Так, какой ещё дед, я не знал своего деда! Неужели заклинание Аркханазара способно творить такое с моим разумом? О таком в священном институте не предупреждали. Да и со слов Инфернуса это звучало куда проще. Должно быть, мне очень не повезло со страхом...

— Я волен заставить тебя вспоминать, — сказал Бог. — Уверен, что воспоминания о том, как ты попал сюда — настоящие?

— Да, уверен! — заорал я.

Орал, потому что он где-то далеко на небесах.

— “Докажи”, — ехидно прогремел он с неба.

Неплохо, Бог. Неплохо Ты меня подловил...

— Ну же, — продолжал Он, — чем же именно они отличаются от светлой памяти о любимом дедушке на смертном одре? Всё ли с ними так гладко? Например, откуда ты мог знать то, о чём Снолли разговаривала тогда с Педуаром? Разве такое возможно? По какой причине история последователя в книге Чтобырь показалась тебе знакомой? У тебя есть тому объяснение?

Объяснений не было и нет. Вот блин, если Бог вездесущ и всемогущ, он легко мог бы оказаться и внутри ловушки Аркханазара, ведь он же должен мочь всё и быть везде. Угораздило же меня нарваться на краясианского Бога.

Отбросить подобные мысли! Чтобы победить страх, я должен противостоять! Я приступил к противостоянию полемическому:

— Верить только в то, что я могу доказать, Снолли просила меня, когда ей было всего... ничего. Всего-ничего, — не смог я быстро сообразить, сколько лет было ей. — А вот недавно Снолли говорила, что в полном неизвестностей мире приходится делать ставку на самое вероятное. Так что я готов поставить на то, что ты — иллюзия, а жизнь в Хигналире — настоящая!

— А что будет, если ты окажешься не прав? Тогда со ставкой свою прогорел ты что ни на есть по-крупному. И ждут тебя вечные муки адские сразу после суда страшного.

— Если первый Бог и есть, его не так-то просто найти. Беседуешь со мной откуда-то из-за облаков, как ни в чём не бывало. Отчего же ты изволил показаться именно сейчас? А ещё я ставлю на то, что если и есть разумный Создатель, то Он не может быть злым. Потому что Его творение исполнено хорошими вещами, классными людьми, убойными растениями и красивыми облаками. Злобный бука, вроде тебя, ни за что бы не смог придумать чудоцвет или Авужлику, — убеждал я в этом, скорее, самого себя, параллельно вспоминая страшные картины, которые мне доводилось видеть, например, как священники иссушают молитвами прихожан или Рикфорн полощет рот молочным отваром из ботвы чудо-травы.

— Всего лишь наивные спекуляции. Твои жалкие рассуждения — тык пальца в звёздное небо. Довольно дурковать, ты знаешь только то, что ничего толком не знаешь. Я стою за пределами “хорошего” и “плохого”.

— Может я ничего и не знаю. Но из всех религиозных течений и толкований, я ни за что не поверю в то, что Создатель вселенной — злой вредный вечный ворчун.

— Раз ты считаешь, что я — просто иллюзия, вызванная заклинанием в последнем из бесконечной череды твоих снов, под названием “жизнь” — сразись со мной, одолей страх. Печать “Лампы немого крика” спадёт, ты вернёшься к своей семье.

— Нет ничего глупее — чем бороться с иллюзией. Я не буду воевать с тобой.

Я должен умерить страх. Не так уж я и боюсь его, ну же, Лэд, соберись, это просто сон...

— Не хочешь играть по моим правилам? А если так?

Вдруг стало крайне не по себе. Стало тошнить, тело затрясло в неуправляемом танце озноба. В глазах помутнело. Затем накрыл кашель, гейзер кровавого кашля.

Каждый внутренний орган пульсировал болью...

Минута диких страданий, и всё вновь вернулось как было.

— Мне ничего не стоит в мгновение ока исцелить каждого больного на планете. Ибо всемогущ я. Никогда не пожалею безвольных слепцов, плывущих по течению реки, не способных сделать осознанный выбор. Я тебя не пощажу, Лэдти Дархенсен. Слишком много шуток было опущено в сторону краясианства. Достаточно было и одной, чтобы заслужить муки вечные.

Дело дрянь. Сейчас моё воображение занимается тем, что панически перебирает варианты того, что можно сотворить со мной... Я проигрываю.

