– Я не планировал детей, Альбин. Уж тем более, от чужой жены. Давай заканчивай нести бред и одевайся.

– Ты не понял, – она встаёт с дивана следом за мной. – Отцом будет Фадеев. Ты… Будто просто сдашь сперму. И я смогу поддержать твой бизнес. Расширишься. Дополнительные боксы. Может быть, вообще что-то новое откроешь…

– Аля! – я повышаю голос, потому что мозги начинают течь от нашего диалога с подменой понятий. – Ты, твою мать, хоть осознаёшь, что только что предложила мне продать ребёнка? Я просто оху*ваю от невинности твоих формулировок!

– Егор…

Она пытается меня обнять, но я убираю её руки.

– Альбин, мы с тобой просто трахаемся. И мне кажется, что правила игры были ясны обоим с самого начала. Тебе комфортно прикрываться сломанной тачкой. Мне нравятся твои умелки. А теперь… – развожу руки в стороны, подхожу к столу и тушу сигарету в пепельнице. – Извини. Я не знаю, чего от тебя ждать. Порванных презервативов?

– Перестань! – с обидой в голосе прерывает меня. – Я всё поняла, не нужно меня втаптывать, – накидывает на плечи блузку, поправляет юбку. – Ты не видел мои трусики?

Молча подаю ей. И пытаюсь вытащить из памяти причину, почему с ней связался. Постоянная любовница? Нет с этим проблем… Красивая? Да, но её красота искусственна и идеальна. А мужчин цепляют только фетиши, маленькие особенности, даже изъяны. Никогда не видел её простой, без макияжа, домашней. Да и не хотелось. Для решения проблем у неё есть муж. Старый, хороший, богатый муж. Безразлично смотрю, как Аля поправляет макияж и осознаю, что причина в удобстве. Как раз в том, что ты получаешь качественную демоверсию любовницы и не несёшь никакой ответственности.

– Я на несколько дней лечу в Италию, – женщина берёт свою сумочку со стола и подходит ко мне. – Не хочешь составить компанию?

– Не могу, Альбин, – припечатываю поцелуй в щёку, потому что её губы снова накрашены красной едкой помадой, – ты же знаешь.

– Завязывай, Егор. Думаешь, я не знаю, откуда твои синяки берутся? Зачем вы дерётесь? Ну я могу ещё понять в восемнадцать, ну в двадцать, но тебе двадцать семь! Если тебе так нравится футбол, я могу аккредитовать тебя как журналиста…

– Хм… – разворачиваю её к себе спиной и подталкиваю на выход из кабинета. – Не клеится у нас с тобой диалог сегодня, Альбин. И вообще…

– Ну давай… – она с вызовом оборачивается, – говори уже.

– Ты бы попробовала с мужем по-честному. Может, и вышло бы чего. А я не хочу сомневаться, чей ребёнок будет расти в твоём животе.

– Это всё? – она ухмыляет красивые губы. – Не позвонишь?

– Перестань. Ты всегда можешь ко мне обратиться…

– Машину починить, – хмыкает и проворачивает ключ в двери. – Позвони мне сам, если что.

Закрываю дверь. Жесть! Тру глаза. На столе уже третий раз вибрирует телефон. Это Павел.

– Алло!

– Герыч, ты там где? – слышу в трубке шум метро.

– Еду. Ты на какой уже?

– Да только от своей отъехал.

– А парни?

– Уже на месте ждут.

– Добро.

Кидаю в карман капу, бинтую кулаки, выкладываю в стол документы и ключи от машины. Надеваю куртку, накидываю капюшон и прячу руки в карманы…

В клинику просачиваюсь через запасной выход. Если профессор Илюшин узнает, что я опоздала, да ещё и почти на час, то съест меня живьём. Ну ладно, не съест, а заставит разложить по алфавиту архивы рентгеновских снимков за последний месяц. Так что я не знаю, что хуже. Телефон в сумочке настойчиво вибрирует. Блин, Валя, да тут я уже! Роюсь в сумочке, чтобы побыстрее сбросить вызов, но, как назло, попадаются расчёска, блеск для губ, короче, всё, кроме мобильника.

– Ромаанова, – раздаётся за моей спиной протяжное. – Фамилия у вас, конечно, царская. А вот манеры… оставляют желать лучшего. Где вежливость королей?

Я медленно поворачиваюсь и на вершине лестничного пролёта вижу своего непосредственного начальника.

