Уже почти закрыв дверь, он вдруг почувствовал, что не выдержит больше ни одного часа недосказанности и распахнул дверь, окликнув парня: — Томми?

В этот же момент Томас развернулся на лестнице и сделав глубокий вдох, позвал: — Ньют?

Они встретились все там же, у порога его двери.

Томас взволнованно разглядывал его лицо, прежде чем произнести:

— Ньют, я знаю, что я не идеал по многим причинам. Но еще я точно знаю, что в жизни по-крупному облажался дважды. В первый раз, — когда назвал байки своим смыслом жизни.

Ньют слушал, затаив дыхание, боясь даже на мгновение отвести от него взгляд, чтобы не сломать зарождающуюся магию между ними. Когда Том замолчал, он легко подтолкнул его:

— А второй?

— Когда тебя отпустил, — серьезно проговорил Том после паузы, оценивая реакцию парня напротив.

Глаза Ньюта расширились от удивления и испуга, когда до него дошел смысл слов брюнета. Он блуждал глазами по лицу Томаса, выискивая подтверждение своих сомнений или сожаление от сказанного, но видел только искренность и решимость.

Томас счел его молчание за красноречивый ответ, поэтому заалел краями скул, пряча обиду за злостью.

— Кажется, облажался в третий…

Ньют моментально приблизился к нему и ухватившись ладонью за небритую острую скулу парня, неспешно поцеловал, не закрывая глаз, рассматривая ошеломленные зрачки напротив.

— По крайней мере, второй грех можно тебе отпустить, — улыбался Ньют ему в губы, ощущая, как невероятно скандально грохочет сердце в груди. Оно было право с самого начала. Он идиот.

— За то, что покаялся? — улыбка Томаса дрожала. Он боялся, что у Ньюта вот такое своеобразное чувство юмора. Он боялся, что снова впал в кому. Он боялся, что Ньют снова исчезнет.

— За то, что вкусно целуешься, — Ньют выгнул бровь и чуть не задохнулся от счастья, увидев как до Томми доходит смысл его слов и словно в ответ на это, сосед прижимает его к себе крепче, вырывая новый поцелуй сквозь улыбку.

Комментарий к Bad for you.

Конечно, я не оставлю вас без скромного эпилога.

В реальности там мало хорошего.

========== Ps. ==========

— Ты слишком перегазовываешь, пытаясь пройти этот поворот. Что с тобой происходит, Чак? — Томас вгляделся в злящегося паренька, что шумно зачесывал назад мокрую челку. Весна вдруг решила наверстать все упущенное, и выдала в этот четверг рекордные +28 по цельсию. Парни начинали потеть каждый раз, как только Томас останавливал тренировку для разбора ошибок. Сам он, в защитном кожаном костюме, привалился к боку своего байка в тени стартового навеса, внимательно наблюдая за каждым действием своих подопечных.

Чак скривился на претензию тренера, но взгляд не отвел, только выпятил подбородок, показывая характер. Томас усмехнулся; он питал слабость к этому пареньку, у которого были все шансы стать великолепным гонщиком, если бы не его упрямое убеждение, что он теряет время на треке. Том всеми силами пытался привлечь его к командным заездам, объяснял, какие перспективы могут открыться перед ним в ближайшие годы, если попытаться стать частью команды, хотя в душе понимал, что Чак — соло-спортсмен, как и он сам.

— После прогревочного круга ты встал на старте прямо на сетку. Ты вообще заметил это? — Том подошел ближе, пытаясь добиться ответа. Он знал, на что надавить. — Ты знаешь, что это автоматическая потеря баллов и дисквалификация?

Чак насупился и коротко кивнул. Томас видел, что признанная ошибка даже для него была неестественно глупой.

— Меня солнце ослепило, — попытался оправдаться парень, но увидев, как тренер хмыкнул, только еще больше нахмурился.

— Так что происходит в последние дни? — еще раз спросил Томас.

Чак поморщился. Его плечи застыли, шлем свободно качался в согнутых пальцах, кудрявые влажные волосы упали на лоб, закрывая от Томаса потухший взгляд.

— Винс поставил меня в связку, — пробормотал Чак так тихо, что Томас едва услышал его. Другие парни придвинулись ближе, чтобы услышать разговор, но Том постарался не обращать на них внимания.

— Ты мямлишь как ребенок, — Томас произнес это резче, чем рассчитывал, но Чак мог почувствовать слабину в его отношении и сделать неверные выводы. — Что сделал Винс?

Чак поднял голову, с вызовом глядя в глаза Томасу. Его челюсть была плотно сжата, губы вытянулись в тонкую линию. Томас почти с благоговением наблюдал за этой метаморфозой, в который раз восхищаясь характером парня.

— Так, ребята, — обратился он к остальным, — еще три круга, работаем на повороте газом. Не ты, — удержал он Чака, как только тот дернулся в сторону.

— Я наблюдаю за каждым из вас, — добавил он громче, когда зарычали моторы байков, выводимых на трассу. Он по очереди оглядел каждого своего ученика, отмечая их положение на байке, — наклон головы, руки, положение ног на стойках. Работы предстоит еще много.

Он снова повернулся к парню перед собой.

— Чак?

— Зря вы так, — тот уставился на Томаса сквозь разлетающиеся пряди. В его взгляде сквозила обида за отношение тренера. — Парни опять начнут разговор в раздевалке.

— Я предоставляю тебе право разбираться с разговорами в раздевалке, — прорычал Томас, — это не мое дело. Мое дело — вывести тебя на трассу и довести до финиша, желательно, на призовое место.

— Вы придираетесь ко мне с самого начала, — вдруг огрызнулся Чак, отходя на шаг назад. Он был почти одного роста с Томасом, но более крупный в корпусе. Том на секунду задумался, как бы он повел себя, если бы Чак бросился в драку? Он неожиданно вспомнил себя в пятнадцать, когда вот так же пререкался с Винсом на треке, который сейчас стал председателем их штаба, клубной звездой, бывшим многократным чемпионом и настоящей задницей в вопросах тренерства. Об их дуэте слагали легенды, и Томас верил ему как себе, несмотря на многочисленные споры о методах обучения. Если Винс привязался к Чаку, значит, он тоже заметил потенциал парня.

Спрятав ухмылку, он подошел к ученику и упер палец ему в грудь, вынуждая слушать.

— Винс поставил тебя в связку, потому что ты не умеешь работать в команде. Потому что ты не умеешь и не хочешь слушать. Ты самодовольный болван, не воспринимаешь критику и не контролируешь язык. Твоя ошибка с поворотом только из-за того, что ты злишься и слишком рано закладываешь вираж, поэтому теряешь драгоценные секунды на восстановление равновесия. — Чак уже собирался ответить, но Томас повысил голос, лишь мельком отметив, как за его спиной проносятся ученики. — Я придираюсь к тебе, потому что Винс делал тоже самое для меня когда-то. Я был на твоем месте и получил те же уроки. А каких-то уроков по глупости так и не услышал. — Он быстро взглянул на свою израненную руку, намекая, и Чак сделал тоже самое, заметно бледнея. — Кто я, Чак?

Чак опешил, раскрыв по-детски огромные голубые глаза.

— Вы тренер, — пробормотал он неуверенно.

— Но кто я? Я тренирую тебя, верно. Но почему я? — допытывался Томас, уже теряя терпение. Ему предстоял долгий путь с Ньютом, а он уже вымотался, выясняя отношения с этим придурком.

— Вы чемпион, — глухо пробурчал Чак, наконец понимая, чего от него хочет Томас.

— В точку, — победно улыбнулся Том, — я чемпион. Что бы ни случилось после, я добился главного. Ты можешь сказать, что хочешь добиться главного?

— Я хочу этого, — уже более уверенно ответил Чак. Томас прищурился, выискивая в лице парня неуверенность. Но его глаза горели решимостью и, самую малость, дерзостью. Томас улыбнулся на этот раз открыто, приглашая Чака присоединиться.

— Я дам тебе гран-при, — ровно пообещал Томас. Он не боялся давать такие обещания, в конце концов, однажды он сам взял его и был уверен, что сможет привести к кубку этого парнишку. — Но ты дашь мне результат работы. Сначала в команде. Я не буду тратить на тебя время, если ты не намерен ничего добиться.

Чак скривил губы, но кивнул. Томас тяжело вздохнул, но тут же отвлекся на звук приближающихся байков. Остальные заканчивали упражнение.