— Что делал ты минуту назад? — вновь заговорил Он. — Бессмысленно спорил, вместо того чтобы пытаться одолеть страх, столкнувшись лицом к лицу с ужасом, что приготовил для тебя Я. Ибо страх не победить, убегая от него. Так что будешь делать? Как насчёт погрузиться глубже? Может, на этот раз попробуем серный дождь?

Мне Его не победить! Меняем тактику. Если заклинание насильно вводит в сон, то, при должном усилии, у меня есть шанс проснуться. Я же тренировался преодолевать сонные чары в секте “Завсегдалых насмешников”.

Он продолжал:

— Нельзя вот так взять и проснуться, не будучи в ясном бодром сознании. Задай себе вопрос, был ли ты в сознании минуту назад, пока слушал Меня, делал ли ты то хоть что-то, чтобы возвыситься над своей судьбой, судьбой закончить жизнь земную в вечности адской? Или же неосознанно плыл по сценарию, по которому вел тебя Я? Нет. Ты спорил “с иллюзией”. Толики осознанности достаточно, чтобы увидеть бессмысленность сего поступка. Свободно ли ты прожил или безвольно просуществовал время, что находишься здесь, в “иллюзии”? Все твои поступки предписаны обстоятельствами, ибо нет в тебе ни капли воли. Ну, что же ты приуныл? Давай, взбодрись, проснись, приди в сознание. Хотя бы попытайся, ведь иначе не выбраться тебе отсюда никогда, и вечность ты страдать будешь. Сей ад я сотворил для тебя! Внимай сии слова: не заслуживаешь ты, неосознанное животное, блаженства осознанности, и не будешь заслуживать до тех пор, пока не осознан! Не прислушаюсь к мольбам твоим, покуда рассудок во тьме твой, покаяния не приму от существа невежественного, несведущего. Будешь страдать, пока не проснёшься! Страдай! Страдай, не зная ни конца ни края!

И тут я усмехнулся. И даже чуть-чуть посмеялся. Этот фокус я раскусил. Всё это время я пытался убедить себя, что ты — иллюзия. А теперь ясно вижу. Ты — иллюзия. Намеренно акцентируешь моё внимание на воспоминании о последней минуте, о прошлом — о том, что уже мертво, ибо жив я только в настоящем. Ты давишь на то, что я должен проснуться, прийти в осознанность, что ведом я внешними обстоятельствами, и что выбора у меня свободного нет. Когда на самом деле моя воля, моё осознание никогда никуда не девается! Оно по умолчанию всегда есть, ведь вот он я — здесь! В осознанность не нужно “возвращаться”, не существует опыта вне осознанности. Элементарно, это даже Леска знает. Я же всегда — есть. Ты намеренно уводишь акценты. Итак, ты провалился в том, чтобы обмануть меня. Не такой уж и умный, значит. В таком случае, ты явно не вписываешься в мои ожидания от интеллектуальных способностей некого “Высшего Разума”, по легенде создавшего целую вселенную. Так что нечего мне мозги пудрить! Правильно я ставил на то, что ты не всесилен. Может, я и прихожу к тому, что, в конечном счёте, я ничего не знаю о мире, но только что я доказал себе, что способен на один уверенных шаг к прояснению. Только что я развеял твою иллюзию. Значит иллюзии — преодолимы! Я больше не боюсь сгинуть во тьме неведенья, я больше не боюсь того, что обречён так ни на шаг не продвинуться в пути познания, ведь только что я засвидетельствовал свою маленькую победу!

А хера я вообще что-то доказываю магической иллюзии?

“У нас в Санчиоре говорят так: «Лджурсу аулджурсу. Алджарсэ нэн’сэ», что переводится: «Чтобы проснуться — заметь, что не спишь. Чтобы хорошо выспаться — въеби щепотку гипноцвета»”.

И, так как самого страха я не боюсь, потому что это просто наитупейшая херня, если логически подумать, то ловушка развеялась, и я очнулся.

Первое, что встретило меня в моём распахнувшемся взоре — дух Ганж. Призрак находился так высоко, наверное, в десятках километрах над землей. Даже в сотнях. Поднимаясь, он пропорционально увеличивается. Астральный монстр колоссальных размеров. Лик с материк... Жуть какая. Насколько ещё он может раздуться? До размеров планеты? Чувствую, что тогда психике нашей придёт хана.

Небо безоблачное, сереет. Сереет? И сколько я пролежал? В это время года небо начинает темнеть в ближе к одиннадцати... Освящение как в одиннадцать. Более четырёх часов?!