Беру стакан с текилой и разворачиваюсь, поднося его к губам.

Ну что там?

Тёмная глянцевая копна волос, собранная в высокий хвост, летит по полукругу и ложится на плечо. И я вижу до боли знакомые лопатки над меховой оборкой кожаного корсета.

В горле встаёт ком, стакан из рук летит на пол. Рывком отворачиваюсь, судорожно дыша.

– Ты чего? – округляет глаза обеспокоенный Пашка, Костя отрывается от телефона, непонимающе пытаясь въехать в ситуацию.

– Не… не… показалось… Пьяный просто! – заплетается мой язык. – Показалось.

Этого же не может быть. Это невозможно.

– Чего показалось-то?

Музыка наполняется первыми звуками голоса. Голоса, который я не могу спутать ни с каким другим.

Медленно разворачиваюсь обратно.

– Е*ать… Дина.

Встаю. Голову кружит. И от спиртного, и от этой неожиданной встречи. Какого чёрта? Какого чёрта она вернулась сюда?!

Как это вообще?!..

Шокированно застываю, куда-то уплывая.

Мои глаза скользят по точёной фигуре. Роды не испортили, нет. Грудь стала пышнее, и только. Веки становятся тяжелыми от её голоса. Это всегда действовало так. Хочется закрыть совсем и раствориться.

Я же хотел отмотать… И сейчас очень хорошо получается. Очень! Вот она, девочка восхитительная… И мы опять незнакомы… ни подойти, ни прикоснуться… И опять не смотрит на меня… А я горю!

– Арс?… Это кто?

Я не в состоянии отвечать, и отвечает за меня Костя.

– Это Дина.

– Дина… – завороженно повторяет Пашка. – Дина… А Арс чего подскочил?

– Жена его бывшая, Паш.

– Жена!? Как бывшая? А почему?

Ну нахе*а они мне мешают? Мне было почти хорошо. Почти не больно.

– А всё как у всех, – вздыхает Костик. – Ей рожать – а он загулял. Дина гордая. С ней так нельзя.

– Нет! – рявкаю я. – Не так всё было.

И так, и не так.

Заканчивая песню, Дина закрывает глаза, опуская свои густые ресницы, и с улыбкой замирает на сцене. Завороженная публика аплодирует.

– Спасибо, – мурлычет в микрофон своим низким голосом.

На губах вырисовывается ленивая усмешка. Ресницы снова падают вниз. Она смотрела не на меня. Я слежу за её взглядом.

Музыка меняется.

Из-за столика недалеко от сцены встаёт мужчина. Именно на нём останавливался её взгляд. У него букет роз. Приличный такой веник. Килограмма на три. А может, и на все пять.

Да ну, на*уй!

В моей голове существовала только одна картинка. Болезненная, навевающая жуткую тоску, разрывающая сердце картинка: Дина, тёплая и домашняя, с нашей дочкой. Дома! Дома, сука, дома!!! Там, где мне пришлось оставить их!

Не в кабаке!!

Вручая цветы, он приобнимает её за талию, что-то нашёптывая на ушко. Дина, улыбаясь, пытается незаметно выкрутиться из его рук, но он сжимает талию крепче. А может, мне только кажется, что она пытается. В моих глазах пьяный стробоскоп. Мне похрен, на самом деле. Руку это я оторву по-любому!

И дальше происходит то, за что я был когда-то уволен.

Я срываюсь с места.

– Стой!! – слышу голос Кости. – Арс! Стой!

– Арс! – это уже Пашка.

А с хе*а ли я должен стоять, пока мою жену наглаживает какой-то чёрт?!

– Эй, ты! Да! Ты. Руки убрал от неё!!

– Диночка, это кто? – разворачивается он ко мне.

– Диночка?! – перевожу я на неё глаза.

И теперь она в шоке приоткрывает свои розовые, мерцающие губы.

– Ну, привет, «Диночка»! – оскаливаюсь на неё.

Этот тип недовольно и по-собственнически вдруг прижимает её к себе, демонстрируя мне…

Чо там ты демонстрируешь?! Да если я узнаю!..

Дина медленно поднимает микрофон ко рту.

– Охрана. Срочно.

– Не успеют! – заряжаю ему в скулу с разворота.

Она отскакивает в сторону, розы рассыпаются нам под ноги, я слышу ещё раз её «Охрану!»

Тут же отхватываю в ответ, но вскользь. Понеслось! И мы сцепляемся с ним. Нас растаскивают. Слышу крики и визг микрофона, слишком близко поднесённого к динамикам.

– Арс!

Заряжаю двоечку ему в холёную морду, но выхватываю в челюсть. Уже от охранника.

