«Умно. Я бы им вас и порешила».

Мысль приятная, даже согревающая — заставляет улыбнуться, пусть и на одну секунду. Сейчас не помешает что-то ободряющее, а смерть её мучителей, пусть и эфемерная, выдуманная, своё дело делает. Осталось только реализовать и…

Сердце делает кульбит, и Ирэн сползает по стене вниз. Мозг, пусть и затуманенный препаратами, начинает соображать с каждой минутой всё лучше, и она понимает — сидеть с несчастным запуганным лицом сейчас будет умнее, нежели пытаться лезть на стену и показывать кому-то, что она начала функционировать. Ключ поворачивается в двери дважды — Ирэн глубоко вдыхает воздух через нос и забивает внутри себя страх. Если смерть и придёт сегодня — прямо сейчас, — то Ирэн встретит её достойно.

Глаза в глаза.

— Аллах Акбар, спящая красавица, —на чистом английском и с елейной улыбкой приветствует её рослый, крепкого телосложения мужчина с тёмными, как смола, глазами и тонким шрамом около виска. Ирэн бросает в жар и холод одновременно — этого человека она знает. Всё становится на свои места, и страшные картинки, которые она себе представляла в голове, теперь оживают.

Ирэн устало прикрывает глаза и бесцветно отвечает:

— Аллах Акбар, Фархад Ансари.

Надежда на спасение, вера в богов и в чудеса умирают в этот же миг, и Ирэн жалеет лишь о том, что Шерлок не убил её сразу сам, в том злополучном кабинете. Было бы трагично, но, хотя бы, во имя — какой-никакой — любви. Это, по крайней мере, было бы больно лишь на момент, а после — ничего. Шерлок бы не избрал тернистый путь, ввел бы какой-нибудь яд и был таков, но здесь, в руках Фархада, её смерть будет мучительной и страшной. Худшей из возможных.

Возможно, ей не стоило вести дела с террористами, но игра ведь так увлекательна, правда? Возможно, ей не стоило обманывать Фархада Ансари, но разве Ирэн умеет вести дела честно?

Миллионы «возможно» и миллионы «разве», но верно одно: «лучше бы ты сразу меня убил, Шерлок, лучше бы сразу».

— Рад встрече, мисс Адлер. Полагаю, ты тоже.

========== 5. Индийский океан ==========

David Arnold & Michael Price — Who I Want to Be

Судно качает, и Шерлок не сказал бы, что это помогает думать. Когда-то в детстве они всем семейством оправились на пароме в Ирландию, и эту переправу Шерлок запомнил хорошо — морская качка отложилась в чертогах неприятным событием, которое впоследствии он старался не повторять. До сегодняшнего дня. Иронично, но именно с Ирэн он выходит из своей зоны комфорта с завидной регулярностью, и сейчас, выпивая половину бутылки воды залпом, клянется себе, что это — последний раз. Слишком много он потратил сил и средств, чтобы спасти её — по всем статьям бесценную — жизнь, слишком много времени угробил, чтобы придумать и воплотить план, который, вполне возможно, провалится, и они оба останутся без голов на плечах, и тогда Майкрофт на его могиле точно скажет своё славное, братско-дотошное: «я же говорил, Шерлок, но ты никогда не слушаешь!». Всё это — слишком, но значение перестает иметь в принципе, едва Ирэн пробуждается и зовет его по имени.

— Шерлок… Я долго спала? — он выныривает из водоворота мыслей и оборачивается в её сторону. Ирэн выглядит беззащитной после сна, и Шерлок едва не смеется этой уловке разума. Даже будь она трижды в плену, под дулом пистолета, на плахе, то всё равно бы не смогла стать невинной овечкой, ведь маскировка, пусть и самой смертью — всегда автопортрет.

Шерлок запомнил это и носит в себе, как убеждение, как истину.

— Не больше двух часов, — пожимает плечами Шерлок и кивает на маленький столик в углу каюты: — Ты, наверно, голодна, Бехрам принёс ужин.

— Спасибо, — Ирэн садится на кровати, но к еде не притрагивается — под шрапнелью её взгляда Шерлок, которого она внимательно изучает целую вечность, а после мягко уточняет:

— Под чем ты?

Он не слышит в её голосе ни осуждения, ни злости, но отчетливо улавливает беспокойство и усталость. Косится на стол — может, остался след от дороги? — и усмехается. Ирэн видит больше, чем остальные, и для этого ей не нужно проводить обыск по его карманам.

