– Нет, но залезли в чужой огород за клубникой, как будто своей им мало, гоняли гусей палками у Нижнего пруда, пока хозяйки не пригрозили их крапивой высечь, а позавчера решили на тракторе проехаться! Завели его, но до педали газа не дотянулись… Их Егор заметил и снял обоих оттуда.

При упоминании о Егоре я помрачнела. После разговора с ребятами можно было объяснить его неприветливое и угрюмое поведение. Самой с трудом верилось во все это… Хотя Егора эта потеря изменила слишком сильно.

– Ты не виделась с ним? – спросил Костя, вырывая меня из мрачных мыслей.

– Нет, ещё не виделась, – соврала я. – Но от ребят узнала, что его отец погиб.

– Так ты знаешь уже? Я тут подумал, может, твой приезд отвлечёт его от грустных мыслей?

– Ты что хочешь сказать? – я резко остановилась, внимательно посмотрев на Костю.

– Ничего такого…

– Кость, – перебила я. – Не знаю, что ты напридумывал себе, но мы очень давно не виделись с ним. И то, что было раньше, наверное, уже осталось в прошлом.

– Извини, если обидел.

– Ничего. Пойдём, – сказала я нарочито весело, хотя на душе было по-прежнему горько.

Мы остановились у нашей калитки и с минуту неловко топтались, не зная, что ещё сказать друг другу.

– Ладно, пока? – наконец произнёс Костя.

– Пока, – проговорила я и снова крепко обняла его.

Костя стиснул меня в сильных дружеских объятьях и несколько мгновений не отпускал, а потом внезапно послышался возле уха шёпот:

– Я так рад, что ты приехала, Ань.

Мне стало внезапно душно и жарко, в груди затлело приятное чувство радости, а в животе появились мурашки. Но в следующую секунду мы отстранились друг от друга. Вместе с разорванными объятьями пропало наваждение. Я смущённо улыбнулась. Потом быстро прошла во двор, скрипнула старыми ступеньками, собираясь открыть дверь, как позади снова услышала возглас Кости:

– Анютка, ты надолго в наши края?

– До конца лета, наверное, – ответила ему и вошла в дом.

В моей голове постоянно и неотвязно роились мысли о Егоре и о смерти его отца.

Родители об этом ужасном известии узнали сразу, ещё когда приехали в Б*. Я заново заставила их переосмыслить произошедшее: мама, выслушав меня, молчала, готовя завтрак у плиты, хотя всегда болтала без умолку, а отец скупо произнёс:

– Бедный парень, тяжело ему теперь приходится.

Что-то ещё говорить не было нужды. И в этой гнетущей тишине мои мысли опять вернулись к Егору.

«Почему он сам ничего не рассказал?» – вновь и вновь проносилось в голове. – «Почему эту ужасную новость я услышала не от него?»

За завтраком я медленно размазывала кашу по тарелке, пока меня не окликнула мама:

– Аня! Ты совсем ничего не съела.

– Не хочется… – глухо отозвалась в ответ.

Родительница молча стала убирать со стола грязную посуду. Когда она ушла, я быстро встала, прихватив с собой тарелку с несъеденной кашей, и, стараясь не очень сильно скрипеть дверью, вышла во двор. Забежав за угол дома, быстро вылила всю кашу в неглубокую миску и, позвав кошку Мурку, с которой быстро явились ещё два чужих кота, с умилением смотрела, как голодная троица с завидной скоростью расправлялась с моим завтраком.

– Так, Анька! – услышала я возглас позади себя. – Значит, мы должны эту кашу в себя впихивать, а ты её котам выливаешь!

Я остановила речь брата взмахом руки. Дима с Диной стояли в нескольких шагах от меня и обидчиво взирали, как в миске быстро исчезала каша. Маленькие разбойники сегодня позавтракали раньше меня и уже наверняка успели несколько раз оббежать по периметру всё село.

– Во-первых, братик, ты, в отличие от меня, можешь избавиться от завтрака минимум пятью способами. Во-вторых, я бесплатно подкинула тебе ещё одну идею, ну и, в-третьих, следующий поход в магазин обойдётся мне лишними порциями мороженного – тебе и сестре.

Димка после этого компромиссного предложения выступил вперёд, потому что в их дуэте негласным лидером был он. Потом с вопросительным взглядом он на секунду повернулся к сестре, и та утвердительно кивнула.

