Не знаю уж чем она там занималась со своим «гостем», но в верности выводов я не сомневался ни на грамм. Осознание этого факта накрыло удовольствием.

Пока я переваривал информацию Аида попыталась безуспешно выкрутится из моих рук. Все ее попытки лишь усилили и без того неимоверное возбуждение.

Медленно и аккуратно я подался назад, практически выходя из нее, и так же медленно вошел вновь. От этих простых движений она задрожала всем телом. Перед моим внутреннем взором уже мелькали картины неспешного секса, дарящего обоюдное удовольствие, как Аида зашипела злобной кошкой:

— Сволочь! Мерзкая гадина! Грязное животное!

От ее «лестных» слов меня снова начала обуревать ярость. Она зарождалась медленно, где-то в глубине меня. А она все выплевывала и выплёвывала мне в лицо новые оскорбления.

— Гадина? Грязное животное? Я с радостью покажу каким же животным я могу быть! — почти рычу от бешенства.

Мысли о долгих неспешных ласках исчезают так же быстро, как минуту назад появлялись в моем сознании. Пальцы с силой впиваются в нежную кожу ее бедер, а я с силой толкаюсь в горячее лоно. Беру ее грубо, с каждым новым толчком двигаюсь все быстрее, вгоняю член до основания.

Черный шелк сползает с ее плеч, еще сильнее оголяя упругое тело. Мой ошалевший взгляд скользит по шеи к груди и обратно, а я все продолжаю практически с остервенением брать ее. В этот момент ничто и некто не способен остановить меня и заставить выпустить ее из рук.

Сила моего желания быстро заставила ее замолчать и прикусить нижнюю губу. С немалым злорадством я вижу, что она еле сдерживает рвущиеся из груди стоны. Толчок, еще один и еще. Наконец из ее горла вырывается хриплый стон удовольствия. Он словно музыка для моих ушей — мне хочется услышать «полную версию» этого «концерта».

Сам я уже на грани, еще немного и финал близок. Еще несколько минут, несколько движений и я чувствую как ее нежная плоть судорожно обхватывает мой член. С ее губ срывается громкий крик удовольствия, и я позволяю себе последовать за ней. Яркий оргазм накрывает нас волной удовольствия.

На некоторое время мы так и замерли без движения — я все еще внутри, мои руки держат ее за беда. Сколько потребовалось времени не знаю, но наконец то мы смогли отдышаться и прийти в себя. Аида заерзала в очередной попытке отстраниться, чему я собственно и не стал препятствовать.

Как только капитан смогла отойти от меня на пару шагов она гордо вздернула подбородок.

— Довольно неплохо, хотя ожидала большего — лишенным хоть малейших эмоций, ледяным голосом выдала она мне прямо в лицо.

От услышанного у меня чуть глаза на лоб не полезли. В моем то случае это было не неплохо, а как минимум высший бал. Словно не замечая моего ошарашенного вида она с невероятно прямой спиной удалилась в спальню, громко хлопнув дверью.

Довольно быстро из спальни послышался звон разбивающегося стекла, несколько глухих ударов падающего чего-то на пол, а затем тишина — долгая и настораживающая. Но в какой-то момент мне показалось что из-за закрытой двери до меня долетели еле различимые всхлипы.

От этих звуков меня словно током пробило. В первые минуты я отказывался верить в их реальность и подошел ближе. Всхлипы повторились.

Что я почувствовал в этот момент? Стыд? Досаду? Сожаление? Да всего понемногу! Я ведь и правда вел себя как животное! Не смог удержать эмоции под контролем!

В попытке сбежать от осознания своей вины за грубое обращение я поспешил скрыться в душе. Под прохладными струями воды я провел часа два, не меньше. На протяжении всех «водных процедур» я десятки раз прокручивал произошедшее в своей голове. И чем больше думал о случившемся, тем больше корил себя за несдержанность.

Спартак.

У меня возникло острое желание поговорить с Аидой, извиниться что ли за свое недостойное поведение. Видит Вселенная — я никогда не позволял себе такого, граничащего с насилием поведения по отношению к женщине. Я четко понимал, что моя несдержанность, длительное воздержание и даже ее издевки не могли быть оправданием.

Как можно тише я приоткрыл разделяющую нас дверь. С лёгким любопытством обвел взглядом спальню. Как и занимаемая мной комната она вся была выполнена в черном цвете. Вначале на глаза попались многочисленные осколки зекала возле одной из стен, потом опрокинутая небольшая тумбочка и пару кресел.

С противоположной стороны обнаружилась довольно внушительных размеров кровать. На черных простынях светлым пятном, свернувшись калачиком в обнимку с подушкой, лежала обнаженная малышка капитан. В этот момент, без своих искушающих воображение тряпок, она была похожа на беззащитную и обиженную маленькую девочку.

На лице девушки все так же была маска. Этот факт меня не мало удивил. Она вообще ее снимает? Что прячет под ней? Но сейчас это было не так и важно.

Я аккуратно подошел к краю кровати и самыми кончиками пальцев дотронулся до нежной кожи бедра — она дернулась всем телом, как от удара. В этот момент сожаление и осознание вины стали еще более ощутимы. В нерешительности я замер и судорожно соображая, что делать дальше.

Стараясь не потревожить ее сон, я пристроился рядом, провел пальцами по бедру вниз. Осознание своего кретинизма позволяло сдерживать похоть, обуревающую от малейшего прикосновения к бархату бедра.

Мои пальцы прошлись вниз и вверх несколько раз пока нежная кожа не покрылась мурашками. Этот факт вызвал у меня легкую улыбку.

Дальше моя рука скользнула на ее плоский живот и полностью легла на него. В это же время я прижался губами к изящной шее чуть ниже ушка. Аида заворочалась и перевернулась на спину, выпуская подушку из объятий. Ее дыхание оставалось размеренным. Маска не давала заглянуть в глаза, но я был уверен, что она все еще не проснулась.

Удерживая свой вес на одной руке, я продолжал поглаживать ее живот, а губами скользнул от шеи к груди, взял в рот слегка затвердевший сосок. От этой ласки из ее горла вырвался слабый и еле слышный стон. Не отрываясь от сладкой горошины, я скользнул ладонью между ее ног, слегка погладил нежную плоть. Под моей рукой довольно скоро нежные складочки стали влажными от возбуждения, но она все еще продолжала лежать неподвижно. Неужели еще не проснулась?

Стоило мне выпустить сосок и слегка отстраниться, как Аида выгнулась дугой, словно всем телом тянулась ко мне, и раздался очередной, в этот раз протестующий, стон. Эта ее реакция пьянила словно вино.

Я поспешил дать ей то, чего она так хотела — вобрал в рот вершину второй груди. Ее руки, с нежными и длинными пальчиками, легли на мой затылок и зарылись в волосах. Проснулась.

Пока я был занят затвердевшим соском, покусывал и лизал его, мой палец скользнул в нее. Трепещущая и влажная плоть с готовностью приняла его. Очень медленно заскользил в ней. Буквально после нескольких движений она шире развела ноги и немного приподняла бедра в приглашающем жесте. Очередной ее стон заполнил темноту комнаты.

Я оторвался от груди и посмотрел в ее лицо — капитан в нетерпении прикусила пухлую нижнюю губу. Движимый желанием попробовать их вкус я впился в ее рот поцелуем. Нежный в начале, с каждым новым касанием наших языков он становился все более страстным и неистовым. В это же время в ее влажные глубины я проник уже двумя пальцами и немного увеличил темп.

Брал ее руками, чувствовал, как она обхватывает пальцы мышцами, и сам получал от этого удовольствие. Все ее тело говорило о том, что она уже готова принять меня полностью, но все же было еще рано.

На несколько мгновений мне пришлось выпустить нежное тело из своих рук, но только лишь для того, чтобы сменить положение. Чуть шире раздвинув ее ноги, я устроился между ними и коснулся губами горячих и влажных складочек. От этого моего прикосновения она вновь выгнулась дугой и застонала чуть громче.

Мой язык скользил по ее плоти, нашел напряженный клитор и прошёлся по нему. Краем глаза я уловил легкое движение ее рук — она сминала побелевшими от напряжения пальчиками простыни.