- Сама качайся! - отмахнулась Антонючка. - А у меня по плану - медовый вечер! - и подмигнула Лиде Малафеевой вполне блудливо.
Возле обитой коричневым дерматином двери Лида помедлила, взвешивая, что лучше: позвонить нагло, сердито или открыть своим ключом и весело крикнуть, как в тех красивых фильмах - "Дорогой! Я дома!" Но решив, что "дорогой" это уж слишком, просто отрыла дверь и тихо просочилась в переднюю. В квартире было темно. Привычно найдя кухонный выключатель, Лида зажмурилась от явившегося ее взору безобразия: стол был завален грязной посудой, очистками и объедками. На блюде, среди завядшей петрушки и листиков салата, мерзла утка-инвалид без ножек, а в салате-оливье торчал разбухший окурок.
- Ну. гад! - прошипела Лида, тяжелым шагом командора отправляясь в комнату. - Даже убрать не удосужился! Ну. я тебе сейчас выдам!..
Но опробовать на Толике новое словосочетание не пришлось по причине того, что Толика в комнате не было. Супружеская кровать, о которой успела заскучать Лида, покрытая разноцветной капертой, пушащаяся подушками, была холодна, строга и несмята. Лида зачем-то понюхала подушку, будто старалась уловить запах измены, но ничего нового не унюхала, Наволочка чистая синька, крахмал - высушена на морозе, а потому пахнет особенно свежо и неиндивидуально.
В тесном коридоре на плечиках висела новая кожаная куртка с меховым воротником, стояли добротные зимние ботинки, и Лиде показалось на мгновение, что Толик просто решил спрятаться, разыграть ее, как маленькую. Но она тут же одернула себя - вот еще! Не в дорогой же куртке он был на смене, а значит... Значит!
Лида вспомнила, как кричала мужу, что дорогие вещи не для того, чтоб, значит, обтерхивать их на троллейбусном сидении. И не затем, значит, чтоб пускать пыль в глаза девчонкам - диспетчершам, а совсем для других целей . Чтоб, значит, выйти куда-нибудь по-людски, торжественно, под руку.
"Да куда мы с тобой выходим? - удивился тогда Толик. - Работа - дом, дом - работа! Так и жизнь пройдет, ни разу не наденешь!" "И не надо, запальчиво отвечала Лида, - целее будет!" Потом задумалась, а куда бы она, и правда, могла выйти с мужем? В театр? Привычки нет. В кино - несолидно. В ресторан - дорого. А подруг, кроме Антонючки, не нажила. Стал быть, и идти некуда. Разве что, на выборы. Но выборы - летом, там уж другие наряды...
Лида пошла на кухню, пристально пересчитала испачканные тарелки, укрепляясь в уверенности, что мужа Толика ни ночью, ни днем дома не было вовсе. Не являлся. Она выбросила коричневый вонючий окурок и стала есть прямо из салатницы большой ложкой, не замечая, что оливье подкисло. Пустую салатницу поставила в мойку и взялась за утку. Холодный жир неприятно лип к зубам, но Лида не замечала. Она пыталась думать, что за сюрприз преподнесла ей судьба, но и думать не получалось. Мысли расползались, как кролики по лужайке. Потому что предыдущего опыта не было - не на что опереться! Оставалось кушать и ждать.
Чтобы как-то занять себя, Лида решила прибраться. Мелькнула боковая мыслишка, что рано или поздно явится, голубчик, а она - в чистой квартире, оскорбленная, молчаливая - сядет перед телевизором с чашкой кофе в руках и на все его мольбы и оправдания даже бровью не поведет, будто нету. Запихнув в холодильник все, что еще годилось для употребления, смахнув в ведро утиные кости, она быстро перемыла посуду, закипятила чайник и приготовилась к гордому молчаливому отпору. Внутри, где-то под ложечкой росло нетерпение. Там, под этой самой ложечкой, пощипывало, ежилось и сдавливало в комок, как перед ревизией. Можно было, конечно прогнать мурашки "Рябиновой на коньяке", но Лида хотела быть строгой и непривычной, чтоб муж покрепче испугался.
В девятом часу она решила, что молчать, конечно, будет, но чайник на голову паразиту вывернет обязательно. А там поглядим, кто громче заорет! Она потрогала красный в белый горох бок чайника и снова зажгла газ. Попробовала посидеть в кресле перед телевизором, но от веселой новогодней комедии с любимыми артистами в главных ролях захотелось плакать. Чайник тоненько засвистел, Лида резко крутанула горелку и уставилась в кухонное окно. "Убью, - мрачно решила она, - пусть только явится! - и вдруг всхлипнула хрипло , горлом, - Господи! Пусть явится! Пусть только живой!.."
