Картина вечера Люблю я берег сей пустынный, Когда с зарею лоно вод Его, ласкаясь, обоймет Дугой излучистой и длинной. Там в мелководье, по песку, Стада спустилися лениво; Там темные сады в реку Глядятся зеленью стыдливой; Там ива на воды легла, На вервях мачта там уснула, И в глади водного стекла Их отраженье потонуло. 1838 Санкт-Петербург Сон Когда ложится тень прозрачными клубами На нивы желтые, покрытые скирдами. На синие леса, на влажный злак лугов; Когда над озером белеет столп паров И в редком тростнике, медлительно качаясь, Сном чутким лебедь спит, на влаге отражаясь, — Иду я под родной соломенный свой кров, Раскинутый в тени акаций и дубов; И там в урочный час с улыбкой уст приветных В венце дрожащих звезд и маков темноцветных С таинственных высот воздушною стезей Богиня мирная, являясь предо мной, Сияньем палевым главу мне обливает И очи тихою рукою закрывает, И, кудри подобрав, главой склонясь ко мне, Лобзает мне уста и очи в тишине. 1839 Зимнее утро Морозит. Снег хрустит. Туманы над полями. Из хижин ранний дым разносится клубами В янтарном зареве пылающих небес. В раздумии глядит на обнаженный лес, На домы, крытые ковром младого снега, На зеркало реки, застынувшей у брега, Светила дневного кровавое ядро. Отливом пурпурным блестит снегов сребро; Иглистым инеем, как будто пухом белым, Унизана кора по ветвям помертвелым. Люблю я сквозь стекла блистательный узор Картиной новою увеселять свой взор; Люблю в тиши смотреть, как раннею порою Деревня весело встречается с зимою: Там по льду гладкому и скользкому реки Свистят и искрятся визгливые коньки; На лыжах зверолов спешит к лесам дремучим; Там в хижине рыбак пред пламенем трескучим Сухого хвороста худую сеть чинит, И сладостно ему воспомнить прежний быт, Взирая на стекло окованной пучины, — Про зори утренни и клики лебедины, Про бури ярые и волн мятежный взрыв, И свой хранительный под ивами залив, И про счастливый лов в часы безмолвной ночи, Когда лишь месяца задумчивые очи Проглянут, озлатят пучины спящей гладь И светят рыбаку свой невод подымать. 1839, Санкт-Петербург Раздумье Блажен, кто под крылом своих домашних лар Ведет спокойно век! Ему обильный дар Прольют все боги: луг его заблещет; нивы Церера озлатит; акации, оливы Ветвями дом его обнимут; над прудом Пирамидальные, стоящие венцом, Густые тополи взойдут и засребрятся, И лозы каждый год под осень отягчатся Кистями сочными: их Вакх благословит… Не грозен для него светильник эвменид: Без страха будет ждать он ужасов эреба; А здесь рука его на жертвенники неба Повергнет не дрожа плоды, янтарный мед, Их роз гирляндами и миртом обовьет… Но я бы не желал сей жизни без волненья: Мне тягостно ее размерное теченье. Я втайне бы страдал и жаждал бы порой И бури, и тревог, и воли дорогой, Чтоб дух мой крепнуть мог в борении мятежном И, крылья распустив, орлом широкобежным, При общем ужасе, над льдами гор витать, На бездну упадать и в небе утопать. 1841 Прощание с деревней
О други! прежде чем покинем мирный кров, Где тихо протекли дни нашего безделья Вдали от шумного движенья городов, Их скуки злой, их ложного веселья, Последний кинем взгляд с прощальною слезой На бывший наш эдем!.. Вот домик наш укромной: Пусть век благой пенат хранит его покой И грустная сосна объемлет ветвью темной! Вот лес, где часто мы внимали шум листов, Когда сквозит меж них луч солнца раскаленной… Склонитесь надо мной с любовью вожделенной, О ветви мирные таинственных дубров! Шуми, мой светлый ключ, из урны подземельной Шуми, напомни мне игривою струей Мечты, настроены под сладкий говор твой, Унывно-сладкие, как песни колыбельны!.. А там – там, на конце аллеи лип и ив, Колодезь меж дерев, где часто, ночью звездной, Звенящий свой кувшин глубоко опустив, Дочь поля и лесов, склонясь над темной бездной, С улыбкой образ свой встречала на водах И любовалась им, и тайно помышляла О стройном юноше, – а небо обвивало Звездами лик ее на зыблемых струях. 1841 «Для чего, природа…» Для чего, природа, Ты мне шепчешь тайны? Им в душе так тесно, И душе неловко, Тяжело ей с ними! Хочется иль словом, Иль покорной кистью Снова в мир их кинуть, С той же чудной силой, С тем же чудным блеском, Ничего не скрывши, И отдать их миру, Как от мира принял! <1845> К. Богаевский. Пустыня. Сказка. 1903 |
