– А давайте будем дружить все вместе? – предложила мальчикам девочка с голубыми глазами и смешной улыбкой, в которой отсутствовали два верхних зуба.

И мальчики согласились. И с тех пор ни разу своей дружбе не изменяли… Это ж сколько уже лет прошло? Ё-моё – тридцать восемь! Целая жизнь!

И горнило первой любви они проходили вместе, поскольку все были влюблены в Сашеньку. И, слава богу, что она не была влюблена ни в одного из них! А то как бы это пережила их дружба?

Сильнее всех любовь к Сашеньке зацепила Сашку. Он дольше других из неё выкарабкивался и всех своих женщин мерил по ней. И ни одна не отвечала идеалу на 100%. Так и засиделся в холостяках. А потом и привык, приспособился. Нашёл в одиночестве и свободе кучу преимуществ. И оказался совершенно прав! Когда произошла беда с Лёшкой, кто ему помогал? Не бабы, с которыми он общался на тот момент, а его друзья – Санька, Алекс и Сашенька.

А за последние два года Александру Сергеевичу понравилось ощущать себя частью семьи, пусть и маленькой, всего из двух человек, но всё-таки! Но теперь этот период заканчивается, Лёшка твёрдо вознамерился окончательно обосноваться в Питере. Вон, какое умиротворённое и счастливое лицо! Дрыхнет в соседнем кресле и совсем не переживает, что со старшим братом не будет теперь видеться каждый день. А он, старший брат, переживает, между прочим. Нюни распустил, прям как старикан какой-то девяностолетний!

«А что, интересно, сейчас делает Снежана?» – вдруг ни с того, ни с сего перескочили мысли Александра Сергеевича. И в душе холодной змеёй зашевелилась ревность. Но, посмотрев на часы, успокоился – спит мой жаворонок! С какого это бодуна можно было к Снежане применять местоимение «мой», Александр Сергеевич додумать не успел – тоже задремал, положив свою голову на голову младшего брата, пристроившегося у него на плече…

Александр Сергеевич рад был, конечно, увидеться с друзьями. У них, слава богу, всё было в порядке, и он выпал из общего разговора, поскольку в голове постоянно крутилась Снежана: то она оборачивалась к нему с улыбкой на устах в своём соблазнительном платье при их первой встрече… И, кстати, сейчас он был однозначно уверен, что ему не показалось спьяну – что-то такое проскочило в её глазах при взгляде на него… То подслеповато щурилась от солнца в своей смешной лыжной шапочке…

– Ребята, мне надо в Москву вернуться! – прервал Саньку на полуслове Александр Сергеевич.

– Ну, вот! Даже я в кои веки вырвался аж на пять дней, а ты…, – запротестовал Алекс.

– Я такой сюрприз на завтра приготовил, – поддержал его Санька.

– Ну, что вы на него накинулись? – как всегда, третейским судьёй выступила Сашенька, – может, у него дела неотложные в Москве. У тебя ничего плохого не случилось?

– Спасибо, подруга! – задорно заулыбался Александр Сергеевич. – Надеюсь, случилось только хорошее…

Уже когда они проводили Сашку до дверей и вернулись за стол, Алекс с недоумением сказал:

– И чего сорвался, как ошпаренный?

– Да влюбился он, неужели не заметили? – ответила Оксана, Санькина жена, ласково дотронувшись до плеча мужа.

Этот мимолётный жест любви не остался незамеченным остальными друзьями. Сашенька тяжело вздохнула: у них в семье сейчас были не самые лучшие времена. Коля вышел в отставку и никак не мог приспособиться к жизни на гражданке. Стал раздражённым, даже злым. Суетился, бегая в поисках работы. Но, поскольку чётко не представлял себе, чем он хочет заниматься, работа никак не находилась. Отставных военных с удовольствием принимали в охрану или вышибалами в рестораны, а этим он заниматься не хотел. Так что периоды активности сменялись равнодушным лежанием на диване. Сашенька никак не могла до него достучаться: крыша над головой есть, да, денег стало меньше, но ведь хватает, не голодаем! У детей всё в порядке, сами здоровы, ну что ещё нужно? Ну, ничего, справимся с этой напастью. Кстати, может с друзьями посоветоваться? Подскажут, как мужики мужику? А за Саньку она искренне рада. Кто достоин счастья и любви, как не он? И за Сашку порадуется, если у того всё сложится. Сколько можно быть одному?

