– Вам удалось что-нибудь еще выудить из Турибла, когда вы с ним разговаривали?

Квай-Гон с грустной улыбкой покачал головой:

– Едва ли. Этот тип намекает на все на свете, но не открывает ничего. Неплохой способ заработать репутацию скрытника.

«Уж кто бы говорил», – подумал Оби-Ван.

– Поведение Турибла не поддается логике.

– О, я думаю, что как раз поддается. – Квай-Гон поднялся на ноги. Кабина была такой тесной, что при его росте и широких плечах казалось, будто он едва умещается на корабле. – Проблема в том, что нельзя судить о чьей бы то ни было логике, не зная его конечных целей, а цели Турибла остаются загадкой.

– Учитель? Вы идете в свою каюту?

– Хочу помедитировать, – ответил Квай-Гон. – Не волнуйся, Оби-Ван. Я не заставлю тебя вести корабль всю дорогу. Я же знаю, как ты ненавидишь летать.

Сарказм учителя заставил Оби-Вана расхохотаться. Как было прекрасно известно Квай-Гону, его падаван обожал полеты.

– Думаю, мне по плечу это нелегкое дело.

Квай-Гон лишь хмыкнул в ответ и ушел в свою крохотную каюту, оставив Оби-Вана наедине со своими мыслями.

«Видишь? Он с тобой перешучивается. Будь он в самом деле разочарован тем, как ты проявил себя на Тете, то не шутил бы».

Но разочарования и без того хватало. Недоработок тоже. Квай-Гон не мог быть в этом виноват. Он был учителем, а Оби-Ван – всего лишь учеником. Пускай даже Квай-Гон мог изъясняться противоречиво, таинственно, неоднозначно. И несмотря на тот факт, что порой он делал ровно противоположное тому, что посоветовали бы вожди Храма. Если Квай-Гон был джедаем… нетипичным, то задачей его падавана было разобраться в этом и соответственно приспособиться.

В теории. На практике Оби-Ван до сих пор не мог предсказать, когда и каким образом его учитель нарушит правила. Очень редко он понимал – зачем. И чем старше он становился, тем больше его нервировала нонконформистская натура Квай-Гона.

«Правила написаны не просто так, – подумал Оби-Ван, глядя на мерцающий голубовато-электрический свет гиперпространства. – И возникли они не на пустом месте. Правила Ордена существуют для того, чтобы направлять наши действия ради общего блага и искоренять неопределенность».

Более того, правила можно было запомнить. Записать, проштудировать, усвоить. Полная противоположность архаичным мистическим письменам, которые Квай-Гон, похоже, ценил больше любых других текстов Ордена. Оби-Ван же по возможности предпочитал твердую почву.

Больше всего бесило вот что: методы Квай-Гона давали результат. Почти всегда. Неизвестно, что за изменчивое безумие вело его, но получалось хорошо.

А это значило, что в пути джедая была какая-то важная деталь, которую Оби-Ван пока не постиг.

«Клянусь Силой, я гений».

Там, где Пакс вырос, скромность не считалась достоинством, поэтому он никогда ею не страдал. По его мнению, скромность была чем-то нудным.

«Естественно, я не первый, кто начал изучать потенциал кайбер-кристаллов, – думал Пакс, готовясь вывести “Мерикс” из гиперпространства. – Однако почти все подобные изыскания проводятся джедаями. И результаты, которые могли бы породить еще более оживленный рынок кайбера, никогда не будут опубликованы. И все же владение этими кристаллами не является незаконным ни на одной из планет, которые мне известны».

Возможно, просто потому, что Пакс никогда не удосуживался выяснить, что «законно», а что «незаконно» на каждой отдельно взятой планете. Детали-детали, бла-бла-бла. Это была вотчина Рахары. Это она постоянно тревожилась. Хотя, опять же, разве можно ее за это винить?

– Почти на месте? – жизнерадостно спросила Рахара, входя в кабину. Ее шелковистые черные волосы были стянуты на затылке, открывая эстетически приятное лицо.

– Ты прекрасно знаешь, что мы уже почти на месте.

Она откинулась на спинку кресла, положив ноги на приборную панель – такую вольность Пакс не позволял больше никому.

