– Э… Эно-сан, ты не мог бы просто меня послушать, пожалуйста? Я знаю, что мы с тобой старые друзья и все такое, но я уже правда начинаю немного сердиться.

– Я разве тебя не слушаю? – сказал Энокидзу, наконец посмотрев на меня.

Правильное пропорциональное лицо. Огромные глаза темно-карего цвета. Кожа такая белая, что его едва ли можно принять за азиата. Волосы золотисто-каштанового оттенка, словно просвеченные солнечными лучами. Как будто он родился с меньшим количеством пигментов, чем все мы.

«Он похож на одну из этих европейских кукол из неглазурованного фарфора».

– Что у тебя с лицом, Сэки-кун? Если здесь кто и выглядит полным придурком, то это ты, – добавил он спустя мгновение. – Если б передо мной стояла миловидная девушка, мечтательно уставившаяся в пространство, я захотел бы с ней заговорить, но если возле моей кровати стоит заросший бородой мужчина с обезьяньим лицом и бессмысленно на меня таращится, то, скорее всего, я захочу врезать ему разок по физиономии.

Сжатый кулак Энокидзу, возникший у меня перед глазами, вернул меня к действительности. Я знал его многие годы, но его лицо, будто вылепленное искусным скульптором, до сих пор заставляло меня забыться в восхищении.

– Но ты совсем не слушаешь, что я тебе рассказываю.

– Не понимаю, каким образом это могло тебя так ошарашить.

– Я вовсе не ошарашен – просто удивился, когда ты так внезапно на меня обернулся.

«Почему я оправдываюсь?»

Отчего-то всякий раз, когда в разговоре с этим человеком возникал малейший признак разногласия, я обнаруживал, что начинаю делать все, чтобы сгладить противоречия. У меня была теория, что Энокидзу – и, если уж на то пошло, Кёгокудо тоже – обладал неким сверхъестественным обаянием, магическими чарами, к которым я был особенно восприимчив. Однако сами они об этом совершенно не подозревали, так что, с их точки зрения, я выглядел обыкновенным идиотом. В действительности, когда уходил из области действия этих чар, я сразу переставал быть идиотом и становился обыкновенным человеком, полноценным представителем общества. Но стоило мне вернуться, как все силы и способности так же внезапно оставляли меня, и я вновь обнаруживал, что нахожусь в затруднительном положении, вынужденный оправдываться за то, чего не совершал.

– Как бы там ни было, – сказал Энокидзу, – связи между фактами в твоем рассказе неопределенны и двусмысленны, их временна́я последовательность нарушена, к тому же ты все время перескакиваешь с одной точки зрения на другую – как из всего этого можно извлечь истинную суть всей истории? Зачем тратить время на уточняющие вопросы, если я могу сначала выслушать все, что ты имеешь сказать, и, лишь собрав все воедино и осмыслив, спросить тебя. И потом, когда я не смотрю в твою сторону, это ведь не значит, что я перестаю тебя слышать. Это же не то же самое, что зажать ладонями уши… впрочем, когда ты так без остановки тараторишь, я бы услышал тебя, даже если б не хотел.

Наконец, кажется, выбрав рубашку, он просунул руку в рукав.

– Это сложная история, поэтому я не был уверен, с чего лучше начать, – возразил я. – Ты бы мог хотя бы один раз ответить, чтобы показать, что ты меня слушаешь.

– Что такого сложного в этой истории? Вот же ты обезьяна… Ну хорошо. Фудзимаки женился на девушке из семьи врачей и был принят в эту семью, а затем бесследно исчез из запертой комнаты. На тот момент его жена находилась на третьем месяце беременности, и, несмотря на то что он уже отсутствует в течение полутора лет, ребенок так и не родился. Естественно, об этом начинают распространяться самые разнообразные слухи. Ацу-тян[65] собирала об этом материал для репортажа и обратилась к тебе за советом, но, поскольку ты не был способен дать ей никакого дельного совета, ты пошел поговорить с Кёгоку, и он порекомендовал тебе прийти сюда – это все, что ты мне рассказал. Для этого не требовалось и тридцати секунд.

