— Недолго песенка плясала, — вдохнул я то ли по поводу возвращения отца, то ли по поводу вновь пеняющей на бытовуху Снолли.

— Так-так, позвольте продемонстрировать колоду атмосфер в нашей руке, — в срочном порядке Авужлика открыла воображаемую коробочку. — Предлагаю сбросить карту грузовости.

— Давайте в другую игру, — кивнул я. — Надоело строить компульсивные башни отчаяния, без фундамента трезвой непредвзятости.

— Давайте в духовную политику, — предложила Снолли.

— О, точно! Как мы могли про неё забыть? Кощунство! — обвинил нас я.

— Такое никакими грехами не заморишь, — покачала головой Авужлика.

— Так ты насто-олько не разбираешься в религиях, да?

Авужлика рассмеялась, как дитя весело и беззаботно пожала плечами со словами сквозь улыбку:

— Нет, да. Не знаю. Ха-ха.

— Ну, там, в религиях, всё, как в духовной политике, — разом разъяснил я.

Снолли достала из мешка задрипанную коробку с игрой.

— Никогда не играл в настольную игру на улице, — заметил я.

— Ну да, в неё ж только на столе играют, — Снолли опять вынула этот свой сарказм.

Хрустя телом, Снолли быстро раскладывала игровые принадлежности по местам.

— Снолли всё время специально хрустит костьми, как будто хвастается этим, — пожаловалась Авужлика.

— Они сами трещат, но я и не против, — ответила Снолли.

Я решил поучаствовать в распаковке, но куда бы я что ни клал, сестры молча и безо всякой ответной реакции просто перекладывали по своему усмотрению. Бесполезность, я познал её самую суть на своём примере. Помогая раскладывать карточки, желая ускорить дело, я, кажется, только наоборот продлевал его. Стало быть, хорошо выносит.

— Должен вас заверить, я в этом организме больше не хозяин, — предупредил я.

Молодые девушки продолжали делать все сами, им от меня ничего не требовалось.

— А вас, что, — поинтересовался я их состоянием, — как вообще? Лично меня — сами видите.

— Меня увлек процесс, — не отрываясь, ответила Авужлика. — Погружает.

— Заруба грядёт... — предвкушала Снолли.

— Так! — оглядела участников игры Авужлика. — Лэд, гляди сюда, следи за пальцем, — она провела пальцем перед моим взглядом, и намеренно повела им моё внимание, — вижу, ты всё забыл, так что напомню. Во-о-от здесь, — указала она, куда смотреть, — твой духовный социум. Справа — имущество. Снолли, твой, — утвердительно ткнула она пальцем и перед ней. — Набираем духовную команду из стопки и по очереди выставляем на поле боя со своей стороны. Вы же помните, что цель игры — намолить у священных мест больше всех религиозного влияния, а не тупо поубивать карточки друг другу. А?

— О, религиозное влияние, это же как сферы влияния в реальности! — радовался я.

Авужлика продолжала освежать знания об игре детства:

— На следующем раунде освободившиеся слоты социума заполнить легко, а милости богов так просто не сыщешь.

— Люди — лишь пешки в руках религиозных настоятелей... — покивал я.

— Первым игровым полем абсолютно случайным образом выбралось “Гуляния на кладбище”. Особое событие — “Танец на костях”. Персонаж может потратить ход, чтобы станцевать на могиле и осквернить память дедов, получая за это карту осквернения, накопив в достаточном количестве которые вы в будущем сможете использовать для порчи священной земли. Но взамен вы можете купить у торговца, коих именно на этой карте дохрена...

— О-о-о, о, а вы знали, что прообразом этого поля боя стало одно из кладбищ в государстве Горзуа, ставшее популярной туристической точкой для Миивцев и Санчиоровцев? — поделился я занимательным фактом.

— Мх... — нервно выдохнула Авужлика. — Вы можете купить у торговца гостинец, отнести на любую из могил, и потратить ход, чтобы получить карту освящения...

— Да это же, считай, то, чем занимаются реальные священники! — воскликнул я.

— Как же ты задолбал со своими вставочками!!! — взорвалась Авужлика. — Не отвлекай!

Снолли сказала:

— Вы хоть раз пользовались функцией освящения? Не припомню ни одного случая. Какая-то бесполезная... — критиковала она аспект.