Хватает взгляда.

— Амфетамин, — честно отвечает он и закидывает голову назад, чтобы не смотреть на неё. Она слишком близко, а он под наркотиками — не лучшее сочетание, хотя бы потому, что мыслить рационально и вести себя подобающе может не выйти.

— Сколько дней? — рациональность проявляет Ирэн, и Шерлок даже рад, что правда вскрылась так быстро. В гонке за террористами он немного потерял счёт дням.

— Трое суток. Или четверо, — от такого положения головы нос тут же закладывает, и приходится вернуться обратно, чтобы начать дышать. Сердце разгоняет, хотя последняя дорога была два часа назад — Шерлок на причину химической реакции в своём теле поджимает губы и смотрит искоса.

Эта женщина поражает его снова, когда вместо нотаций, осуждений и всего того, к чему Шерлок привык от близких, борющихся с его зависимостью, спокойным тоном заключает:

— Ты должен посвятить меня в свой план, и мы должны решить, когда ты ляжешь спать. От этого зависят наши жизни, ведь так?

Шерлок кивает ей медленно, а внутри всё кипит и жжется: так понимать ход его мыслей, даже предугадывая их, вряд ли удавалось кому-то кроме брата. Но она — другая, и видит иначе, без налета дедукции, гениальности, безумия. Может, не умом вовсе понимает, а сердцем, пульсация которого до сих пор… помнится, будто это было вчера.

Слова вылетают пулеметной очередью: Шерлок объясняет ей их дальнейшие действия, просит запомнить названия улиц и гостиницы — на всякий случай, как малое дитя огрызается на реплики, и суёт тарелку в руки, настоятельно рекомендуя поесть и не мешать рассказу, пока он что-нибудь не упустил из виду. Усмехается мягко, когда замечает тишину с её стороны — Ирэн с таким упоением ест балти-карри. И тут же замолкает сам, будто молнией поразило. В груди сжимается от осознания, что она, эта женщина, была в плену.

Один месяц.

Что с ней делали, кормили или нет, давали ли видеть солнечный свет или держали в подвале, Шерлоку остается только догадываться — или спросить напрямую. Но слова застревают в глотке. Спросить о таком — разочароваться в самом себе. Захочет — расскажет сама. Он спас её не для того, чтобы вернуть обратно таким образом.

— Я посплю в Мумбаи, — приходит в себя под вопросительный взгляд Ирэн и садится обратно на стул, — перед самолетом.

— Хорошо, — кивает она, ставя тарелку на стол. Замечает сумку на полу и уточняет: — Ты случайно не брал одежду на меня?

— Да, размер s, — перед глазами тут же всплывает её обнаженный образ и стоит усилий, чтобы отогнать его прочь. На губах Ирэн он замечает усмешку и чувствует себя пойманным с поличным.

— Не забыл — похвально, — она была бы не собой, если бы не бросила едкую фразочку прямо ему в лицо.

Шерлок был бы не Шерлоком, если бы тут же не парировал:

— О, мисс Адлер, что-то остаётся в памяти навечно — хочется мне этого или нет.

«Ошибка, ошибка, ошибка! Идиот!»

— Так хочется или нет, мистер Холмс?

Шерлок в ловушке, и выход из неё один — дать Ирэн то, что она хочет. Он не противится — отчего-то приятно, что эта женщина снова дразнит его. Кажется, он по этому скучал.

— В данном случае — хочется.

— Чудно, — Ирэн сияет улыбкой, и Шерлок не в силах удержать свою. И, вопреки всем обещаниям и клятвам, данным себе, он пускается в их игру снова.

Прикрывает глаза рукой, слушая, как падает вниз её одежда. Несколько минут длятся вечность. Из небытия вырывает голос Ирэн, который оказывается намного ближе, чем раньше.

— Шерлок, посмотри на меня, — он повинуется. В одежде, которую он купил в одном из торговых центров Карачи, Ирэн выглядит непривычно: обычная футболка и джинсы не под стать такой женщине, но, как бы там ни было, ей все равно идёт. Её голубые глаза такие яркие, что хочется зажмуриться, и Шерлок бы непременно это сделал, если бы не её рука, мягко держащая его за подбородок. Слишком близко: — План меняется — ты ложишься сейчас. Иначе мы точно не выберемся.