Он дотронулся до одного из рисунков чудовища, притаившегося за ближайшим раскидистым деревом. На коже остался черный след от грифеля и он растер эту пыльцу между пальцами.

— Я не знаю, что это, — подал голос Ньют. — Просто приходит ко мне во сне.

— Мы называли их гриверы, — тихо ответил Томас, с испугом оборачиваясь к стоящему рядом Ньюту.

— Гриверы? — Блондин передернул плечами, — хрень какая. — Он помолчал и после добавил, — И кто это — мы?

— Я ведь обещал рассказать, да? — Мягко пожурил его Томас. — И я расскажу. Но не здесь. Пошли.

— Куда? — снова заволновался Ньют, а увидев веселую улыбку Томаса, еще больше растерялся.

— Это место показал мне ты. Много лет назад.

Он вышел в коридор, уверенный, что Ньют идет следом. После недолгого раздумья блондин именно так и поступил.

В тишине они прошли несколько затемненных переходов и вышли в огромный безлюдный двухуровневый зал, посреди которого стояли мерцающие мониторы, подключенные толстыми проводами к овальному металлическому баку. Прямо под ним конусом сходились две железные лестницы, за ступеньками которых виднелась неприметная стальная дверь. Именно туда, оглядевшись, и направился Томас, переступая стелющиеся по полу жирные электрические кабели. С потолка на длинных металлических тросах свисали круглые желтые фонари, и в их свете парни быстро добрались до проема, шмыгнув в незапертую дверь.

Там они попали в еще одну комнату, давно неиспользуемую и заваленную старыми заброшенными дисплеями. Толстый слой пыли и грязи глушил их шаги, но только не быстрые удары сердца. Ньюту казалось, что весь корпус должен быть сорваться сюда на громкий стук его человеческого мотора.

Преодолев и эту часть лаборатории, они вошли в очередную дверь и на этот раз оказались в конечном пункте своего маленького путешествия. Помещение оказалось больше, чем ожидал Ньют. Стены и пол были отделаны настоящими досками или, по крайней мере, это была очень правдоподобная копия. Вдоль левой стены стояли низкие столы, на которых в каком-то математическом порядке лежали стеклянные колбы и неизвестные химические приборы. У дальней стены на таком же столе находился очень древний компьютер, давно сломанный и заросший пылью. В правом углу стояла вертикальная железная кабина с датчиками и разноцветными кнопками. Блондин даже не мог представить, для чего ее использовали, но выглядела она пугающе. Железные, прогнившие местами от ржавчины стеллажи, подпирали оставшееся пространство стен. Сверху мягкими лучами падал свет, и даже неясно было, электрический он или настоящий, солнечный. В воздухе пахло плесенью, затхлым кислородом и гнилым деревом. Но даже все это было уютнее, чем стерильные, будто вылизанные коридоры и комнаты лаборатории.

Томас кинул на пол куртку и уселся прямо на нее, приглашая Ньюта сделать то же самое, но тот принял решение тщательнее осмотреть все вокруг. Брюнет сказал, что это Ньют показал ему это место, но он сам не мог вспомнить ни малейшей детали. Полное чувство, что он переступил этот порог в первый раз.

— Узнаешь что-нибудь? — затаенно спросил Том и незаметно поджал губы, когда Ньют отрицательно качнул головой. — Ты привел меня сюда, когда мне было семь. Как и тебе.

— Так мы были друзьями? — полуутвердительно спросил блондин, усаживаясь рядом.

— В каком-то смысле…

— Кончай юлить, Томас. Ты обещал. — Ньют поднял бровь, пристально разглядывая Томаса. В этом освещении черты его лица смягчились, пропали крохотные морщинки в углах вечно напряженных глаз. Мистическим образом Ньют захотел вспомнить Томаса таким, каким видел его когда-то. Крохотным ребенком, возможно с азартом в блестящих темных глазах, возможно с громким заразительным смехом. Если все сказанное было правдой.

— Если бы ты только знал, сколько обещаний навсегда повисли за моей спиной… — Тихо проговорил Том, глядя в пол. Блондину даже захотелось ободряюще дотронуться до его плеча, но он сдержал себя. Нельзя ему верить. — Но только не те, что я давал тебе.

