Я набрал воздуха в грудь и отважился пройти мимо них ко двери. Петухи переглянулись и насторожились. Спокойно… Тихонько скрипнул дверью и зашёл внутрь — шум внутри мгновенно стих. Наступила шуршащая тишина. Я почувствовал себя ужасно неуклюже. Куры и петухи смотрели на меня так, наверное, думая: “Что за дерзкий человечишка, вот так взять и вломиться сюда посредь разговору?!” — и было их там сотни три голов, не меньше, а это пятая часть населения Хигналира, и это, так называемый, “малый курятник”... Кажется, я начинаю понимать обеспокоенность Авужлики куриными кипишами.

Я не стал долго молча тупить, а взял себя в руки и произнёс серьёзным тоном:

— Моё имя — Лэдти.

Хлынуло дежавю — где-то я это уже наблюдал. Я прошёл дальше внутрь, подошёл к насестам. И до меня дошло, что я понятия не имею, как выглядит Кьюлиссия.

— Мне нужна Кьюлиссия.

Куры все так же стояли не шевелясь.

Я постоял, посмотрел, развел руками, ещё раз посмотрел по сторонам и направился к выходу.

— Передайте, пожалуйста, что её искали, — вежливо попросил я и вышел из курятника. — А, и что разыскивал Лэдти Дархенсен, — протиснул я последние слова в дверную щель, прежде чем закрыть дверь.

Господи, как неуклюже... Куры внутри вновь закудахтали. Я подошёл к Рикфорну, что стоял неподалёку.

— Ну? — спросил он.

— Не знаю, молчат.

— Ах-ха-хах-кххе, неужели?

— Боятся, должно быть, а-ха-ха, — я не верил в то, что сказал, потому и засмеялся.

— Чёртова заусеница, смотри! — Рикфорн указал сквозь меня.

Я обернулся и увидел, что из земли что-то торчит. Какая-то штука. Мы подошли и стали зыркать.

Боевые петухи увидели нас и тоже подошли посмотреть, что там.

Долго так стояли глазели, пока один из петухов не выдержал — клюнул и вытащил. То оказалась обычная тряпка. Рикфорн вздохнул с облегчением. Мне подумалось, что петухи приняли нас за недоумков. Стыдно.

Рикфорн и я решили пошарахериться по Хигналиру и пошли прочь от курятника, мимо крестьянских домов. Я подумал вслух:

— Индюки покупали грабли... На чьей стороне они в этом противостоянии?

— Не знаю о противостоянии, знаю только, что индюки всегда сами за себя.

Вдруг какой-то мужик закричал:

— Лэдти Дархенсен!

Он подбежал ко мне и повторил:

— Лэдти Дархенсен! Лэдти Дархенсен, рад что вы живы, потому что нужна ваша помощь — в мой дом пробрался дикий бык и сейчас топчет мою жену!!!

Он побежал, я следом за ним, попутно заражаясь его паническим настроением. Он указал на дверь своего дома:

— Сюда!

Я подбежал к двери, постучал и прислушался: послышался топот, затем тяжёлый удар, вышибший дверь и меня вместе с ней! О чём я только думал, стучать быку в дверь? Я перелетел приступок и очередью прошлёпался о голую землю подобно блинчику по поверхности реки.

На веранде стоял здоровенный чёрный бык с окровавленными копытами и рогами, весь в татуировках. Я вскочил и принялся заклинать:

— Семеро чертей, братьев по крови, взываю к...

Но бык устремился на меня, свирепо фырча и ненавидя, я бросился от него прочь что есть мочи, но сразу же зацепился за корягу и снова упал! Ну что за неудача, как так можно было?! Шлепнулся о землю, как блинчик о сковороду. Бычина ринулась втоптать меня вглубь, как лопату в грунт, и вот уже вздыбилась, вознеся вверх свои передние ноги, чтобы навалиться всем весом, топнуть копытами, словно утюгами рубашку разровнять, как откуда ни возьмись подбежал боевой петух и ловко всадил ему в грудь одну сторону копья, а другую упер в землю, и бык сам насадил себя на копьё, вогнав его в тело по локоть. Я ещё раз встал и отпрыгнул от быка. Похоже, живучая скотина не думала умирать: она взревела и атаковала рогами моего неожиданного союзника — тот увернулся. Подоспел другой петух и вонзил копьё в заднюю ногу, но оно застряло в плотном говяжьем мясе. Бык развернулся и неистово накинулся на другого петуха, вынуть оружие петуху не удалось.