Охранники заламывают мне руки, укладывая лицом на стол.

– Всё, всё! – примиряюще встаёт перед ними Пашка, перехватывая меня. – Мы уведём его сейчас. Всё! Перепил человек.

– Я трезвый, – сплёвываю кровь и рявкаю: – Дина!! Сюда подойди!

Но она, даже не взглянув, сматывается за кулисы. Зараза!!

– Ментов вызовите!

– Ребята, ребята… – выходит из кухни наш старый шеф-повар. – Сейчас вызовем! Сюда его, – кивает на подсобку.

Мы все вместе с охранниками идём внутрь.

– Арсенин! Ты что творишь? – причитает повар. – Тебя же посадят!

– Привет, Михалыч.

Открываю дверь из кухни на улицу, сажусь на крыльцо. Шеф выпроваживает охранников, заверяя, что всё будет нормально.

И мы сидим на этом крыльце. В руках у Кости недопитая бутылка текилы. Пускаем её по кругу.

– Не дотерпел до завтра? – невесело ухмыляется Пашка. – Рассказывай…

– Мы с Костей здесь работали. Потом… Дина пришла. Её утвердили сразу. Голос, репертуар, внеха – всё о*уенное.

– Я заметил.

– Я и утвердил в итоге. Ну и началось у нас. А ля служебный роман. Мне башню снесло напрочь! – вздыхаю, делая глоток. – Всё круто было! В кайф, горячо, задорно… – усмехаюсь, вспоминая наши срывы и горячий экстренный секс по три раза за смену.

– Чего завис? – отбирает бутылку Пашка.

– Вспомнил просто… Короче. Была только одна проблема. Башню сносило не только мне. И несколько раз мои нервы не выдержали.

– Да твоим нервам много не надо! – с сарказмом цокает Костя.

– После третьей драки меня рассчитали и попросили на выход. Я позвал, она, не задумываясь, пошла за мной. Стали жить вместе, у неё на квартире. И месяц не прошёл – она беременна! Косячили всё время с ней на эмоциях! – усмехаюсь опять, вспоминая про вечно забытые презервативы и абсолютную потерю контроля в конце. – И как-то опять круто всё так: я рад, Динка рада. Как будто так и должно быть. Так тепло было между нами, как дети радовались. Расписались… Я давай рвать по бизнесу! Как так – у меня семья, а я на нуле? Бабки с Костиком вложили в свой бар, и пошло всё. Полетело просто! Животик растёт… Бабки капают…

А где бабки, там и друзья новые появляются. Какие-то люди, партнёры… корпораты, пьянки… Понятно, что её, пузатенькую, с собой не возьмёшь. А где пьянки, там и бабы! Нет, я не трахался, но компания-то одна. Да и кокс зашёл со свистом. А кокс отключает тормоза. И в какой-то момент меня наглючило, что я офигенный просто! Хозяин, бл*ть, жизни!

А она на восьмом месяце.

Поскандалили пару раз.

Ну и очередной кутёж… Я обдолбался, нажрался… У нас в баре было. А потом меня вырубило. Маяк… Аут… Нокаут!

Просыпаюсь у себя в кабинете с какой-то тёлкой на диване. И Дина… На моём кресле сидит. Рассматривает, как мы там голые и обдолбанные спим.

– Это пи**ец!

– Не то слово… И вот сижу я рядом с этой незнакомой спящей тёлкой и смотрю в глаза Дине. И сказать мне нечего. Абсолютно. Она встала, платье на животе расправила и ушла. И всё. И всё закончилось.

– Как закончилось?

– Всё хорошее закончилось. Началось страшное всякое. Сразу же загремела она в больницу. Угроза, на нервной почве. В больницу меня к ней не пускали. Врачи гнали меня! Там что-то… с лёгкими у детей… На восьмом месяце хуже родить, чем на седьмом. Большой шанс, что ребёнка не откачают. А у неё истерики при любой моей попытке приблизиться. Цветы – нельзя в больницу. Телефон – отключила. Письма все неоткрытыми вернули, вместе с пакетами. Не брала ничего от меня. Я ночевал там в тачке у больницы этой. Так она даже к окну не подошла ни разу. Преждевременные роды. Ребёнка я не увидел. Девочка… Имя не сказала. Месяц под дверями просидел. И психанул! Нет, ну я всё понимаю, косяк!! Но бл*ть! Разве можно считать изменой то, что я даже не помню?! Чего я не инициировал! В чём я не участвовал! Ну выслушать-то меня можно? Ребёнка можно увидеть мне? Имя могу я дочери своей узнать?! Без судов, без ментов, без унижений?!