– А ты должен знать, что приятная беседа иногда начинается с того, что все стороны подтверждают уже известные вещи.

– Меня учили, что прямота есть добродетель.

Рахара вздохнула:

– Тебя учили протокольные дроиды. Их не назовешь специалистами по нормальному человеческому общению. Но ты освоишься, если будешь практиковаться.

– Пустая трата времени, – отозвался Пакс.

Она поджала губы, но ничего не ответила. В целом, полагал Пакс, могло быть и хуже.

Рахара ему нравилась больше всех других биологических жизнеформ, с которыми доводилось иметь знакомство. Взяв ее на борт несколько месяцев назад, Пакс знал, что она прекрасно подходит для работы, которой он занимался, но даже не догадывался, как легко будет с ней ладить. Как приятно будет с ней разговаривать, слышать ее смех. Он не сразу осознал, что рабочие отношения переросли в дружбу… а потом и в нечто большее. Однажды вечером, после распитой бутылки вина, стало казаться, что все это могло перетечь в… словом, могло выйти из-под контроля.

Поэтому Пакс воспользовался случаем и объяснил, что, право, человеческие эмоции недолговечны и обманчивы, а следовательно, рациональным людям не следует строить на них свое взаимодействие. А рациональное поведение важнее всего, не правда ли?

Судя по реакции Рахары, она так не считала. Но они продолжали общаться как прежде, хотя неловких пауз стало больше. Пакс решил, что этим и удовлетворится.

Со временем. Непременно.

Ухмыльнувшись, он положил ладони на приборы управления и сказал Рахаре:

– А теперь позволь представить: счастливая в своей глуши планета Пайджел!

«Мерикс» выскользнул из гиперпространства на стандартной дистанции подлета. Глазам его скромного экипажа предстала планета, большую часть которой покрывали голубые океаны, а вдоль экватора и тропиков тянулось широкое кольцо золотисто-зеленых островов. К удивлению Пакса, на орбите Пайджела обнаружились старинные генераторы планетарного щита, из-за чего в космосе висели еще несколько кораблей, ожидавших разрешения на посадку. По мнению Пакса, столь древний щит наверняка был слишком слаб, чтобы остановить любой корабль крупнее челнока типа «Тета», поэтому, вероятно, ожидание разрешения было простой формальностью.

В любом случае сам Пайджел Пакса не интересовал. Он указал на покрытую темной растительностью луну планеты:

– А вот это, я считаю, крупнейший источник кайбера во всей Галактике.

Рахара глядела в иллюминатор с непроницаемым лицом.

– Могла бы проявить какой-то энтузиазм, – намекнул Пакс. – Или хотя бы интерес.

Она не ответила, просто поднялась на ноги. Даже не взглянув на Пакса.

Неужели он нарушил какое-то неизвестное правило этикета? Протокольные дроиды 3PO, которые воспитали Пакса, научили его цитировать правила этикета с тысячи разных планет… но как применять их на практике, объяснили очень плохо. Поведение разумных существ редко бывало четким и понятным, часто оно бывало сложным и всегда резко отличалось от моделируемого. Поэтому, как правило, Пакс вообще игнорировал этикет. В то же время он знал, что, игнорируя условности, он мог задеть чувства Рахары. А она была последним обитателем Галактики, кого он хотел обидеть.

Пакс отважился:

– А, конечно, я признаю… всецело признаю, что не смог бы проанализировать планетарные данные без твоего предварительного анализа минералогических таблиц – блестящая обработка данных…

– Ты не говорил, что здесь будут корабли «Цзерки». – Голос Рахары был монотонным и невнятным.

Как он мог не заметить? Пакс мысленно отругал себя, разглядев крейсер корпорации «Цзерка» под названием «Козырь» – длинный и громоздкий, наверняка способный вместить десять тысяч душ. Датчики выявили и другие корабли «Цзерки» – свидетельство того, что компания вела активную деятельность на Пайджеле и его спутнике.

– Я не знал. Прости.

– Естественно, не знал, – сказала Рахара. Ее темные глаза глядели на корабль, будто на врага, и, пожалуй, в некотором смысле так оно и было. – Потому что не проверил. Не проверишь – не узнаешь.