— Прости, Томми. Работа, — Ньют развел руками, как будто одним словом вообще можно было объяснить подобное поведение. Не мог же он запросто признаться, что не приезжал, пытаясь выкинуть к чертям из головы их последнюю встречу и желательно, заполнить образовавшуюся пустоту чем-то менее царапающим за ребра. Томас не поймет. Он, скорее всего, даже не входит в их лигу голубого плюща.

Том поджал губы, кивнул и поплелся к мокрой лавочке, лишь бы не видеть извиняющееся лицо блондина. Он и так уже понял, что пришелся не ко двору, только не понимал: зачем Ньют продолжает возиться с ним и Ричи, если у него даже на свою жизнь не остается времени? Томас чувствовал себя еще большим ничтожеством, ощущая, что вызывает у Ньюта только жалость. Лучше уж равнодушие, чем это.

— Проект приняли, как я понял, — протянул он, аккуратно усевшись прямо на влажные доски и с удовольствием вдохнув свежий морозный воздух. Ему так не хватало свободы, что теперь он дал себе зарок отдаться ей полностью.

— Приняли. С первого раза. — Ньют искренне улыбнулся, наблюдая, как дрожат крылья носа Томаса, когда тот делал глубокий вдох, — особенно им понравилась наша идея с перевернутым фонтаном.

— Директор не уволил тебя? — Том тоже не удержался от улыбки, смотря каким азартным блеском горят глаза Ньюта, когда он говорит о своей работе. Пожалуй, страсть к своему делу объединяла парней даже больше, чем место жительства.

— О, Дженсен был в ужасе, но хорошо шифровался, — Ньют смеялся, припоминая взгляд босса. Теперь эта ситуация уже не казалась настолько страшной, чтобы истерить. Исход был предрешен и оставалось лишь наслаждаться тем, что изменить он был не в силах.

— Я рад за тебя, — Том отчего-то покраснел, но смотрел в глаза твердо, как будто силился понять, рассмотреть что-то в радужках Ньюта, выискать наконец что-то важное для себя.

— Я бы без тебя не решился, — парень напротив тоже засмущался, но взгляд не отвел, только ресницы дрожали больше обычного. Ветер трепал его светлую челку и Том как-то сразу и окончательно решил, что не видел ничего прекраснее за все свои 27. — Это наша общая победа, — подытожил в итоге Ньют, пытаясь приглушить отчаянно стучавшее в груди сердце, что тоже отчаянно рвалось к Томасу, пытаясь отыскать для них еще что-нибудь общее.

Ричи переводила взгляд с хозяина на соседа и обратно, и только заметив их ответные взгляды, взметнула с асфальта осыпавшиеся листья и погнала к воротам, точно решив продержать этих двоих вместе как можно дольше. Их главное общее давно витало в воздухе, но каждый считал себя слишком банальным для другого.

***

Ньют снова ушел с головой в работу, высчитывая, прикидывая, снова и снова отрисовывая каждую деталь будущего парка. Он видел его невероятно ярко, наконец, найдя гармонию с проектом. Заказчики дали ему полный карт-бланш на действия, а Дженсен смирился и лишь подталкивал не в меру инициативного сотрудника в верную сторону, указывая на недочеты. Ньют ему даже был благодарен, вкупе со своим изнуряющим занудством и дотошностью, Дженсен был первоклассным специалистом и вскоре проект действительно грозился стать лучшим в карьере Ньюта.

По вечерам Ньют перетекал в больничную палату, буквально оставляя мысли о работе за дверью, — настолько увлекательными были беседы с Томасом, что довольно быстро примерил на себя статус друга и раз уж ему ничего не оставалось, планировал укрепиться в этом звании. По крайней мере, самого Томаса грела мысль, что друзья иногда влюбляются друг в друга. Правда, Ньют скорее всего был натуралом, но Том решил, что проблемы нужно решать по мере их поступления и решительно наслаждался уютными вечерами с другом, изредка подвисая на манере блондина говорить или жестикулировать, разбрасываясь в воздухе изящными пальцами. Ньют же в это время старательно делал вид, что вовсе не заинтересован в губах нового друга, что подозрительно часто тянул их в шикарную улыбку, буквально скручивая его внутренности в тугой узел. Если бы пары сходились исключительно по знакам зодиака, этим двоим стоило бы родиться под знаком барана.

