По моим щекам текут слезы. Первые слезы с того самого дня, первые слезы, которые я позволил себе в присутствии кого-то постороннего. На мой крик сбежались чужие люди, Мэтт смотрит на меня испуганно и жалостливо, он жалеет меня. Это чудовищно. Они все жалеют меня, когда должны жалеть тебя. В этом их ошибка. Они все просто закрыли за тобой дверь, завесили окна шторами и пошли в новый день, когда я застрял в той секунде, я не двигаюсь и не дышу. Я замер. Моя жизнь обязательно покатится снова, но теперь не понятно, вверх или вниз. Они все ждут от меня, что я встану и снова пойду улыбаться, они думают, что я сильный. Они думают, что во мне полно сил и храбрости продолжать магию музыки в одиночку. Им всем нужна группа, им всем нужен я, но я без тебя уже не представляю и сотой доли того, кем был.
Прошел месяц. И я не знаю, как привести в порядок то, что происходит у меня внутри. Эта война, которая раздирает меня на части, не заканчивается. Эти мысли топят меня в болоте прошлого. Я не могу заставить себя отпустить их. Не могу отпустить тебя. Дело не в наших отношениях, не в нашей дружбе и не в нашей музыке. Дело в наших душах, которые были так крепко связаны и сейчас рвутся, мечутся в вакууме моего одиночества. Я заперт, и все мои мысли заперты вместе со мной. Некому вытащить меня и некому понять.
Я думал, что работа сможет тянуть меня, но как только я прокручиваю в голове хоть одну строчку, меня затапливает воспоминаниями. Как ты неслышно маячишь за моей спиной, пока в мою голову приходит строчка за строчкой. Как я наблюдаю за тобой, когда из-под твоих пальцев рождается новая мелодия, и ты радостно улыбаешься мне, говоря, что песня готова. Как ты внимательно следишь за мной, пока я записываю вокал, и обязательно хвалишь меня за новую высоту, как ты поддерживаешь мои фантазии и наши музыкальные эксперименты, уверяя, что именно этого хочешь и ты. Как я смотрю в твои глаза, когда мы оба впервые слышим записанную песню и как расширяются твои зрачки, одновременно с моими, увлекая нас в новую главу группы.
Но мне нужно научиться говорить и думать об этом в прошедшем времени. Мне нужно выстроить себя без тебя. Мне нужно, я должен, я обязан… Самое главное, мне нужно принять твое отсутствие в моей жизни. Мне нужно жить дальше без тебя. Но как?
Адам, как мне жить дальше?
***
Через два дня они все-таки вытаскивают меня в студию на прослушивание. Пол, Пит, Лаэл, Мэтт и даже Джон по очереди достают меня звонками, издеваясь над моим телефоном и моими нервами буквально каждую минуту. В конце концов, во мне просыпается давнее чувство, что-то похожее на совесть. Хотя мне просто дико захотелось выйти из квартиры хоть на какое-то время, так что сейчас я сижу в удобном кресле, в самом углу студии и стараюсь не беситься от того, что все кандидаты будут играть на твоих клавишах. Так удобнее всем, и я просто дышу, поправляя свои черные очки. Да, Адам, я в черных очках в студии, все, как ты любишь. Я даже побрился.
Все люди, которых я вижу в эти три часа, не вызывают во мне абсолютно никаких эмоций. Эти приглашенные музыканты, которые играют наши мелодии, здороваются, называют свои имена и улыбаются мне, но я не могу запомнить ни одного лица. Вся эта череда проходит передо мной фоновым шумом, ни один из них не уживается в моей голове на твоем месте в группе. Мэтт периодически поглядывает на меня, и я качаю головой, чтоб не выглядеть безучастным. Мои губы болят и постоянно кровоточат от того, что я кусаю их во сне и в реальности, так что я прикладываю к ним платок и занимаю себя разглядыванием кровавых пятен на белоснежной ткани. А иногда и просто сплю. До тех пор, пока не появляется он.
Когда он заходит, все присутствующие в студии замирают, наступает тишина. Все поражены его сходством с тобой. В первую секунду у меня мелькает мысль о глупом розыгрыше, и я уже готов улыбнуться. Он подходит ближе, и я снимаю очки, перехватывая встревоженный взгляд Мэтта. Но парень представляется, его зовут Энди, и голос, конечно, совсем не твой. Он первый из всех благодарит нас за приглашение, и первый из всех идет здороваться с каждым за руку. Когда я протягиваю ему ладонь, абсолютно машинально отмечаю, что глаза у него зеленые, скулы не такие резкие и губы не так четко очерчены, как у тебя. Постепенно до меня доходит осознание, что передо мной совсем другой человек, но он смотрит мне в глаза серьезным взглядом, в котором нет ни капли сочувствия. И это заставляет меня обратить внимание на его руки. Типичные руки клавишника, тонкие и длинные пальцы, на одном из них – кольцо.