– Но это ведь только вывод, а в истории множество разнообразных подробностей…

– Поскольку я знаю основной вывод, мне уже нет необходимости перечислять мелкие детали. Если б мне потребовалось что-нибудь уточнить, я бы задал тебе вопрос, – безапелляционно заявил Энокидзу. Затем, продолжая смотреть на меня и завязывая галстук, прищурился: – Так как называлась та клиника? «Идзюин», верно? Или «Кумамото»?

Энокидзу никогда не был способен запоминать названия. Но даже для него это было чересчур.

– «Куондзи». Ты ведь не слушал, да?

В тот самый момент, как я это произнес, Энокидзу внезапно громко рассмеялся и, не прекращая хохотать, позвал Торакити:

– Кадзутора! Кадзутора!

Пока я стоял там, совершенно сконфуженный, Торакити торопливо открыл дверь:

– Что-то случилось, господин Энокидзу?

– Нет, ничего; я просто хотел у тебя спросить, как зовут нашу гостью, которую мы ожидаем. Куно? Или Якусидзи?..

– Ой-ой! – Торакити удивленно нахмурил густые брови и посмотрел на меня обеспокоенно и немного жалобно, прежде чем перевести взгляд на Энокидзу: – Куондзи, господин. Пожалуйста, не ошибитесь в имени посетительницы, когда она будет здесь.

Я в очередной раз был потрясен.

– Вот видишь, Сэки-кун? Все же как хорошо, что ты пришел! Я в глубине души беспокоился о том, какое дело захочет поручить мне врач с таким странным именем… Они сказали что-то о происшествии с исчезновением человека, но, должен признаться, это не особенно меня заинтересовало. Однако теперь загадка полностью разгадана! Дама, которая сейчас должна прийти, собирается попросить меня выяснить местонахождение Фудзимаки-куна. Что ж, Сэки-кун… – Пытаясь повторно завязать галстук (первая попытка провалилась), Энокидзу продолжал оживленно говорить: – Я думаю, именно ты должен с ней побеседовать – ты определенно знаешь об этой ситуации гораздо больше, чем я. Ну что, попробуешь побыть детективом?

– Что за глупости ты говоришь?! Это ты – детектив, а я – грошовый писака.

– Даже если и так, это не имеет совершенно никакого значения, Сэки-кун. Важно то, что с ней будет говорить человек, который лучше знает предысторию всего дела. Уверяю тебя, так разговор пройдет гораздо более оживленно.

– Клиенту, который приходит к детективу за серьезным советом, не нужна оживленная беседа. Если б ты меня внимательно слушал…

– Но на это уже нет времени, Сэки-кун. Наша гостья появится здесь в любую минуту, а я не могу найти свои штаны. Ты, быть может, и не очень похож на детектива, но тебе, по крайней мере, не стыдно показаться на люди. Конечно, в выражении твоего лица есть что-то обезьянье, но с этим мы едва ли что-то можем поделать. К тому же ты располагаешь подробной информацией о деле, с которым, вне всяких сомнений, к нам придет наша посетительница. Будучи в курсе всей ситуации, даже уличная собака рассудила бы, что нет никого лучше тебя, чтобы принять эту даму. – Говоря это, Энокидзу снова развязал свой галстук.

Его аргументация выглядела совершенно бессмысленной и нелепой. Однако в действительности я уже начал чувствовать сильное искушение встретиться с человеком, лично заинтересованным в этом деле, раз уж мне неожиданно представилась такая редкая возможность. Тем не менее я продолжил сопротивляться:

– Но я не детектив, Эно-сан! Я ничего не смыслю в том, как вести расследование!

– Расследованиями пусть занимается полиция. По крайней мере, точно не я.

Определенно, Энокидзу не станет заниматься расследованием или чем-то подобным. Истинной причиной того, что мой друг решил открыть свое агентство, было то, что он мог исчерпывающе разобраться в любом деле на основании единственного предоставленного ему факта.

Его невероятная интуиция обнаружилась, кажется, в прошлом году, когда он играл на гитаре в клубе у своего брата. Его спрашивали о пропавших вещах или о разыскиваемых людях, а он точно указывал их местонахождение. Просто молча сидел на стуле, ничего больше не делая – не расспрашивая окружающих и не задавая дополнительных вопросов, – а потом давал ответ, причем настолько точный, что в это трудно было поверить, как будто он был настоящим экстрасенсом.