Замогильный страж, взываю к твоей бескомпромиссности, уничтожь тушу сию — жалкой души обитель! Защити же меня во славу великого Мора!

“Вот так, лицезрей удачное применение зачревной злобы...”

Быку никак не удавалось поразить ловких боевых петухов, и он вновь выбрал меня своей целью. Телец разогнался и вот уже всей своей говяжьей массой несся на меня. Но я стоял не один. Спереди меня, выставив перед собой костяной щит и сжимая древний клинок в гнилой руке, мёртвый страж в тяжёлых ржавых доспехах ожидал непоколебимо. Терять ему нечего: он здесь только для того, чтобы исполнить мою волю. Перед столкновением я упёрся руками в спину стражу, поддержав физически и насытив полую сущность духовно.

Мощный удар! Хруст костяного щита. Меня уже в который раз за неделю откинуло на землю, но страж стойко держал натиск. Бычара пробил рогом щит и упёрся в него, а мертвец исступленно колол противника в бок и шею. Прошла пара мгновений, а на левой стороне быка уже с десятку свежих колотых ран. Бык отпрянул и захотел убежать, но могильный войн, с присущим нежити неодушевлённым хладнокровием, бросился за ним и вдогонку вонзил лезвие тому меж позвонков.

С триумфальным треском хребта бык был повержен. В очередной раз я встал, закрыл энергетический канал и перестал питать стража, чтобы не силы растранжиривать. Воздух в пыли, я в пыли, на зубах песок. Грязь мне уже не страшна, так что я осел подобно пыли на землю и давай плевать.

Люди и куры начали собираться вокруг. Мёртвый страж рассыпался и диссоциировал.

— Что здесь произошло?! — крайне удивлённо воскликнул Педуар.

— Педуар?! — не менее удивлённо воскликнул я. — Вы то что здесь делаете?!

— Я приехал по важным делам, и обсуждать с вами я их не намерен. Буду разговаривать с госпожой Юзенхен и Авужликой Дархенсен.

На шумиху набежала куча народу, в том числе Фродесс и Окрал.

— Какой кошмар! — засвидетельствовал Педуар. — Ох и чудище, хорошо, что никто не пострадал, – он подошёл осмотреть тушу.

— Моя жена... мертва. Дети останутся без матери, — всхлипнул тот самый крестьянин, что позвал меня.

— Ах, пустяки, — махнул рукой Педуар.

Я шлёпнул себя по щеке, чтобы прийти в сознание. На сей раз получилось, спасибо чудоцвету. Но осознание произошедшего повергло меня в шок, ведь только что на моих глазах в Хигналире неожиданно нарисовался этот невыносимый старый богатей! Вот те раз.

Фродесс, Окрал и Рикфорн стояли неподалёку друг от друга, я подошёл к ним. Окрал Иреалнит — это двоюродный брат Актелла Бурфарвалиона и Фродесса Бурфарвалиона, его я уже здесь видел, после приезда, но здоровался в последний раз с ним лет так пятнадцать назад.

— А всё началось из-за той заусеницы, — заметил Рикфорн, и мы с ним снова принялись ржать и кашлять как негодные однополчане “перших” войск, как он выражается.

— Да-да, не стоило её выдёргивать, а-ха-ха-ха!

Фродесс выглядел крайне озадаченно, в непонимании крутясь и разводя туда-сюда руками:

— Что за наваждение? Откуда здесь этот бык? Я его впервые вижу!

— Если ты не знаешь, то я уже сам не знаю, кто может знать, — выговорил я не без труда.

Сердце всё ещё билось как шалый фанатик бьётся головой о пол, когда молится Богу, пальцы и коленки слегка потряхивало.

— Почему он весь в татуировках, он что, сидевший? — спросил Рикфорн.

— Хах, не знаю, спрошу у Снолли, — ответил я.

— Ладно, вы ступайте, я же оповещу Авужлику и попрошу услышать её мнения, — произнёс Педуар из-за моей спины, почему-то пребывавший в нашей компании.

— Лэдти Дархенсен! Раз уж на то пошло, что вы здесь, помогаете всем, то, пожалуйста, выслушайте меня, — застал меня очередной крестьянин на полпути до дома, едва я задумался о “смысле” как измеряемом понятии, и в каких единицах его уровень можно рассчитать.

И кому это “всем”? Я же только одному помог.

— Ох, надеюсь твоя проблема не опасная...

— Это очень опасно, вам доводилось слышать легенду о сквозняке смерти? Нет? Прошу вас, пойдемте со мною, мой отец вам все разъяснит.