Весь какой-то устрашающий, да еще и с бородой, он вызывает у меня подспудный страх, но у меня нет времени оценить его. Я поворачиваю голову и смотрю на испорченную юбку. Она порвалась аккурат по шву. И теперь я стою и свечу своими труселями на весь холл бизнес-центра. Смотрю на свою блузку, но снять то ее не могу, а прикрыть телеса чем-то надо.

– Снимайте, – говорю незнакомцу.

В этот момент испуг отходит на второй план. Я никак не могу провалить это собеседование, так что прикрою филейную часть его пиджаком.

– Что? – фыркает он и шагает дальше, в сторону лифта.

– Вы не можете оставить меня в таком виде, – разъяренной кошкой тащусь следом.

Как могу, ладошками прикрываю непотребство.

– Могу, – чеканит шаг, слова вылетают расслабленно, чересчур спокойно, – и даже делаю.

Ухмыляется, нажимает на кнопку вызова лифта. Я задыхаюсь от возмущения, не веря, что он не может помочь даме в беде.

– Вы не джентльмен, – бросаю ему это обвинение, и в этот момент как раз загорается цифра «1» на табло, через несколько секунд раскрываются створки кабины.

Он заходит, нажимает на нужную мне кнопку. Вот так совпадение.

– А должен быть? – лениво спрашивает у меня, но вопрос не требует ответа.

Да он просто издевается надо мной. До чего же нетактичный.

– Если бы вы так резко не подняли меня, этого позора бы не случилось, – взываю к его совести.

Но он молчит, даже не смотрит на меня. И я решаю действовать ва-банк. Как только двери закрываются, я резко набрасываюсь на этого брутала и тяну за рукава. Пытаюсь снять с него этот дурацкий пиджак.

– Что вы творите? Сумасшедшая, – восклицает, кое-как отбиваясь от моего напора.

Но проигрывает. Мне удается снять с него один рукав, но со вторым выходит накладка. Там звучит знакомый треск.

– Вы порвали мне пиджак, – хмурится, выдергивая у меня ткань из рук, – посмотрите, что вы наделали.

Показывает мне локоть, а затем снимает вожделенную мне вещь, и в этот момент я ловлю удачу за хвост и выдергиваю свою законную добычу из его жадных рук.

– Я все зашью, – быстро обертываю пиджак вокруг своей талии, – только визитку оставьте, я вам позже позвоню.

Он поджимает губы, буравит меня злым взглядом, но на меня не действует. В конечном итоге, просто вздыхает и протягивает мне картонку. Я засовываю ее в сумочку, даже не глядя. А зря.

Как только лифт открывается, я выбегаю оттуда первая, толкая мужика к стене. А нечего лезть первым. Дамам нужно уступать. Тем более я опаздываю. Совершенно не обращаю внимания на то, что он идет следом за мной, хотя отчетливо слышу стук его шагов по идеально начищенному полу. Отовсюду прямо веет лютой стерильностью. Брр.

Бегу по коридору, выискивая хоть что-то, что может натолкнуть на кабинет приёмной или этого шефа Глеба, как там его. Надо было хоть отчество-то его глянуть. Добегаю до конца коридора, но ничего не нахожу. Оборачиваюсь в панике, а мужик из лифта уже пропал из виду. Теперь у него и не спросишь. И тут мне улыбается удача. Из одного кабинета неспешной походкой выдвигается какой-то пузан.

– Мужчина, добрый день, – хватаюсь за него, как за спасительную соломинку, – кабинет приемной не подскажете?

– Вон та дверь, – кивает он мне вправо, а сам разглядывает мой прикид, – а вы по какому вопросу?

Я его уже даже не слушаю, несусь к нужному кабинету изо всех сил. Подбегаю и вижу надпись, которую почему-то не увидела раньше. Чертыхаюсь, привожу в порядок свое дыхание.

– Вот, наглая же ж баба, – доносится до меня возмущенный мужской голос сзади.

Я поворачиваю голову в его сторону, грозно хмурю брови, и этот индивид замолкает. В иной раз я бы задала ему знатную трёпку, но сейчас не до него. Решительно тяну за ручку двери и захожу. С левой ноги. Только потом понимаю, что совершила глупость, но назад пути уже нет, не переиграешь. Не то, чтобы я суеверна, но заработок мне сейчас не помешает, так что такие помехи на пути к цели мне ни к чему.