Несмотря на погоду, парни просиживали долгие часы в больничном парке, обсуждая все что угодно: от мест, где удалось побывать, до возможности реальных путешествий во времени. Осень кружила свой заключительный водоворот из мерзлых листьев и первого снега, а друзей кружила сама мысль, что в это время они принадлежат только друг друга.

Изредка к Ньюту заглядывала Тереза, облюбовав его крохотную кухню. Девушка томно вздыхала, строила глазки ничего не понимающему парню и не добившись никакой реакции, уходила. Примерно тогда же она приезжала к Томасу и жаловалась ему на непрошибаемость некоторых особей мужского пола, чем, честно говоря, доводила брюнета до белого каления.

— Скажи честно, тебе кто-то нравится из моих друзей? — гневно вопрошал он, в попытке избавиться от девушки, чтобы унять головную боль, поднимающуюся в висках с ее приходом.

— Ты идиот, Том, — отвечала Тереза и покидала палату, привычно хлопнув дверью.

Минхо почти отчаялся достучаться до друга и однажды приехал без звонка, застав Ньюта в привычной атмосфере хаоса: на полу, с раскиданными ватманами строительного проекта, взъерошенного, живущего на одном только топливе из кофейных зерен. Азиат встряхнул парня, заставил принять душ и после, прямо на пороге ванной, всучил ему в руки полный бокал виски, заставив выпить залпом чуть не половину.

— Чтобы ты сделал, если бы я влюбился в тебя? — вопрошал Ньют через два часа, изрядно накачавшись крепким пойлом.

— А ты влюбился? — Минхо не был настолько пьян, но предчувствовал, что друг не просто так завел такой разговор.

— Чисто тео… теритически, — выгнул бровь блондин, надув губы. — Чисто тер… теритически я могу в кого-нибудь влюбиться, — заключил он свою исповедь и уставился на Минхо осоловелым взглядом.

— Чисто теоритически, — хмыкнул парень, — я бы тебе посоветовал задать этот вопрос тому, в кого ты влюбился. Чисто теоритически! — поднял он указательный палец и незаметно рассмеялся, прекрасно понимая, что утром Ньют не вспомнит ни одного слова из всей их бурды.

— Чисто… — Ньют запнулся и скривился, пряча лицо в ладонях, — блять, если я ему скажу, без всякой теории буду светить фингалом. И дружбе конец.

— Ты уверен, что дружба важнее честности? — Минхо так и не дождался ответа, потому что Ньют уснул на середине его фразы, уложив голову на стол.

Друг просчитался и утром Ньют мучился не только от похмелья, но и от собственных раздумий, вспомнив, как легко под градусом признал то, что влюбился в Томаса.

***

Ноябрь докружил хмурую осень, растянул ее градиент на первый месяц зимы и увял под натиском первого полноценного снега, что укладывался в мерзлую талую корку под ногами. Вопреки мнению горожан, снег не украсил город, не превратил его в рождественскую сказку и уж конечно, не смел рутинные проблемы. Рождество приближалось, но в этом году ожидание его не окрасилось радушным предвкушением чудес. Чудеса происходили незримо, не заявляя о своем существовании, просто врываясь в привычную жизнь как чертов радужный единорог. Одним из таких единорогов обзавелся и Ньют, когда в тишине его сонной квартиры раздался звонок мобильного, из динамика которого понесся довольный смех Томаса и новость о его выписке. Вообще-то, Ньют планировал воспринять такую информацию более достойно, но на деле лишь сидел и втыкал в стену ничего не выражающим взглядом, крутя в голове одну и ту же фразу «Томми уже завтра будет спать в своей квартире прямо надо мной».

Конечно, друзья брюнета не оставили этот повод без внимания и всего за сутки устроили домашнюю вечеринку, о которой, казалось, знала едва ли не половина района. По крайней мере количество людей, поднимающихся в лифте на верхний этаж, вполне реально могло бы образовать небольшой полк.

Ньюту в этой карусели Тереза выделила почетную обязанность не вмешиваться и заниматься своими делами, не обращая внимания на шум с рассвета и лай Ричи, что на время переехала к нему.