Еще я слежу, чтобы по замку не ходили бесконтрольно чужие маги, потому что мы, маги, можем видеть друг друга по специфическому сиянию кокона. Моя задача защищать графа и его семью на официальных мероприятиях магически, чтобы враги не могли навязать ему неправильных решений и поступков. Безусловно, я и сам могу воздействовать на чужое сознание и навести иллюзию.

При этих словах Керт сделал плавное движение рукой перед собой и на его месте Аня увидела … Сергея Петровича! Он казался полностью реальным, именно таким, каким выглядел в последний день!

Сергей Петрович улыбнулся, как-то потускнел, растаял, а на его месте опять стоял дядя Керт.

– Тебе понравилась демонстрация моих возможностей, Аника? – спросил маг, улыбаясь.

– Да! – Аня была под большим впечатлением. Она поняла суть местной магии. В её мире слои назывались полями, люди с таким способностями назывались экстрасенсами, а кокон аурой. Однако то, что продемонстрировал ей Керт, было куда более весомым, это было реальным воздействием. В этом мире экстрасенсорика превратилась в действующую силу, занявшую достойное место в жизни общества. Здешние маги реально могли видеть поля вокруг каждого человека, называли это магическим зрением и использовали во всех областях, где можно было его применить.

– А на что вы воздействовали, дядя?

– На эмоциональный слой твоего сознания. Поэтому тебе пришёл образ из твоей прошлой жизни. Кстати, я не знаю какой именно. Но подозреваю, что тот, что лежал на поверхности. Упомянутый тобой Шеф. У Аники это наверняка был бы граф Дирк.

Они еще немного поговорили, Аня попрощалась и ушла в свои покои. Ей было что сопоставить и о чем поразмышлять.

Глава 3

Граф сидел за столом, разбирая бумаги. Вчера Аники очень не хватало, хотя Дирк и дал разрешение ей не появляться. Поток писем в преддверии Осеннего бала увеличился в несколько раз и грозил утопить получателя, коим граф и являлся. Молодая баронесса была прекрасной помощницей, внимательной, аккуратной, не болтливой и старательной. У неё был прекрасный почерк и письма, выходящие из-под её руки были образцом чистописания. Если же она сама составляла письмо, то вдобавок послания становились образцом эпистолярного искусства. В шкафах с бумагами царил порядок, а писчие принадлежности заточены и лежали на своих местах, только руку протяни. В ощем, мечта, а не помощница.

Первое время, после того как Аника появилась в замке, граф вообще её не замечал. Некоторое время она занималась исключительно своими делами и делами своего дяди. Потом мало-помалу Дирк разглядел прекрасный потенциал волей судьбы попавшей к нему в замок племянницы мага и сделал её хранительницей библиотеки.

В те времена секретарём Дирка ещё был Далин, второй сын барона Рохета. Постепенно Далин, с разрешения графа, стал привлекать к написанию писем аккуратную Анику. После пожара в замке Рохетов, когда погиб сам старый барон, а его старший сын получил сильные ожоги, Далину Рохету пришлось срочно уехать в родовое имение и взять все дела в баронстве в свои руки. Его старший брат находился на волосок от смерти, с того света его вытащил Керт, по просьбе графа помчавшийся в баронский замок с Далином.

С отъездом Далина на Анику навалились все обязанности секретаря его светлости. Кое-что всё-таки пришлось брать на себя барону Ингеру Ольвету, правой руке графа Дирка и главе замковой безопасности. Это были, в основном, те дела, которые приходилось решать вне замка. Присутствие женщины в свите графа вызывало вопросы. Население привыкло, что секретарём вельможе может быть только мужчина, а присутствие рядом симпатичной женщины вело к ненужным пересудам.

Ингер Ольвет, единственный внук старого барона Эсти Ольвета был знаком с графом с детства и пользовался абсолютным доверием. Ингер был моложе Дирка на четыре года, но некоторые события молодости перевели их отношения из детского товарищества по играм в крепкую мужскую дружбу.