Будто отвечая ее молитве, затрезвонили, и Лида с перехваченным горлом и непросохшими еще глазами рванулась в коридор, распахнула двери и сникла. На пороге стояла улыбающаяся до ушей Антонючка. Сзади топтался красномордый Гриша, старательно изображая на топорной ряшке любезную праздничную улыбку.
- Тут кто-то на чаи приглашал? - игриво хихикнула Маруська. - Вот мы и зашли!
Лида, как стала неподвижно на пороге, тупо глядя на Гришу, так и не посторонилась.
- Извиняюсь, конечно, - забасил приемщик стеклотары, - но ты не подумай... Мы не на халяву. - Он выхватил из кармана куртки ополовиненную бутылку "Рябиновой на коньяке" и предъявил ее, как пригласительный билет в клубе.
- Ну, че ты? - Маруська теснила остолбеневшую Лиду вглубь коридора. Боишься, твой не одобрит? Поцапались, что ли?
В ответ Лида вся обмякла, как надувная игрушка, из которой выпустили воздух, опустилась на табурет и тоненько завыла:
- Не-ту!... Нету его!...
- Преставился, что ли? - осторожно предположил Гриша и замолк - таким огнем полоснул его Лидин яростный глаз. Тот, что без бельма.
- Толком говори! - допрашивала Лиду обстоятельная Антонючка. - Ушел, что ли?
- Да не приходил вовсе! - закричала Лида. - Совсем не приходил со вчера! Духу его тут не было, понимаешь?!. Ох, чуяло мое сердце!.. Ох, не надо было у тебя ночевать!..
- Нашла виноватую! - обиделась Маруська. - Сама же напросилась!
- Так, бабы, кончай голосить! - Гриша взял инициативу в свои руки. Давайте по порядку!
Перебивая друг друга, бестолково и длинно, подруги расписали знающему человеку новогоднюю ночь, прямо с того момента, как Анатолий Пермин ушел на смену, откуда до сей поры не вернулся.
- Та-а-ак... - протянул Гриша. - И из-за чего паника? Загулял мужик маленько, какая беда?
- Да не загуливал он никогда! - прорыдала Лида. - Не было такого за ним!..
- Ну, когда-то и я не загуливал. Потом загулял по первой, - Гриша изобразил на лице мечтательность, - а потом втянулся.
- Нашел время хихоньки строить, - дипломатично одернула его Маруська
- Нет, правда, - не унимался Гриша, - пошел человек на работу. В новогоднюю ночь. А в новогоднюю ночь на работе что делают?.. Правильно! Отмечают! Вот и твой после смены отметил
- Да он капли в рот не берет! - защитила Лида Толика
- Правильно, - не сдался Григорий. - Значит, выпил без привычки. И развезло. А что в таком случае делают кореша?.. Спать укладывают! Так что, будь спок: проспится - явится!
Лида вытерла зареванные глаза, и в душе ее затеплилась надежда. Слабенькая, как огуречный росток и такая же настойчивая.
- Ну, все! - подвела черту Маруська. - Чем слезы лить, давай-ка лучше подлечимся!
Лида, нехотя, провела их на кухню, вынула из шкафчика рюмки, подсохший, заветренный сыр и трудно, будто через судорогу в горле, выпила первую. Стало теплее. Ёжик под ложечкой опустил иголки, размяк После второй он будто заснул, а после третьей - пропал вовсе.
Добили Маруськины полбутылки. Лида достала еще. И стало совсем душевно. Гриша подмаргивал Лиде, игриво щипал Антонючку за крутое бедро. Та хихикала, притворно била его по руке, а сама придвигалась, как поближе. Лида усмехалась завистливо, и огуречный росток надежды, как в повилике, запутывался в бурно растущем привычном озлоблении на мужа.
- Как вы думаете, - отвлекла расшалившихся гостей, - может, он у бабы какой?..
- А что? - беспечно отозвался Гриша, - Надо же мужику развеяться! Он же у тебя не инвалид!
- Не инвалид. Пока! - согласилась Лида и пригрозила, - Вот заявится домой, сразу станет инвалидом!
Гриша заржал, Маруська подхихикнула, а Лида, поджав губы, представила, как отметелит Толика почем зря. Но это будет потом, а пока...
