Ньют еще никогда не был так зол и одновременно удивлен серьезностью и упрямством друга. Как-то сразу стало ясно, что Минхо говорит абсолютную правду и может на самом деле вытворить дичь позабористее, если Ньют начнет спорить.

Ссориться с другом не хотелось, но ехать домой, туда, где он увидит Томаса, снова бередить только начавшие заживать раны…

Ньют задумался, осознавая, что обманывает себя в первую очередь. Никакие шрамы не затянулись, имя Томаса по-прежнему ложилось камнем на сердце, его смех все так же разливался в ушах и, сколько бы ни прошло времени, вряд ли это изменится. Ньют обречен бродить в этом лабиринте неопределенности в одиночку до конца дней.

— Хорошо, — тяжело выдохнул Ньют, — но пообещай, что мы закроем эту тему и ты больше никогда не станешь напоминать мне о…

— Клянусь, — неверяще пробормотал Минхо, — я лично организую ему проводы прочь из твоей жизни.

Он дождался утвердительного кивка Ньюта и потащил его к машине, пока тот не успел опомниться.

— Давай, дружище. Помог, чем смог, — усмехнулся Минхо, надавливая на плечо Ньюту и усаживая парня в авто. Не дав ему сказать ни слова, Минхо захлопнул дверь такси и махнул рукой, подхватывая свою сумку.

Ньют решительно не понимал, какого черта происходит. Он был чертовски зол на друга и так же дико хотел поблагодарить его, еще сам не зная за что.

Всю дорогу до дома он убеждал себя сидеть спокойно, но пальцы предательски опустились на ручку двери, как будто парень готовился выпрыгнуть при малейшей опасности. Он несколько раз пытался сказать водителю разворачиваться и ехать обратно, но как только первый звук слетал с губ, он закусывал щеку и уговаривал себя подождать еще немного. Подождать чего? Он и сам не знал. Но с каждым километром, ведущим его к знакомому дому, Ньют оттаивал и все больше пытался загасить в себе веру. Он знал, что надежда — величина может и постоянная, но пустая, как ноль. Бесполезная штука эта ваша надежда.

И все же он нетерпеливо барабанил пальцами по коленке, разглядывал солнечный город, что сейчас, в золоте сентября, оглушительно сверкал всеми оттенками желтого. Невзирая на страх, кривая настроения Ньюта упорно ползла вверх.

— Включите счетчик ожидания, — попросил он водителя, открывая дверь, — я кое-что заберу и поедем обратно.

Без передышки он вбежал на нужный этаж, гоня от себя страх и игнорируя сердце, которое абсолютно серьезно решило сойти с ума. Он позволил себе лишь на секунду задержаться у двери Томаса, чтобы сделать глубокий вздох и не раздумывая, тут же нажал на кнопку звонка.

Звонок оглушительно громко возвестил жителей о госте, отчего Ньют непроизвольно скривился, а когда дверь открылась, гримаса неприязни вытянулась от недоумения.

На пороге возник Галли собственной персоной. Не то чтобы совсем уж неприятный, но все же неожиданный сюрприз в лице блондина заставил Ньюта отойти на шаг и тщательно замаскировать разочарование за неестественной улыбкой.

— Вот это да! Ты прям как призрака увидел, — проскрипел Галли, протягивая ладонь для пожатия. Его улыбка выглядела настоящей, что тоже отозвалось неприятным уколом в сердце Ньюта. — Мы о тебе год не слышали, почти забыли.

Искренняя улыбка и вот это «мы» буквально вывело Ньюта из себя. Какого хера собственно происходит?

— Работа, — как можно небрежнее ответил он и как бы незаметно заглянул за плечо Галли, вглядываясь в темноту.

Конечно, это не скрылось от внимательного взгляда друга (все еще друга ли?) Томаса и улыбка немедленно преобразовалась в усмешку.

— Томаса нет, не ищи. Гуляет с Рич, — объяснил он в ответ на вопросительно поднятую бровь Ньюта. — Проходи, они скоро вернутся.

Перед глазами Ньюта моментально пронеслась сцена встречи с Томасом под надзором Галли. Скорее всего (сто Ньютов из ста), это будет максимально неловко, не действенно и не нужно.