Томас постарался как можно более подробно рассказать Ньюту об их прошлом. Он сознательно избегал темы отношений между ними, решив не гнать лошадей, но акцентируя внимание на их борьбе, друзьях и лжи ПОРОКа. Он рассказал о своей роли в организации, о предательстве Терезы, о Минхо, о потере Чака и Алби, о Винсе и самое главное, о возможном спасении. Рассказал о планах девчонок, которые уже месяц помогали им, готовя почву для побега. Ньют изредка вставал и принимался мерить комнату шагами, обкусывая ногти. Все это просто не укладывалось в его голове. Как? Он ведь простой парень. Наверное, Томас специально говорит о нем так, будто он герой какой-то, а на самом деле, старается скрыть правду о его слабости. Ньют совсем не хотел ему верить. После тех двух недель в одиночестве, повреждаясь умом каждую секунду, заранее надеясь, что нового вздоха уже не будет, парень совсем растерял все свои иллюзии.

Брюнет рассказывал о вирусе, о болезни Ньюта, о переменных, которые так требовались ПОРОКу и которые в итоге оказались самими Томасом и Ньютом. Накачивал его мозги научной лабудой о слиянии их гена, который уничтожил болезнь в мозгу Ньюта. Сказал, что они все еще заражены, но теперь Вспышка не принесет им вреда. Вскользь упомянул о том, что перед ПОРОКом они остались вдвоем.

Томас все продолжал говорить о незнакомых людях, которые казались Ньюту несуществующими призраками. Кто они? Как выглядят? На самом ли деле они были Ньюту друзьями или только прикидывались? Он злился на Бренду и Терезу, единственных людей здесь, которым хотел верить и которые, в итоге, оказались такими же лживыми. Он злился на Томаса, что вываливал на него информацию с равнодушием автомата, даже не желая понять, как Ньют все это принимает. И принимает ли вообще. Томас говорил о парнях, которых они потеряли. Алби, Уинстон, Чак. Ньют даже не помнил их лиц и какой же скорби Томас тогда ждал от него? Несуществующие друзья, туманные образы врагов, неведомые чудовища в странном лабиринте. Куда же все это подевалось в его чертовом мозгу?

— Так кто это сделал со мной? — Ньют раздраженно прервал их молчание, которое Томас хранил на протяжении последних десяти минут. Он рассказал ему почти все, утаив только то, что было важно для прежнего Ньюта. — Почему я ничего не помню?

— Я ведь сказал, ПОРОК поставил тебе чип-блокиратор. Мы снимем его, как только попадем на остров и тогда ты все вспомнишь.

— Но зачем?

— Чтобы уберечь твой мозг от последствий Вспышки. Когда мы…расстались…

— Ты бросил меня? — высказал подозрение Ньют.

— Нет! — В глазах Томаса мелькнул испуг, но тут же сменился чем-то, что Ньют распознал как вину. — Я не хотел, Ньют, поверь мне. Вспышка… не оставила нам шанса.

— Ты не договариваешь мне что-то… — протянул Ньют, щуря глаза. Нет, он совсем не хотел верить Томасу. Брюнет оставался для него загадкой, над которой категорически не хотелось размышлять. Он устал от секретов, недомолвок и вечного неведения.

— Ньют, я клянусь, все это чистая правда! — в словах вскочившего Томаса слышалась искренность, он с горячностью схватил его за руку, приблизившись на расстояние шага. — Все, что я рассказал тебе, это не плод моего воображения. Это не фантазия! Мы прошли через все это вместе! И если тебе интересно, я бы ничего из этого не стал менять. Надеюсь, когда ты все вспомнишь, ты скажешь тоже самое.

Ньют хотел бы ему поверить. Каким-то странным образом он понимал, что уже поверил во все сказанное, но что-то не давало ему сказать об этом Томасу. Он понимал, что позволяет себе слишком много, принимая на веру сказки брюнета, даже допуская мысль, что хотя бы часть из этого может оказаться правдой. Но Том говорил вещи, о которых точно не мог знать, если не залез к нему в голову. Гриверы, которые снились Ньюту в ночных кошмарах. Звездное небо сквозь прутья решетки. Чей-то голос, что звал его из тумана боли. Пение птицы и падающие снежинки. Ньют не сказал этого Томасу, но, когда тот начинал рассказывать об этих мелочах, парень испуганно задерживал дыхание. Он не мог. Не мог кто-то еще знать о его снах. Только если это не очередная психологическая проверка…