За бортом собиралось серое, предгрозовое, пока не дождливое. Константин подумал, не страшно, но серое стало чёрным и на экранчике мелькнуло грозно: внимание. Он хорошо запомнил, что нужно делать в таких случаях, было бы что запоминать! Он сделал в точности, как велел Луи. И грозное перестало быть грозовым. Всё-таки есть толк от паренька. Объяснял Луи сумбурно: туда жми, это крути, а ещё потом ногой и на красную панель. По-хорошему следовало записать. Но Константин запомнил и так, у него отличная память. Этот дирижаблик в управлении будет попроще чем самолёт.

«Что теперь скажешь, папа? – думал он с издевкой. Точно отец может здесь появиться, посмотреть на него и ужаснуться. Константин хотел бы этого. Хотел бы показать: – Вот что вышло! Рад теперь?». Если бы он знал, на что злиться. Если бы…

Дисплеи заморгали оранжевым. «Ладно, оранжевый не красный», – подумал Константин. Лживые экраны перекрасили тихий закат во что-то сине-бурое. Константин уклонился в сторону, отмеченную чем-то менее оранжевым. Дирижабль особой маневренностью не отличался. Псевдо-тучи сделались темней и гуще. «Что за?.. – не успел додумать Константин. «Буря» высветил датчик. Буря?

«Вашу ж мать! – подумал Константин. – Где их чёртова рация?». Никаких передатчиков и микрофонов видно не было. Они что просто орут друг другу? Чёртов корабль. Чёртова Верна. Думай! ты капитан! Константин облетел всю рубку, места тут было немного, почти не было: кресло, приборная панель, куча бестолковых датчиков. Кресло, приборная, панель, дверь и лестница. «Буря», – мигало и подмигивало.

«Ну буря, – возмутился Константин, – и буря. Заткнись! Что я могу сделать?!». Залив потерял, дом потерял, отца не сберёг и девушку… Буря у них! Одна шинель от него прежнего осталась. Герой героев. Героев герой. Панель, дверь и кресло. Константин пнул злосчастное кресло и из-под него выкатился микрофон. «Чудесно», – подумал он мрачно. Потрогал микрофон. С боку была кнопка. Хорошо. Хоть увидел! Права эта чёртова ведьма, ничего он себя не представляет, ничего не стоит. Облака на панели стали ещё черней и злей. Нет, он не протащит корабль свозь бурю. Просто не сможет. Константин рухнул в кресло.

«Буря!», – объявил Константин.

здесь пахнет солнцем

– Близко, – встревожено оповестил Луи.

– Кто? – так и не понял Константин.

– Друзья, – нахмурилась Эмма. – Разрешай стыковку. А ты, – она указала пальцем на Константина, – оповести Фета, чтобы был здесь, – поморщилась, – немедленно. Зараза.

– Да, Эмм, – отозвались они с Луи почти что хором.

Фет выругался в рацию, через три минуты он уже был здесь. Луи натружено пялился на дисплеи, выкручивая ручки. Эмма извлекла из кармана брюк круглое зеркальце и жирный угольный карандаш, быстро, почти не глядя, она подвела глаза, возвращая себе ведьминский облик. Фет усталый и грязный после прерванной смены в машинном кратко выругался.

– Нет, – сказала Эмма, – это слишком мягко. Скорее, – задумчиво продолжила ведьма. У Луи от радости покраснели уши.

– Именно, – кивнул Фет.

Они замерли в ожидании. Константин просто рядом встал. Беды на Молчаливом Небе не повторялись.

Корабли состыковались с первого раза. Луи даже присвистнул от удовольствия, в первый раз вышло так ладно! Эмма улыбнулась ему. Она явно нервничала, но никто, пожалуй, никто кроме Константина этого не заметил. Доктор, примчавшийся из машинного, стянув респиратор и гогглы, застыл у люка, точно каменный страж, точно статуя рыцаря пред собором. Люк выпустил воздух, словно выдохнул, и открылся. Константин вышел им навстречу, раз он капитан, значит должен встретить их первым.

– Госпожа, Эмма! – из люка вылетел широкий рыжий человек в кожаной фуражке с косматыми бакенбардами. – Здравствуй!

– Здравствуй, Людвиг, – ведьма легко проскользнула мимо спины Константина, в которой раз указывая капитану его капитанское место. Она протянула руку вошедшему, и тот радостно сграбастал своей мохнатой рыжей лапой Эммину кисть. Человек походил на пирата. За ним из люка вытекло ещё двое – Рано вы что-то в этом цикле. Приключилось что?