— Да нет, у меня буквально пара минут, такси внизу ждет. Просто хотел поздороваться. Уже пора выезжать, скоро рейс обратно. — Ньют медленно пятился к лестнице, чувствуя на каком-то неземном уровне свое нежелание покидать эту квартиру, город и человека, которого не видел практически год. — Передавай Тому привет.

— Ты когда вернешься-то? — вскинулся Галли, остро чуя настроение приятеля.

— К Рождеству, может быть, — Ньют бежал по лестнице, мысленно уже вылетая к черту из города, штата и этой жизни. Зачем только послушал Минхо? Нужно было придерживаться изначального плана. Нужно было засесть еще глубже, ведь как только позвонил в дверь, перед глазами пронесся тот нелепый разговор. И что Ньют мог сейчас сказать Томасу? Привет? Давно не виделись? Спросить, как дела? Поговорить о погоде? Были ли у него реальные силы увидеть соседа и не выдать, как чудовищно он скучал по его смеху? Были ли у него силы дружить с этим парнем, что одним своим появлением в комнате скручивал нервы Ньюта в узел, а мысли в ком беспорядочных метаний и страха? Был ли он ему достаточно другом, чтобы загасить в себе любые желания? Не был. Ньют был эгоистом. Ньют так сильно желал Томаса в свою жизнь, но даже под угрозой потерять его навсегда, не осмеливался озвучить свои желания вслух. Да, Томас все это время был дружелюбен с ним, но вполне возможно, это просто результат хорошего воспитания. Томас однозначно был хорошим человеком и если бы не тот разговор, в котором он четко обозначил свои границы, Ньют бы продолжал тешить себя мечтами и упивался бы ими, не пытаясь разрушить к черту свою жизнь.

Таксист только хмыкнул, увидев, с какой скоростью парень вывалился из парадной и с какой поспешностью загрузился в машину, как будто бы всерьез беспокоился о счетчике и чертовых пробках, что уже собирались на шоссе. Уже закрывая дверь, Ньюту послышался собачий лай и, быстро вознеся неумелую молитву небу, он съехал вниз по сиденью, стараясь стать как можно более незаметным. Вся его решимость развеялась прахом под натиском страха быть осмеянным. Страха быть ненужным.

Он так и не увидел, что вслед ему смотрят три пары глаз: одни, зеленые, смотрят с высоты этажа квартиры Томаса, с осуждением и беззлобной усмешкой, другие, желтые, с непониманием и все же преданностью, и, наконец, третьи, карие, с восторгом, смешанным с тоской и осознанием собственной ненужности.

***

Ньют представлял себе, что самолет — это огромный белоснежный ангел, уносящий его от Томаса, защищающий его сильными крыльями от судьбы. Ньют хотел верить, что поступает правильно, обрывая, с корнем вырывая из души то непонятное чувство, что терзало его последний год. Но в сердце горьким осадком плескалась догадка, что он совершает ужасную ошибку, возможно, худшую в своей жизни.

***

Минхо оглядел взглядом комнату, пытаясь уверить себя в том, что сделал все как надо: окна закрыты, свет погашен, дверцы холодильника плотно захлопнуты (вот где была бы неприятность). Он шагнул спиной за порог, загремел ключами, вытаскивая их из кармана и, насвистывая, сделал два полных оборота в чужом замке, для верности дернув ручку двери еще раз.

Ключи снова оказались в руке, но тут Минхо развернулся и увидел, что кто-то пристально наблюдает за ним с лестницы выше. От неожиданности парень резко выдохнул, дрогнул, и связка загрохотала по ступенькам, оповещая соседей о его неуклюжести.

Минхо выругался, попытался грозно посмотреть на того, кто его испугал, но в ответ увидел не менее серьезный и недоверчивый взгляд. И без подсказок ясно, что разговора не избежать.

— Не думаю, что тебя зовут Ньют, — начал парень напротив, саркастически выгнув бровь. Они у него были что надо, светлые, изогнутые причудливой дугой и оттого жест вышел очень впечатляющим.

— Он мой друг, — попытался объяснить Минхо и тут же разозлился, вынужденный оправдываться. — А тебе какое дело до Ньюта?

Парень словно и не слышал вопроса Минхо. Он перевел красноречивый взгляд на ключи в чужих руках.

— И у тебя есть ключи от его квартиры…?

— Друзья нужны и для этого тоже, умник. Так кто ты такой?