Алекс нахмурился: его семейная жизнь вообще покатилась в тартарары после переезда в Финляндию. Они с Катей сначала стремительно отдалились друг от друга, а потом и вовсе стали чужими людьми. Хорошо хоть хватило смелости поговорить друг с другом и их отчуждённость не переросла в ненависть. Они сохранили семью ради детей, но каждый живёт своей жизнью. И почему русского человека горе-несчастье заставляет становиться лучше, а сытость и благополучие наоборот, вытаскивает наружу всё самое негативное? Вон, Саньке, инвалиду, впору позавидовать, как они с Оксаной любят друг друга… Может, и для него не всё потеряно в этой жизни? Сашка, вон как поскакал по лестнице через три ступеньки. Молодой горный козёл, да и только!

Как Александр Сергеевич ни торопился – всё равно опаздывал. Ночью из Питера выехать не смог: удивительное дело, на Сапсан не было билетов! Трястись в обычном поезде не захотел, а на самолёт побоялся, что не пустят, всё-таки они с друзьями прилично выпили. Тогда решил ехать ранним утром первым Сапсаном, но продрых, как сурок. В итоге он едва успевал приехать в «Берёзки» только к обеду. Мало того, что от целого дня со Снежаной оставалось времени с гулькин нос, так и вообще рисковал с нею разминуться. Завтрашний день на фирме уже был рабочим, и сотрудники предпочитали уезжать из дома отдыха сразу после завтрака, а не в 15 часов.

Снежана же решила использовать время на отдыхе на полную катушку. После завтрака покаталась на лыжах, а потому на обед пришла в гордом одиночестве. Она уже допивала компот (стандартный, советский, из сухофруктов), когда увидела поверх стакана, стремительно ворвавшегося в столовую Александра Сергеевича. Он ястребом оглядел полупустой зал и решительными шагами направился в её сторону.

– Ты вернулся!

Даже больше чем слова, чем обращение на «ты», Александру Сергеевичу сказали глаза Снежаны, открыто смотревшие на него с любовью и желанием. Он молча схватил её за руку, и они побежали вверх по лестнице в его номер.

Едва за ними захлопнулась дверь, Александр Сергеевич, сделал, наконец, то, что в последние часы хотелось ему больше всего на свете – приник к мягким губам Снежаны в глубоком поцелуе. Девушка не осталась пассивно принимать мужские ласки, и эта её активность довела градус желания мужчины до умопомрачительной высоты. Даже толком не раздевшись, Александр Сергеевич впечатал Снежану в деревянную дверь, а она, чтобы усилить контакт, закинула свои ноги на его талию и скрестила их у него за спиной.

Они не поменяли позу и не разомкнули губы, даже когда оба сбросили первое, так долго сдерживаемое, вожделение. На трясущихся ногах Александр Сергеевич переместился к кровати, перенеся туда и Снежану, и рухнул, подмяв под себя девушку. А потом они раздевали себя и друг друга, путаясь в пуговицах и молниях, подолгу застревая в поцелуях.

Сколько прошло времени и сколько раз они успели дойти до совместных оглушительных оргазмов, подсчитать было не возможно, поскольку они прилипли друг к другу, как два мощных магнита. Но тут на телефон Снежаны посыпались смс, а потом и он сам начал настойчиво трезвонить.

– Я сейчас разобью его в чёртовой бабушке! – рассердился мужчина.

– Ох, это, наверное, такси за мной. Я на три часа заказывала.

– К чёрту такси! Мы остаёмся!

– Всё равно к нему надо выйти, расплатиться…

– Ты лежи, отдыхай! – вздохнул Александр Сергеевич, поцеловал Снежану в кончик носа, нехотя встал, и натянул брюки и мятую футболку на голое тело, – Я всё улажу.

Вернулся Александр Сергеевич минут через 40. Вкатил в свой номер сначала чемодан Снежаны («Хорошо, что собрала его перед обедом», – подумала девушка), а потом тележку с напитками и фруктами, которую катил за ним, наверное, официант. Закрыл дверь на ключ, демонстративно закинул его в угол комнаты, на ходу снял брюки и откинул одеяло, которым прикрывалась Снежана. И девушка предстала перед ним во всей своей прекрасной наготе. Он не спешил присоединиться к ней в постели. Ему хотелось тщательно изучить это восхитительное тело и глазами, и руками, наощупь, и губами, и языком. Как гурман наслаждается глотком восхитительного вина, перекатывая его у себя во рту, чтобы не пропустить ни единого нюанса его богатого букета, так и Александр Сергеевич медленно двигался от кончиков волнистых каштановых волос Снежаны на голове к черным кудряшкам, прикрывающим горячую пещерку у неё между ножками. А когда дорожка поцелуев, наконец, почти достигла цели, переместился к пальцам ног. Снежана недовольно замычала и потянулась к мучителю, но он только покачал головой, приложив палец к своим губам: