пара заходит.

Через несколько минут они появляются в сопровождении моей медсестрички и хромающего парня лет пятнадцати.

– Под гипс ничем острым не лазить, самостоятельно не снимать, – напутствует пациента девушка, – и уж тем более никаких экстремальных видов спорта.

– Спасибо большое, – прощается отец семейства, пока мать «облизывает» сына.

– Третий гипс за полгода, – качает девушка головой, поворачивается ко мне и вздыхает: – Входите. Давайте направление.

– Здравствуйте, доктор, – продолжаю смущать её пристальным, максимально откровенным вниманием.

Девушка реагирует на это частым дыханием и гневным взглядом.

Сажусь на стул. Кладу перед ней рентгеновский снимок и заключение. Она внимательно читает.

– Что пишут? Жить буду?

– Показывайте затылок, – ещё один гневный взгляд в мою сторону.

Я скидываю капюшон с головы, а медсестра встаёт из-за стола и подходит ко мне сбоку.

– Чем нанесён удар? – она надевает перчатку и осматривает рану, чуть надавливая.

В нос бьет запах её духов, и я уплываю. Свежие, по-девичьи сладенькие. Хочется зарыться носом за её ушко и вдохнуть поглубже.

– Так чем?

Она надавливает на голову сильнее, и меня отрезвляет волной боли.

– Упал неудачно… – отвечаю севшим голосом.

– Судя по гематоме, это не вы упали, а на вас – кирпич или табуретка, – она ухмыляется. – Что это? – запускает руку в капюшон и подаёт мне колечко от огнетушителя.

Да, это был он. Неприятно вышло. Я забираю улику из её рук.

– Кольцо, – отвечаю невозмутимо. – На самом деле пришёл с ним к девушке предложение делать, а она обиделась. И ещё табуреткой по голове дала. Вы совершенно верно предположили, – я едва сдерживаю смех, видя, как на лице медсестры сменяются эмоции от удивления до полнейшей растерянности. Она что? Шуток не понимает?

– Вы шутите?

Она почти утверждает вопрос, а я уже не могу остановиться, смакуя её непосредственность как редкое блюдо.

– Совершенно серьёзен, – вздыхаю грустно. – Но вы же не такая? А давайте, – я ловлю её руку и прижимаю к своей щеке, кайфуя от нежности пальчиков без острого маникюра, – я подарю его вам.

– Ну хватит! – она, очевидно, приходит в себя от моего напора и отходит на несколько шагов в сторону. – Ваши шуточки совершенно не смешные и мешают мне составить реальную картину травмы. И вообще! Кто вас надоумил капюшон надеть? – она поворачивается ко мне спиной, начинает раскладывать медицинские инструменты и вскрывать ампулы. – Нитки к ране прилипли. Придётся отмачивать. Раздевайтесь по пояс и пересаживайтесь на кушетку.

Пытаюсь осторожно стянуть футболку через голову, но узкий ворот задевает рану. Я, не сдерживаясь, шиплю от боли и неожиданно чувствую запах её духов. Он снова совсем близко.

– Давайте я помогу.

Прохладные пальчики ложатся поверх моих рук. Эти легкие прикосновения кажутся мне сейчас настолько острыми, что низ живота скручивает желанием, а мозг начинает плыть.

– Вы тяните ворот, а я стащу с головы.

Футболка поддаётся легко. Мы встречаемся глазами и замираем. Сердце пропускает удар. В своей логичной фантазии я отбрасываю одежду на пол, ловлю эту строгую девочку в объятия и крепко стискиваю. Зарываюсь пальцами в её длинные волосы, которые сейчас спрятаны под шапочкой, и целую вкусный рот. Подаюсь ей навстречу, но она разрывает наш интимный контакт, прикрывая веки.

– Пожалуйста… – нервно сглатывает, – пройдите на кушетку.

Сбегает от меня в соседнюю комнату, и я слышу стук шкафчиков.

– Вот, – девушка появляется с белой простынёй в руках, – набросьте на плечи. Здесь достаточно прохладно.

Прохладно!? Ты серьёзно, девочка? Я сейчас сгорю!

– Я тебя смущаю? – нагло перехожу с ней на «ты». Потому что считаю, что имею право. Между нами за прошедшие пять минут случилось гораздо больше глубины, чем с некоторыми моими женщинами за несколько месяцев секса. – Ты сама меня раздела, – забавляясь, смотрю, как её глазки мечут гневные молнии, а щёчки идут красными пятнами.

– Если вы сейчас же! – она делает глубокий вдох. – Сейчас же не перестанете так фамильярно себя вести, я приглашу другого врача! – фыркает и отворачивается к столу с инструментарием. Берёт в одну руку пинцет с марлей, а в другую тюбик из тёмного стекла. – Я попросила вас раздеться, чтобы не испортить футболку физраствором и перекисью, – подходит ко мне сбоку и аккуратно льёт на рану прохладную шипящую жидкость. – Всё остальное – это плоды ваших фантазий, – промакивает стекающие капли салфеткой и снова льёт.

– Подуйте, пожалуйста, – делаю голос умоляющим. – Щиплет. Ай!

– Обойдётесь.

Новая обильная порция перекиси бежит по моему затылку и шее.

– Вы всегда такая серьёзная? – я возвращаю ей дистанцию, а сам бессовестно отмечаю, что под белым халатиком у девушки только нижнее бельё, и я чувствую жар её голого тела.

– Всегда, – медсестра отходит от меня. Открывает шкафчик под столом и достаёт одноразовую бритву. – Мне придётся сбрить вам волосы. Рана глубокая, если не стянуть, заживать будет долго.

– Может быть, сразу топор? – задаю вопрос серьёзным голосом.

– Зачем топор? – она непонимающе зависает.

– Стыдно. Стыдно не знать консервативных методов лечения, – я из последних сил сдерживаю улыбку. – Вам в школьном медпункте не говорили, что от головы у них есть только топор? Ну или уголь активированный…