Он отходит к роялю и что-то говорит нашим ребятам, они согласно кивают и он начинает играть. Я поражен, как легко они вступают в мелодию, и она выстраивается в точеную схему, придуманную нами двумя. Я удивлен, как красиво и нежно звук льется от инструмента, когда он играет. Мелодия получается наполненной смыслом, как и раньше, он не просто работает, он живет этой музыкой.
В первый раз я позволяю себе расслабиться и закрыть глаза, представляя, что это ты сейчас с нами, что ничего не изменилось и сегодняшний день, это просто очередная репетиция перед важным концертом. Я пытаюсь представить, что того жуткого дня не существует и когда мой мозг уже готов принять новую вымышленную реальность, из-под закрытых век скатываются предательские слезы и своими мокрыми дорожками возвращают меня на землю. В эту минуту я просто пытаюсь соединить свое прошлое и настоящее, рыща в темноте в поисках дороги в будущее. Может быть, и существует способ связать все в моей голове, но пока это только робкие попытки нащупать хоть какой-то баланс. Единственное, что я понимаю сейчас, что этим утром наступил день, когда мне снова захотелось поверить в чудо.
Когда музыка стихает, я открываю глаза и понимаю, что все смотрят на меня. С трудом нахожу в себе силы и смотрю по очереди в глаза всем парням, всем в этой комнате. У всех одинаковый взгляд, который выражает полное согласие с моим решением, они поддерживают меня. И сейчас я, наконец, принимаю эту поддержку.
Я подхожу к Энди и киваю ему, вновь пожимая его ладонь. Меня не волнует, что мои щеки все еще мокрые от слез, я говорю ему спасибо и иду к выходу, провожаемый десятками глаз.
-Тео, Джон говорит, что это очень плохая идея. У людей могут возникнуть двоякие чувства, если мы возьмем в команду Энди.
-Мэтт, я согласился на это, потому что ожидал как раз такой реакции. Мне не нужен хороший музыкант, мне нужен лучший.
-Как скажешь. Просто хочу, чтоб ты знал… С первых секунд было ясно, что это будет он.
Я смотрю на удаляющуюся спину Мэттью, и снова жалею, что один. Да, возможно, я нашел способ. Нашел способ попытаться продолжить то, что мы начали вместе с тобой. Я надеюсь, что я принял правильное решение. И я постараюсь тебя не подвести, Адам.
***
-Мне нужно, чтобы этот чертов рояль перенесли на другую сторону! Я не хочу постоянно до одури пугаться тени слева. Райан, придумай что-нибудь с этим.
Райан, наш новый звуковик, несется к сцене и что-то бормочет в рацию, пока я смотрю на сетлист предстоящего концерта. Мэтт очень предусмотрительно выбирал песни, ничего трагичного, но…
-Ты серьезно? Эвелин?
Он смотрит на меня тем же сочувственным взглядом, да сколько можно?!
-Не смешно, убирай ее. Я хочу забыть о ней. Могу я позволить себе хоть какую-то вольность в собственной группе? Ее больше не существует для концертов, она больше не звучит на фестивалях, ее нет, окей?!
Даже не тормозя, выкидываю лист в зал и скрываюсь в гримерке. На меня снова накатывает злость и отчаяние, я забиваюсь в угол и закрываю лицо руками. Несколько глубоких вдохов не спасают, я завожусь все сильнее, адреналин опять пульсирует в венах, гоня по мышцам кровь вперемешку с огнем. Это чувство не владения собой и ситуацией выбивает меня из реальности. Мне кажется, я продолжаю тонуть, не смотря на все мои тщетные попытки выплыть. Адам, помоги мне.
Если бы ты, хоть раз спросил меня в той жизни, если бы, хоть раз поднял эту тему или заставил меня всерьез задуматься над ней. Если бы ты намекнул мне или дал какой-то знак, повернул мои мысли в нужном направлении. Если бы я нашел в себе силы реально разложить все это в своей голове, сломать себя и вытащить всю правду на свет о нас, о тебе, о том, чем мы стали. Я бы рассказал тебе тогда, я бы мог открыться и поведать тебе то, что до тебя не знал никто. Но ты так ни разу и не спросил, а я думал, что наша жизнь будет такой долгой и прекрасной, что даже не нашел повода сказать тебе об этом.
