Теперь засмеялся уже он, но его смех резко прервался, когда брызги промочили все его лицо и воротник рубашки. Вик кинулся за Джейн, которая успела выбраться из озерца и стала бегать вокруг него, стремясь избежать попадания на нее воды.
Он гонялся за ней, она убегала от него, иногда один из них начинал обрызгивать другого, наклоняясь к озерцу, но это была довольно опасная позиция: Вик убедился в этом на себе, когда Джейн столкнула его в воду. Он вынырнул, отфыркиваясь, но желания снова испытывать свою удачу у него не возникло.
Силы оставили их примерно тогда, когда солнце уже начало садиться. Вик поймал ее, напрягая все свои мышцы попытался удержать, но ноги Джейн заскользили на мокрой земле – и они оба грохнулись в озерцо, подняв огромную кучу брызг, заливших все вокруг, словно дождь. Он вынырнул, не обнаружил Джейн на поверхности и нырнул за ней, в замутненную от поднявшейся со дна грязи воду.
Вытянув Джейн на воздух, он дотащил ее до берега, осторожно положил так, чтобы она не скатилась вниз, и попробовал выбраться сам. Эта попытка не увенчалась успехом – от воды земля размокла, отваливалась кусками и никак не могла помочь ему добраться до недалекой тропинки, окруженной золотом колосьев.
Солнце садилось, и Вика передернуло от мысли, что им придется провести в озерце всю ночь. Джейн находилась без сознания, и он подумал о том, что необходимо привести ее в чувство. Чуть надавив на ее грудь, он ничего не добился, но, когда приложил чуть больше усилий, результат не замедлил появиться: девушка открыла глаза, закашлялась, выплевывая воду, и посмотрела на него.
Они попытались выбраться еще несколько раз поодиночке, но смогли это сделать только вместе – Вик подсадил Джейн, почти вытолкнув ее на берег. Она помогла выбраться ему, оторвав от своей длинной юбки внушительную полосу ткани и используя ее как веревку.
Стоило ему оказаться на твердой земле, как силы стремительно покинули девушку, и Джейн улеглась спать, отойдя от озерца всего на несколько шагов.
Он опасался того, что снова может стать зверем, и хотя этого не случилось, все равно решил не спать. Правда, справиться с собой Вик не смог, и под утро заснул, утомленный дневными приключениями. Уже почти заснув, он подумал о том, что ему было бы жаль расставаться с Джейн…
А на следующий день они увидели деревню.
Домики стояли почти впритык друг к другу. Вика насторожило то, что подходя к деревне, они не слышали никаких звуков – ни говора людей, ни лая собак. Он был полон опасений не напрасно – деревня оказалась пустой. Никаких животных и людей не встретилось им в домиках и загонах. Все жители словно исчезли, бросив все свое имущество на произвол судьбы.
Джейн оглядывалась в недоумении, он подозревал, что его лицо выражает тоже самое. Несмотря на непонятно откуда взявшееся ощущение наступающей беды, Вик почувствовал облегчение: если людей нет, значит, они могут продолжать путь, значит, ему не придется расстаться с Джейн. По крайней мере, пока. Сегодня.
К его удивлению, в деревне обнаружились не только личные вещи хозяев домиков, но и еда. В этом он убедился, когда выбил дверь одной из хижин и заглянул в погреб. Все продукты оказались в отличном состоянии, и несмотря на то, что у него проскочила мысль о том, что деревня могла быть оставлена из-за эпидемии какой-то болезни, и есть продукты, может быть, не очень разумно, Вик не смог сдержать себя, и вонзил зубы в ближайшую булку хлеба быстрее, чем сумел подумать о том, чем это может ему грозить.
Наплевав на свои предположения, он и Джейн быстро и сытно наелись, используя запасы пищи хозяина домика, в котором находились.
Проверяя, вся ли деревня действительно пуста, они провозились до вечера, и солнечный закат застал их врасплох. Вик чуть приуныл и немного растерялся: он совсем не рассчитывал оставаться в непонятно по какой причине покинутой деревне на ночь. Но уходить было слишком поздно, и ему пришлось смириться несмотря на то, что предчувствие беды усилилось, и он ощущал тревогу уже более ясно.
Джейн с удобствами расположилась на кровати хозяина домика, и Вик решил, что не допустит ничего плохого.
