У меня был этот выбор. Однажды, почти девять лет назад, я открыл глаза и присоединился к потоку, который нес прямо через чудо. Я и не думал тогда, что все закончится для меня трагедией. Но выбор был сделан.
***
Двадцать дней с твоих похорон. На которые я так и не пришел. Нет, я не был пьян, я не спал, я не плакал. Я просто лежал в кровати и смотрел в пустоту, пытаясь представить то, что в тот момент видел ты. Очень надеюсь, что ты был рядом со мной, потому что иначе это означает, что я пережил сильнейшие звуковые галлюцинации.
-Слушаешь тишину?
Спросил ты меня, когда в комнате больше никого не было.
-Слушаю тебя.
Ответил я, покрываясь мурашками от осознания происходящего.
-Я тоже. А хотел бы слушать тебя. Тео, говори со мной.
Я повернулся к тебе, но там, конечно, никого не было. Снова уставившись в пространство перед собой, я стал говорить. Я стал изливать свои мысли и свои чувства, надеясь однажды снова услышать твой голос. Но двадцать дней прошли, и не единого намека на чудо. Видимо, я просто слишком многого хочу.
Сейчас надо мной все та же пустота, только рядом сидит Мэтт и буравит меня взглядом. Он думает, что я в прострации или специально отмалчиваюсь, чтобы позлить его. Но я молчу, потому что теперь хочу говорить только с тобой. Он не понимает. Медленно перевожу на него взгляд и, сфокусировавшись, вздыхаю.
-Я могу предсказать все, что ты можешь сказать. Хочешь? – он отрицательно качает головой, я хмурюсь.
-Это не разговор, Тео. Это желание понять тебя.
-Я не прошу понимать меня. Я прошу оставить меня в покое. Дайте мне время.
-Сколько?
-Жизнь.
Он с шумом вдыхает воздух и поджимает губы. Он думает, что я издеваюсь. Он ведь не знает ничего, правда?
-Ребятам что передать? Они волнуются…
-Да плевать я… - Заставляю себя заткнуться. Чувствую, как волна злости затапливает меня по горло, отворачиваюсь от Мэтта, скручиваюсь в позу эмбриона и закрываю глаза. – Скажи, что я вернусь.
***
Я сижу в удобном мягком кресле. Разглядываю свои ногти и пейзаж за панорамным окном, кручу шариковую ручку в пальцах, дергаю ногой под стеклянным столом. Мысли отпустили меня на некоторое время, но я не спешу забить голову новыми, поэтому отказываюсь слушать то, что выговаривает Джон Мэтту. Джон – это наш новый представитель лейбла, Адам. Тебе бы он не понравился, слишком зациклен на деньгах и сроках. Я хочу увидеть Макса, но он не пришел на встречу. Думаю, он просто боится смотреть на меня одного в этом кабинете.
-Это невозможно! Мы физически не сможем найти музыканта за такой срок и на таких условиях. – В первый раз я слышу, чтоб Мэтт так отстаивал сроки. Они просят представить им твою замену. Уже в следующем месяце мы должны дать благотворительный концерт, чтоб показать, что группа продолжает свое существование. Они еще не знают, что я пока не могу петь, мой голос больше напоминает лай старого пса. Поэтому я помалкиваю и закидываюсь таблетками от жара, который лихорадит меня уже неделю.
-Через два дня мы устроим прослушивание. Придут десятки хороших музыкантов, у вас будет выбор.
Я давлюсь водой, но Мэтт так строго смотрит на меня, что мне приходится зажать себе рот рукой. В крови снова бушует тайфун, я безрезультатно считаю до десяти, глубоко дышу и занимаюсь прочей бесполезной дрянью, которая должна успокоить меня. Я завожусь и отстукиваю на столе ритм нашей первой песни.
-Давайте сойдемся на этом, но устроим прослушивание чуть позже. Скажем, через три недели. – Мэтт понижает голос и, не глядя на меня, добавляет, - вы ведь понимаете состояние парней и в особенности, Тео. Из этой затеи сейчас не выйдет ничего хорошего.
Я киваю. Просто чтобы чем-нибудь занять себя.
-Честно говоря, я вообще не думаю, что из этой затеи выйдет хоть что-то. Но пресса ждет. И аудитория ждет. А вот шоубизнес и время не ждут. Тео? – Я поднимаю глаза на Джона. Мне ненавистна сейчас его физиономия. Мне хочется блевать от его слов и того, что мне приходится ему криво улыбаться. – Ты хотя бы решил, хочешь ли ты и дальше заниматься группой?