– Семён Викторович… Как вы меня напугали, – выдыхаю, и мой голос приобретает заискивающие тона. – Я не виновата. Честно. Там метро не работало.

– Вы, Романова, работаете в больнице. Где пациенты ждут вашей экстренной помощи. Сходите и объясните им, что они сидят в очереди с открытыми ранами, потому что у вас вагончик уехал или не приехал.

Илюшин хмурит брови, и я снова чувствую себя его студенткой, опоздавшей на пару. Надо сказать, что было это всего пару раз, ибо чревато бесконечными отработками.

– Откуда очереди-то? – начинаю подниматься по лестнице, пытаясь вспомнить сегодняшнее число.

– Вот, Романова, – продолжает песочить меня профессор, – а теперь я наблюдаю на вашем лице мыслительный процесс.

– Мы сегодня дежурные по городу? – сдуваюсь, осознавая, сколько человек теперь сидит ко мне на перевязки и обработку.

– Браво, Романова, – Семён Викторович вручает мне несколько папок с анамнезами. – Забирайте и приступайте побыстрее. Я сейчас к вам подойду.

– Хорошо, спасибо… – быстренько ныряю с лестничного пролёта в коридор, радуясь, что моя епитимья откладывается.

Но меня догоняет громкий оклик:

– Ничего не планируйте на послезавтра! Отоспитесь – и прошу… Трудиться на благо отечественной медицины, так сказать. Подружку тоже обрадуйте!

Блин. Попала. Спорить тут себе дороже. Ещё и Валю подставила. Хорошо, что Артур уезжает в командировку, а то снова бы поругались.

С некоторых пор мне стало сложно сдерживать себя и не провоцировать конфликт в те моменты, когда мой жених пытается «сделать меня лучше». Причём его «пожелания» уже расползлись на всевозможные мелочи типа выбора одежды, питания и стали больше напоминать жёсткую авторитарную критику. Заворачиваю за угол и на секунду застываю.

– Вы что делаете? – ошарашенно окликаю двух ребят, которые ковыряются за передней панелью коридорного телевизора. – Предупреждаю вас! Даже не думайте что-то украсть! – подхожу ближе и отмечаю, что парни совсем не похожи ни на беспризорников, ни на наркоманов. Даже наоборот – стильные кроссовки, куртки со значком Фред Перри. Плечистые, видно, что спортивные. – Здесь везде камеры, – добавляю уже не так агрессивно и чувствую, что краснею под их оценивающими взглядами.

– Да мы звука добавить хотели, – отвечает тот, что помоложе, а старший не отводит ледяных голубых глаз от моего лица. – Футбол…

– Со звуком смотреть запрещено, – прихожу в себя от замешательства, делаю несколько шагов к двери кабинета и нажимаю на ручку. – Верхние этажи ко сну готовятся. Сейчас подойдёт врач, и можете заходить по двое.

Последнюю фразу говорю чуть громче, окидывая взглядом коридор. Всего человек десять. Четверо парней, три женщины средних лет на перевязку, две девушки с опухшими ногами и дедок с перебинтованной рукой. Причин нарушать живую очередь не вижу – тяжёлых нет. Скрываюсь в кабинете.

– Ну наконец-то! – рычит Валя.

– Не злись, Валюш, – целую подругу в щёку и кладу на стол документы.

– Я тут зашилась уже. Перед Илюшиным тебя покрываю. Говорю, что старшая в отделении помочь попросила. Смотри, не спали меня, – тараторит подруга, пока я раздеваюсь, надеваю халат и обрабатываю руки, – а то отрабатывать заставит.

– Поздно! – грустно выдыхаю. – На стол посмотри.

Валентина замечает истории болезни и закатывает глаза.

– Ну спасиибо. Где нарвалась? – пыхтит, складывая на груди руки.

– На лестнице.

– Теперь не видать мне свидания. А я, как дура, платье купила…

– Валь… – чувствую себя виноватой, – ну я правда не виновата. Вышли с Артуром из дома поздно. Думала, что он меня на машине довезёт, а он снова докопался. Я возле кольцевой психанула и решила на метро дальше ехать. А там беспорядки какие-то, ждали, пока новый состав подадут.

– Ой, чего теперь, – подруга отмахивается, – ну не пойду. Значит, не судьба.

– Это с тем, что с сайта знакомств?

– Ага. Интересный такой, начитанный, – на лице подруги появляется блаженная улыбка, – стихи мне пишет. Бродского…