– Мы подумаем, – важно насупившись, произнёс он, и, взявшись за руки, они неторопливо удалились.

Я только усмехнулась. Брат с сестрой были двойняшками на шесть лет младше меня. Иногда они безмерно меня раздражали, но в принципе у нас были прекрасные отношения.

Проскользнув обратно в столовую, поставила тарелку на видное место, надеясь улизнуть до того, как мама заставит мыть посуду. Но осуществлению коварного плана помешал вошедший отец.

– Аня, – он вручил мне пакет и деньги. – Сходишь в магазин за хлебом, а потом к Зое – за молоком.

– Аня! – донёсся голос мамы, – как придёшь, набери клубники и вымой посуду!

Крикнув «Хорошо!», поскорее шмыгнула на улицу.

Солнце ярко светило с безоблачного сине-голубого неба. Несмотря на то, что было ещё три часа до полудня, в доме находиться приятней – не так душно и жарко. Ступнями через тонкую подошву босоножек ощущалось, как сильно успели нагреться ступеньки. Я заглянула в сад, отыскала Димку и Дину, и вместе мы пошли в магазин за хлебом и обещанным мной мороженным.

Сразу за домом располагался немалый огород, на котором довольно много чего росло (спасибо маме). Она всегда любила возиться со всякими растениями. Папа всё время ворчал на горшки, которыми были уставлены все подоконники в нашей квартире. Но дачу маме покупать категорически отказался, отнекиваясь этим деревенским домом. Пройдя огород, вышли через деревянную калитку, попав в заросли репейника и полыни. Бодренько преодолели их по давно протоптанной тропинке и оказались на широкой дороге, ведущей прямо к магазину.

Сам магазин представлял собой небольшое вытянутое здание, выложенное кирпичом. Над входом висела голубая вывеска, на которой тёмно-серой краской было выведено «Магазин» с облупившимися «и» и «эн».

Мы поднялись по старой, начавшей гнить, лестнице и зашли внутрь. Деревянная дверь заскрипела, издавая странный звук, походивший не то на чих, не то на икоту. В помещении помимо продавщицы, тёти Вали, находились ещё Света, Ваня, Костя и три старушки. Мы хором поздоровались. Тётя Валя подняла голову и, улыбнувшись, начала меня подробно расспрашивать о том, что произошло в моей жизни за год отсутствия. Я сбивчиво отвечала на вопросы, пока брат не дёрнул меня за руку.

– Сейчас, – произнесла быстро, успев ответить продавщице, что успешно сдала экзамены и перешла в десятый класс. – Тёть Валь, можно два стаканчика мороженного, пожалуйста!

– Да хоть три, – заулыбалась она и, подойдя к холодильнику, вытащила мороженое.

Димка фыркнул.

– Одно?! – он с недоумением уставился на меня.

– По одному на каждого, – поправила я, отдав деньги и вручив пломбир брату с сестрой. – С вас достаточно.

Димка ничего не ответил. Быстро он с Динкой распаковали мороженое и выскочили на улицу. В окне я увидела, как маленькие разбойники понеслись по дороге к Верхнему пруду. Но через минуту я обнаружила ещё одного человека, идущего по дороге, только уже в сторону магазина. Сердце против воли застучало быстрей. Егор остановился, по-видимому, окликнул моих разбойников, потому что те тоже остановились. Некоторое время они разговаривали, а потом Димка махнул рукой куда-то в сторону магазина. Егор кивнул, сказал что-то ещё, и двойняшки побежали дальше к пруду, на ходу уплетая мороженое.

Я отвернулась от окна и огляделась. Костя о чём-то шутил с Ваней. Света иногда пыталась вставить свои пять копеек, но было видно, что влиться в мужской разговор ей не удаётся.

Когда заскрипели ступени, непроизвольно начала теребить край футболки от волнения. Дверь скрипнула. На мгновенье подняла глаза и тут же их опустила. Егор вежливо со всеми поздоровался. А потом встал у стены ближе к выходу. Я тайком бросала взгляды в сторону парня. Больше всего хотелось, чтобы побыстрее привезли хлеб, а ещё – выбраться из помещения наружу. Находиться внутри становилось всё более невыносимо. Все продолжали заниматься тем, чем и до прихода Егора, но как только он появился в магазине, что-то поменялось. Я ощущала это каждым шевельнувшимся на руках волоском.