Я выпрямляюсь и стираю улыбку с лица. Мэтт качает головой, предупреждая меня, но тайфун уже вышел за рамки штата. Что посеешь, да, Адам?
-Я правильно понял, что вы спрашиваете меня о том, хочу ли я заниматься музыкой? – Джон раскрывает широко глаза, потому что мой сиплый рык звучит довольно угрожающе. Но он ведь не знал, что со мной что-то не так. – Почему же вы не спросите меня, хочу ли я дальше жить? – Ответа все еще нет. – Нет, не хочу, отвечу я вам, если спросите. Не хочу жить, не хочу заниматься музыкой, не хочу говорить с вами о своих планах, не хочу смотреть новых музыкантов, улыбаться продюсерам, журналистам и прочим ублюдкам, которые делают вид, что все нормально! Не хочу смотреть, как вы затираете имя Адама хрустящими бумажками и сраными газетами, под заголовками «Мы пережили все и идем дальше», не хочу никому объяснять, что вы ведете себя как мрази, вытаскивая нас на совещание через месяц после его гибели! Джон, скажи, у тебя есть брат? – Я срываюсь на крик, мое горло дерет от боли, но я слышу свой голос, и это меня подбадривает. – Представь, что он погиб. Да, да, он погиб, а ты должен заменить его другим парнем, делая вид, что все хорошо, что так и было задумано, что ты сильный и проходишь через это с улыбкой. Давай, спой нам про любовь, можешь заигрывать с фанатками в зале, можешь кричать от восторга или от боли, нам все равно. Шоу должно продолжаться, так? - Оба смотрят на меня виновато. Никто и не думает мне перечить. Обидно, я ждал скандала. – Так вот я хочу сказать тебе, что мне плевать. На тебя, на лейбл, на группу, на музыку, контракты и все, что со мной связано. Мне даже на себя плевать. Но я не позволю тебе или кому-то другому распоряжаться тем, что вам не принадлежит! Эта группа была создана мной и Адамом. Только нам решать, когда все закончить, ты понял? Теперь только мне решать, кому и когда я позволю произнести имя Адама в прошедшем времени! Нам не нужен новый участник. Мне не нужны ваши пустые слова о моих обязанностях, не нужно давить на мою совесть. Ты вообще понятия не имеешь, что происходит со мной и как я к этому отношусь! И если ты говоришь о том, что мы должны продолжать работать, то мне плевать. Я не работаю в группе, я в ней живу.
Я киваю Мэтту и выхожу из кабинета, морщась от дикой рези в горле. Мне просто мерзко чувствовать себя частью всего этого фарса, неужели раньше мы с тобой относились ко всему проще? Мэтт догоняет меня на выходе и останавливает за локоть.
-Тео, подожди. Этот разговор должен был состояться, такой момент обязательно бы наступил. Месяцем раньше или позже, думаешь, потом нам станет легче? Адама нет и мы должны…
-Адам погиб! Адам умер! Мэтт, почему ты не можешь произнести этих слов? Почему ты постоянно говоришь мне, что его нет?! Ты думаешь, что из-за этого ситуация не станет такой роковой? Думаешь, что я смогу яснее мыслить? Если все будут думать, что его просто нет?? Я знаю, что я в тупике. Он погиб, а я здесь, стою перед вами и пытаюсь хоть как-то напомнить вам всем, что еще месяц назад мы все смеялись за этим самым столом! Я пытаюсь донести до вас, что он был частью меня, возможно, самой лучшей частью! Я все это время пытаюсь сказать вам, что без него я ничто! Я не смогу тащить на себе группу, я не вытяну! Ты смотришь на меня всегда и ждешь, когда я возьму себя в руки и вернусь, но мне некуда возвращаться. Эта группа никогда не станет такой, как с ним и никогда не будет вызывать у меня прежнего желания жить ею. Я пуст, Мэтт! Я все потерял. У меня ничего не осталось. Я не смог даже рядом быть с ним, когда он наверняка этого хотел. И мне страшно думать, что он пережил в те последние секунды, мысленно умоляя нас всех ему помочь! Я должен был быть рядом с ним, а теперь… А теперь он там, а я здесь, стою перед тобой и должен жить, будто моя жизнь не перевернулась с ног на голову. Да у меня просто нет выбора, Мэтт! Он все забрал с собой. Я кричу вам об этом, но вы не слышите! Вы пытаетесь убедить меня, и себя заодно, что можно склеить, что можно начать все снова и выстроить группу с исходной точки. Но я не могу. Я не хочу без него, Мэтт. Ничего не будет без него.