— На баланс не гони! — рявкнула Авужлика. — А если твой противник играет от тёмных благословлений? Сила божественных благословлений растёт экспропорционально.

— Экспоненциально? — поправила Снолли.

— Что будешь делать, если Лэд упорется по Зоргулу или Беоэлю, молиться которым можно на любых осквернённых местах, и будет уже на пути последнего благословления? Освящать!

— Ладно-ладно, — махнула Снолли рукой. А потом повернулась ко мне. — Ну что же, Лэд, драгоценный собеседник, расскажи, как однажды осквернял церковь, чтобы помолиться Беоэлю. Было такое?

— Ха-ха-ха, — посмеялась Авужлика.

— Не, Беоэлю не молился. А вот Зоргулу да... Я рассказывал вам, как я катал ком из мёртвых людей, отпевая за упокой? Кому-то я это рассказывал. А, да, Актеллу, ночью.

— Да ты что! Вот это да! Как же это так: тела — да в ком скатывал, а? — вылупив глаза Снолли притворялась, якобы о-о-очень интересно, ещё и жестикулируя, непонимающе изображая руками что-то круглое и большое.

— Заклинание специальное есть... — нехотя ответил я, потом вдруг увидел искренний интерес в глазах Авужлики и продолжил. — Потом на телегу их — и в яму, и пока катятся, читаешь молитву “О, нечистый, отреши от жизни дух”...

— Жлика, не смотри на него так. Тебя что, заинтересовало? — наехала Снолли.

— Да, — виновато ответила Жлика. — Самой стыдно, — скукожилась она.

— Давайте начинать, — приступил я собирать команду из случайных карточек. — О, у меня два челика, “Сын эпохи” и “Мистик”, оба фракции “Гностики”, насколько помню, их можно объединить их в духовное братство, да, Авужлик?

— Да.

— А что это значило? — виновато улыбнувшись потёр я висок.

— Они ходят вместе в одном ходу в любом порядке, то есть у них общий слот в очереди хода, — не отвлекаясь объяснила уже целиком сосредоточенная на игре Авужлика. — И не стесняйся спрашивать, а то чё ты как тот цветочек у входа.

Тогда я стал кичиться:

— Вот так повезло, духовное братство на первом поле. Чего копчики поджали, нечего противопоставить моей ничем не заслуженной удаче? То-то же.

— А у меня “атеист”, — ответила Снолли. — У него бонус ко всему, что связано с осквернением. Для пляса на костях — самое то.

— Блин, — обескуражился я.

— Да я вас “мужиком с ящиком”, “пьяницей”, “сплетницей” и “забиякой” уделаю, безо всякого везения. И братву твою раскидаю, — Авужлика бросила мне вызов, причём буквально бросила карту “вызов”, что было смелым поступком. Карточка работает так: если в конце первого раунда она опередит меня по количеству религиозного влияния, то получит право процедить сквозь зубы: “Я же говорила.” А если получится так, что Авужлика погорячилась с заявлениями, то, если проиграю в конце игры, у меня будет возможность вызвать весь её духовный социум за переулок отвечать за слова, как последний шанс на ничью.

— Держи духовных братанов подальше от сплетницы, она может их рассорить, — предостерегла меня Снолли. — Не верь Жлике, когда она тоненько прибедняется, как сейчас, якобы её комбинация слабая.

Пару наиувлекательнейших часов мы неистово прорубились в настолку. Первая партия была за Авужликой, она-таки удостоилась процедить: “Я же говорила”, после “Гуляний на кладбище”. Снолли предсказуемо пошла в тёмные благословления, играя от атеиста, но Авужлика, специально, чтобы доказать полезность гостинцев, насобирала карт освящения, что помогло ей в последующих раундах.

Первую половину второй игры вновь вела Авужлика. Тогда мы со Снолли просекли разницу в мастерстве, и сговорились объединиться. Подгадав удачный момент, чтобы подставить союзницу, я вышел победителем и падлой.

В третьей игре Снолли точила на меня зуб за предательство, и старалась насолить мне с самого начала. Но Снолли не на того напала, ведь нападать надо было на Авужлику, это она здесь самый опасный соперник, а не я, я-то быстро слился, а Авужлика в итоге победила.