Он сидел на крыльце, пока совсем не стемнело. Тогда Вик зашел внутрь и подвинул какой-то стул так, чтобы видеть дверь, решив не спать всю ночь. Но его планы были нарушены: знакомая боль вгрызлась между лопатками, он закричал бы, но вместо крика его горло выдало лишь шипение. Ощущая, как руки становятся лапами, а лицо – мордой, он упал со стула и пополз к двери. Толкнув незапертую дверь, Вик вывалился в ночь, и превращение в зверя завершилось с его ударом о землю. Завыв, он бросился во мрак, убегая все дальше, оставляя Джейн одну в брошенной деревне…
Она проснулась от порыва ветра, который холодил кожу ее ладоней и плеч. Дверь была открыта, Джейн поняла, что это так, потому что свежий и прохладный воздух подступал к ней широким потоком, и свет луны освещал часть пола домика.
Кровать тряхнуло. Мощно и стремительно. Ветер так сделать не мог. Только живое существо. Но она своими глазами видела, как Вик превратился в волка и унесся прочь, а деревня была покинута. Покинута ли?
Джейн закрыла глаза. Ее сердце бешено колотилось, дыхание участилось от страха, но она старалась притворяться спящей и дышать спокойно и ровно. Кровать снова тряхнуло. На этот раз настолько сильно, что Джейн не сумела удержаться на ней и свалилась на пол. Она не двигалась, и лишь чуть приоткрыв глаза, сразу же закрыла их обратно. Тьма вокруг нее шевелилась, толкалась, прикасалась к коже, и Джейн чувствовала, что скоро она перейдет в наступление.
Кто-то невидимый стянул с нее одеяло. Шепот возник около левого уха будто из ниоткуда.
– Я знаю, что ты не спишь. – Проворковал он, и Джейн поняла, что нет никакого смысла притворяться и дальше. Она открыла глаза, но вокруг была лишь тьма. Непроглядная, беспросветная тьма. И шепот. Шепот не умолкал, говоря ей то, что она совсем не желала слышать.
– Ты думаешь, что потеряв воспоминания можно начать жизнь заново? Глупышка, от судьбы не убежишь, она неизбежна.
– О чем ты? – Джейн не понимала, о чем шепот говорит ей.
– Что ты обо мне знаешь? Кто ты? – она старалась скрыть свой страх, но постепенно он превращался в удивление и любопытство.
– Кто я? Я – напоминание о страхе, я – твоя пережитая боль. Я – тот, кто управлял тобой и тот, кто управляет сейчас. Думаешь, сбежав, ты приобрела второй шанс?
– Сбежав? Откуда? Кто ты мне? – слезы подступали к глазам от ощущения какой-то странной безысходности, но Джейн не собиралась показывать то, что шепот стал ее пугать.
– Я не зависима ни от кого, ты не управляешь мной!
Шепот хрипло рассмеялся:
– Вот каким словечкам научил тебя твой новый знакомый! Думаешь, что у тебя с ним что-то получится? – смех продолжился:
– Дура! Он не спасет тебя от судьбы! Да и где он сейчас, этот Вик? Сейчас, когда ты так нуждаешься в нем? Ты ему не нужна, глупая! Да и зачем, скажи? Ха-ха-ха, ну ты и мастерица выдумывать несбыточные мечты!
– Замолчи, я не желаю тебя слушать! – она зажала уши руками, но шепот не замолк, казалось, что он находился не во тьме, а прямо внутри нее. Он продолжал говорить что-то еще, Джейн кричала и плакала, но избавиться от него не могла. Страх взял над ней верх, и она перестала контролировать свои действия: каталась по полу домика, ударялась головой о стены.
– Уйди, уйди, оставь меня в покое! Убирайся из моей головы! – тщетно. Никакие слова не могли заставить голос отступить. Он продолжал мучить ее до рассвета, и лишь с первыми лучами солнца замолк, оборвавшись на полуслове.
Вик вернулся на два часа позже. Ему потребовалось много времени, чтобы вернуться из того места, куда привели его волчьи лапы. Джейн, встретившая его, была уже совершенно спокойна. Они покинули брошенную деревню, продолжив двигаться по тропинке, которая стала более широкой и протоптанной.
Когда деревня уже почти скрылась из виду, Джейн улыбнулась ему как-то особенно нежно. Зачарованный светом ее улыбки он не заметил, как она обернулась. При взгляде на одинокие домики ее улыбка стала какой-то злобной, и гордость с яростью отразились на лице. Джейн повернулась обратно к Вику, но ее глаза при последнем взгляде на деревню ничего не выражали, и еле заметный красный отблеск в них мог бы сказать о многом. Но только не ему. Улыбаясь ей в ответ, он упустил все, что мог упустить. Может, это и к лучшему, потому что страх далеко не лучший советник.
