Оби-Ван скрестил руки на груди:

– Почему же? – заметив сердитый блеск в глазах учителя, он поспешно добавил: – Я спрашиваю без сарказма. Мне действительно интересно. Зачем нам прислушиваться к этим пророчествам? Мастер Йода всегда учит, что будущее в лучшем случае туманно.

К удивлению юноши, Квай-Гон медленно кивнул:

– Ответ на твой вопрос… сложен. Позволь мне собраться с мыслями, и я дам тебе объяснение, которого ты заслуживаешь.

Оби-Ван был доволен, что как минимум заставил учителя задуматься. Мало что Квай-Гон любил больше, чем хороший вопрос. Оби-Вану порой казалось, что если бы он задавал вопросы день-деньской, обучение проходило бы куда легче.

Квай-Гон закрыл глаза, по-видимому, войдя в легкий медитационный транс. Оби-Ван понял, что придется подождать.

Впрочем, ожидание в комнатах учителя не было неприятным. Они были маленькими и простыми, как и все жилища джедаев, и все же их было невозможно спутать ни с чьими другими. Оригинальные, как мало что в Храме, они отражали личность своего обитателя. Квай-Гон имел привычку привозить разные мелочи с планет, где они побывали: то вынесенный морем кусок дерева, то мягкое тканое одеяло. Со временем этих сувениров набралась целая коллекция. Оби-Ван знал, что ветровые колокольчики родом с Гаталенты, гладкие камни для медитаций – с Рилота, а чайный набор с изящными чашками цвета зеленого нефрита был подарен Квай-Гону какими-то байволлами в благодарность за то, что он выручил их попавший в беду корабль.

И это были только напоминания о тех приключениях, в которых участвовал Оби-Ван. Обводя взглядом комнату и рассматривая незнакомые предметы, стоявшие на полках и по углам, юноша заново осознал, как много мест посетил Квай-Гон, сколько всего совершил. Каким бы нетипичным джедаем ни был Джинн, Оби-Ван знал, что ему повезло с учителем. Оставалось лишь придумать, как сделать так, чтобы и Квай-Гон решил, что ему повезло с учеником.

– Ты считаешь, – сказал наконец Квай-Гон, – что изучение пророчеств – это путь к познанию будущего?

«Уж не с подвохом ли вопрос?» – промелькнуло в голове Оби-Вана.

– Разве не таково определение пророчества? Предсказание того, что должно произойти.

– Отчасти. Но пророчества говорят и о настоящем. Древние джедаи-мистики пытались заглянуть в будущее, но они были жителями своего времени… как и все мы. – Квай-Гон удобнее устроился в кресле и знаком пригласил Оби-Вана тоже сесть. – Они могли предсказывать будущее только сквозь призму своего собственного жизненного опыта. Поэтому, изучая их слова, их предостережения, мы узнаём больше об их учении, чем из любого исторического голофильма. А спрашивая самих себя, как бы мы истолковали эти пророчества, мы выявляем свои страхи, надежды и ограничения.

По мнению Оби-Вана, быть падаваном само по себе означало постоянно помнить о своих надеждах и ограничениях, но он знал, что следует говорить, а чего нет.

– То есть вы не воспринимаете пророчества буквально.

– Раньше, когда я был моложе… – Квай-Гон пожал плечами. – Нет. Не воспринимаю. Однако, в отличие от большинства нынешних джедаев, бессмысленными я их тоже не считаю. Знакомясь с тем, во что верили древние мистики, мы познаем нашу историю.

– В Ордене больше нет мистиков, – отметил Оби-Ван. – Нас учат, что о видениях будущего нужно забыть, потому что нельзя знать, сбудутся они или нет. Мастер Йода даже говорит, что такие видения могут завести джедая во тьму.

– Да, стремление узнать будущее может быть равнозначно попытке его контролировать, что может утянуть на темную сторону, – произнес Квай-Гон своим низким, звучным голосом. По его тону Оби-Ван понял, что учитель много раз слышал все это от Йоды. – А изучение форм фехтования на световых мечах в своем роде является подготовкой к насилию. Которое тоже может увести на темную сторону. Нам вверена огромная дипломатическая власть, а это значит, что мы оказываем влияние на целые системы…

– Я понял вашу мысль, – сказал Оби-Ван. – На темную сторону ведет много путей.