– Знаешь всё, ведьма! – усмехнулся человек-Людвиг. – Это что новый у вас? Правильно, руки на борту лишними не бывают, даже у такой ведьмы как ты!

– Константин!

– Тебя не спрашивали. Так, госпожа?

– Его зовут Константин, – сказала Эмма. Спасибо, что хоть сказала.

– Будем знакомы!

– Будем, – буркнул Константин. Этот человек-Людвиг ему сильно не нравился.

Наконец они отвлеклись. Рыжий Людвиг стянул фуражку, хлопнул Луи по спине, свистнул своим компаньонам и прилепился к Фету. Доктор покорный, точно рыбак перед бурей, вытянулся по струнке, хотя куда ему становиться ещё прямей? Вытянулся и точно выскользнул из этой реальности, от этих людей.

– Ты пойдёшь? – шепнул Луи тихонечко, точно крикнул во всё горло: не ходи.

– Да, – ответила она также едва слышно. – Сейчас закончат и…

– Три ящика, так? – громовым басом поинтересовался рыжий.

– Один яблоки, два картошка, – подтвердила Эмма. – У Фета список.

– Потом пройдёмся, госпожа! – в голосе Людвига радости было излишне, хотелось её поумерить. В нос кулаком поумерить.

– Боги, – вздохнула Эмма шёпотом. – Яблоки у нас последние.

– И картошка, – обреченно добавил Луи.

– И Фет только из машинного без отдыха, а у них ножевые опять. Вовремя, боги, вовремя.

– Эмм? – встревожился Луи и голос повысил, так что один из людвиговых зыркнул на них.

– Штурвал, Луи. Мы сцеплены, но вот то облако никто не отменял. Они явно на радар сейчас не смотрят.

– Правее, – подсказал Константин. – Уводи на двадцать градусов.

– Есть!

Корабли в связке двигались медленнее, точно огромная фура, двуглавый холм на колёсиках.

– Эмма! – позвал Людвиг. Натрепались. – Идём кофейка выпьем, пока доктор готовится. Иль покрепче чего, – он подмигнул. Подмигнул собака!

Она кивнула, мол иду, и двинулась. У Константина всё внутри стало как снаружи шаттла, и не увести правее на двадцать градусов.

Она задела его плечом и замерла. Из уважения, только из уважения он постарается не бить ублюдочного Людвига.

– Кэп? – ему послышалось. – Кэп, – повторила Эмма, – пойдёшь со мной?

– Да, – кивнул Константин с охотой.

– Спасибо, – прошептала Эмма ему в плечо. – Каждый раз с ними пью – по краю хожу. Я, конечно, больше на труп, чем на девушку похожа, но боги, кто их знает, что у них на уме, – она шептала и улыбалась пиратам. Шептала и улыбалась. Константин никогда не думал, что можно жить вот так, что смелость не равна бесстрашию. – Не отходи от меня, – приказала ведьма.

– Не отойду.

– В какую не сей раз попали переделку? – спросила ведьма, поравнявшись с Людвигом, нарочито книжно. Константин поймал себе не мысли, что воздушных пиратов видит впервые, что сам бы с пиратами хотел бы говорить также, а ещё рома бы выпить хотел. Но мысль такая показалась ему глупостью, Эмма искала защиты, а не ребячества.

– Ох, все ты расскажи!

– Сам разве не хочешь? Похвастай, Людвиг, – подначивала она пирата.

– Ну обожди чутка! – он растянул свой рот в оскале. Пять золотых зубов, в одном торчит зелёный камушек, неужто изумруд? – Плеснём крепкого и перетрём. С тебя, госпожа, тоже рассказ полагается.

– Как скажешь! – она нелепо подмигнула, сщурила и второй глаз. Константин и не догадывался, что можно так нелепо подмигивать.

За люком оказался длинный коридор с полукруглыми чёрными стенами, точно туннель метро. Воняло там адово пылью и какой-то сладковато-едкой химической пакостью. Как бы запах и к ним не протёк.

– Что за? – сморщилась Эмма.

– Тараканов травили.

Эмма натянула повязку на нос. И она, и Луи, и Фет, и люди на станциях и даже пираты носили на шеи банданы. Константин ещё не успел обзавестись вернской привычкой и потому задыхался.