После отъезда Далина Ингер вовсю использовал способности и умения безропотной молодой женщины и без стеснения перевесил на Анику всю свою переписку и часть бумажной рутины, тем более кабинеты графа и Ингера находились в одной башне недалеко друг от друга.

Как ни скрывала Аника свои чувства от лорда, полностью их спрятать не удалось. Дирк всё равно догадался, что его хранительница библиотеки к нему неравнодушна. Однако пока её тайное, тщательно скрываемое чувство графу совершенно не мешало, а напротив, только помогало в его делах.

Хрупкое состояние невыясненных отношений вполне его устраивало. В такой ситуации Дирк мог полностью рассчитывать на её верность, преданность и старательность. Если было бы возможно, он без зазрения совести оставил бы эту тайную влюблённость и такие удобное для него положение навсегда. Однако если бы вдруг дело повернулось другим боком и дошло до выяснения отношений и возможного объяснения в любви, то ситуация резко изменилась быв худшую сторону.

Скорее всего графу пришлось бы расставить все точки над «и» и объяснить молодой баронессе, что, конечно же, благодарен ей, однако тёплых чувств к ней не испытывает и использовать её чувства, чтобы сделать её любовницей на короткое время, совсем не желает.

Границы допустимого сдвинулись бы и непонятно, как это сказалось бы на делах. Дирка устраивала сложившаяся в замке атмосфера, уважительные и доверительные отношения с графиней, которые ему не хотелось разрушать из-за случайной мимолётной прихоти.

Нет, безусловно, его светлость иногда позволял себе адюльтер, не отказывая дамам активно ищущим его внимания, и порой залезал под юбку очень понравившимся ему служанкам. Однако все свои редкие похождения граф старался спрятать поглубже, а Ингер принимал все меры, чтобы задавить на корню любые слухи об изменах графа.

Возможные отношения с Аникой никак не подошли бы к категории кратковременной интрижки. Баронесса Эргет была искренней. На её лице можно будет прочитать все стадии развития их любовной связи и графине, искушенной в интригах и чтении человеческих страстей по выражению лица, не составит труда это сделать.

Именно поэтому, наблюдая у молодой баронессы рост сердечных чувств к себе, Дирк был крайне осторожен, опасаясь перейти незримую границу, за которой закончится его спокойная налаженная жизнь. Его светлости совершенно не хотелось получить проблемы одновременно и от помощницы, и от графини. Опять же, где тогда брать нового хранителя библиотеки?

Но всё же вчера Аники откровенно в кабинете графа не хватало. Не хватало её умения задавать правильные вопросы, помогающие Дирку приходить к правильным решениям. На носу был Осенний бал, по традиции посвящённый именинам графини, возникли вопросы с арендаторами, не сходились цифры в налоговой отчётности, и далее по списку…

Дверь в кабинет открылась и вошла Аника.

– Доброе утро, милорд!

– Доброе утро, Аника, как твоё здоровье? Можешь сегодня посвятить себя делам?

– Спасибо, милорд, я чувствую себя хорошо.

Она привычно поклонилась, тонкими руками придерживая светло-серое платье, слегка открывающее щиколотки. Серые расшитые туфельки, тёмные волосы заколоты в гладкую причёску, сворачивающую волосы в подобие ракушки, симпатичное лицо, чёткая линия бровей, лёгкая улыбка в уголке губ.

Молодая женщина привычно прошла за стол, оглядела новые бумаги, лежащие у неё на столе и подняла голову, глядя на Дирка.

– Есть ли что-то срочное, милорд? Есть что-то, что нужно сделать в первую очередь?

– Там с налогами у барона Штеркета какая-то путаница. Разберись, пожалуйста. Налоговая книга на столе, закладка на нужной странице.

Аника открыла книгу и погрузилась в цифры.

Графа успокоил и обрадовал её приход. Он означал, что сегодняшнюю бумажную рутину можно будет закончить пораньше. Всё было замечательно, однако какая-то лёгкая неправильность происходящего замаячила на периферии сознания Дирка. Мысль требовала осмысления, но пока не поддавалась формулировке.

В этот момент в кабинет без стука зашёл барон Ингер.