– Мы, джедаи, наделены могуществом, которого нет и никогда не будет у других. Обладая властью над другими разумными существами, мы всегда должны остерегаться тьмы, что внутри нас. Способность временами видеть проблески потенциального будущего не более и не менее опасна, чем другие наши таланты.

Оби-Ван решил проявить настойчивость. Учитель не имел привычки уклоняться от вызова… до определенной меры.

– Мистики древних времен пытались предугадать события грядущих столетий и тысячелетий. Разве это не гордыня? Не отказ принять естественное течение Силы? Мы можем рассматривать их письмена в более метафорическом свете, но сами они так не делали. Они действительно считали, что предвидят грядущие события.

– Я не считаю себя вправе судить древних мистиков и тебе не советую. – Квай-Гон явно не собирался больше ничего раскрывать. Его внимание снова поглотили документы, которые принес Оби-Ван. – Ты хорошо потрудился. Этих текстов мне хватит на несколько дней. – В его голубых глазах промелькнули озорные искорки. – Иными словами, ты пока освобожден от Архивов. Можешь провести время с друзьями.

Оби-Ван ухмыльнулся:

– Спасибо, учитель. – Он встал, собираясь уходить, однако остановился. – Но… как вы думаете, сколько еще походов в Архивы мне предстоит? – Изучение пророчеств продолжалось уже два года; конечно, даже Квай-Гон не собирался заниматься этим бесконечно.

Наставник застыл, не донеся чашку до рта. На его лице появилось выражение, которое было трудно расшифровать: возможно, осознание чего-то и смятение.

– Учитель? Я не имел в виду, что не хочу работать в Архивах.

– На этот счет не беспокойся, – сказал Квай-Гон, так и не посмотрев в глаза ученику. – Мы поговорим позже. Много о чем.

«Как-то загадочно», – подумал Оби-Ван, но для Квай-Гона это было в порядке вещей.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Оби-Ван поспешил на нижние уровни, надеясь, что еще успеет сгонять партейку в дежарик. Что-то грызло его, последние мгновения беседы с Квай-Гоном выдались какими-то странными. Учитель явно что-то скрывал.

Но этот секрет не мог иметь отношения к самому Оби-Вану. Иначе учитель бы ему рассказал.

– Тебе страшно, – сказал мастер Дуку.

Двенадцатилетний Квай-Гон Джинн стоял на коленях перед своим новым учителем. Только вчера Дуку выбрал его себе в падаваны. Прошлый вечер он провел в детской группе: смеялся вместе с друзьями, воображал будущие приключения и упражнялся с мечом в зале для спаррингов, пока мастер Яддль не приказала отправляться в постель.

Но утром ему пришлось собрать немногочисленные пожитки в небольшой мешок и проститься с группой, где он жил, сколько себя помнил. Ему сделали традиционную падаванскую прическу для людей, и он больше не выглядел как тот мальчишка, которого всегда видел в зеркале, – теперь он превратился в долговязого, нескладного незнакомца. И затем он явился сюда, в комнаты мастера Дуку, чтобы представиться тому, кто должен был решить, достоин Квай-Гон стать рыцарем-джедаем… или нет.

– Ну? – Дуку приподнял бровь. Казалось, будто он возвышался на целых три метра, нависая над Квай-Гоном, как обсидиановая стена. – Тебе нечего ответить на мое наблюдение?

«Мне не страшно», – всплыли в мозгу Квай-Гона слова отрицания. Именно так ему хотелось сказать, потому что ему хотелось, чтобы это было правдой.

Но ведь это не было правдой. Конечно же, падавану не полагалось лгать своему учителю.

– Страшно, учитель, – признал мальчик.

– С чего бы тебе меня бояться? – спросил Дуку исключительно низким, угрожающим голосом, будто отвечая на собственный вопрос.

«Думай», – сказал себе Квай-Гон. Его страх был таким очевидным, таким всеобъемлющим, что было трудно понять, в чем его причина. Но за этим страхом нужно было отыскать правду.

В конце концов он ответил:

– Я боюсь, что не стану джедаем, но это не значит, что я боюсь вас, учитель. Я боюсь потерпеть неудачу. Оказаться недостойным.