Вдоль стены стоит стол, за которым сидит какая-то тетка в очках. Даже головы в мою сторону не поворачивает, продолжает клацать клавишами.

– Добрый день! – пытаюсь привлечь ее внимание, прокашливаюсь, но реакции никакой.

Она двигает корпусом, поднимает телефонную трубку, нажимает какие-то цифры.

– Вы просили сообщить, когда придет кандидат, – строго чеканит, параллельно продолжая истязать клавиатуру, – она здесь, проводить ее в ваш кабинет?

Мне не слышно, что говорит ее начальник, но я вся напрягаюсь, ведь все происходит независимо от меня. Словно я пустое место. Неприятно как-то, что ли.

– Поняла, – отвечает женщина и кладет трубку обратно.

И смотрит, наконец, на меня. Приспускает свои окуляры, оглядывает меня с головы до ног и в голове выносит какой-то только ей известный вердикт. По лицу нельзя сказать, нравлюсь я ей или нет. Оно ничего не выражает, отчего мне становится неуютно.

– Пройдемте, Вас ожидают, – встает и идет к темной дубовой двери.

Открывает ее передо мной, предлагая зайти. А я в этот момент тушуюсь, но продолжаю переставлять одеревеневшие ноги. Сразу замечаю, что кабинет светлый, выходит на солнечную сторону. Перевожу взгляд на внушительный стол, за которым сидит мужчина. Еще не вижу его лица, не поднимаю глаза, но вдруг слышу его голос.

– Вы? – тон грубый, с оттенком неприятного удивления.

Я вскидываю голову и застываю на месте истуканом. Этого просто не может быть…

На меня смотрят черные глаза того самого мужика, чей пиджак я так нагло и, чего греха таить, беспардонно отжала в лифте. Сглатываю застрявший от неприятного шока ком в горле и открываю, было, рот, чтобы сказать что-то вразумительное, но он меня перебивает. Говорит первым второй раз.

– До чего же земля круглая, однако, – усмехается, задерживая взгляд на моей юбке, затем машет рукой мне на стул, – присаживайтесь, барышня.

– Я не барышня, – поспешно поправляю его, а затем осекаюсь.

Чувствую, сморозила какую-то глупость. Как обычно. Со мной такое случается при волнении.

– Как скажете, – принимает он исходное положение, из глаз исчезает всякая веселость, словно все это было напускное, – перейдем ближе к делу. Глеб вкратце поведал мне о Вас, но я предпочитаю услышать все из Ваших уст.

Хмурю лоб, пытаясь сообразить, чего одноклассник мог этому грубияну наплести. Не уверена, что он и о пятой доли моей рабочей жизни в курсе. Разве что Славка мог рассказать тому что-то.

– Итак, Мария Андреевна, почему уволились с прошлого места работы? – не церемонится, сразу задает неудобные мне вопросы.

– Эм, – мычу, ведь не успела подготовиться к собеседованию.

Он видит замешательство на моем лице, подается вперед, словно чует легкую добычу.

– Не сошлись характерами с коллегами? Повздорили с начальством? К кому-то приставали?

Все это время я ртом хватаю воздух, как рыба на суше. Но на последнем вопросе не выдерживаю, возмущаюсь.

– Что? – выходит слишком визгливо, возможный будущий шеф даже морщится.

Я поспешно прочищаю горло и уже спокойным голосом продолжаю.

– Все совсем не так, – знаю, что безобразно лгу, он одним из вопросов попал в точку, мое больное место, – наш отдел попал под сокращение, вот и вся причина.

Говорю это настолько неуверенно, что на его лице отчетливо проскальзывает скепсис. Но я молчу, твердо стоя на своем, даже смотрю ему прямо в его бесстыжие и жестокие глаза. Так что он отступает, но следующим своим вопросом снова загоняет меня в тупик.

– Почему Вы хотите работать у нас? – спрашивает, а сам будто теряет ко мне интерес, рассматривая что-то за окном высотки.

– Ну, – этот вопрос для меня еще сложнее, чем предыдущий, – вы – активная, развивающаяся компания… да… в сфере охраны… хмм… объектов… эм… установки… этих, как там… сигнализаций.

Делаю паузы, бекаю и мекаю, судорожно вспоминая вчерашние разговоры. И, слава богу, что Мишка что-то упоминал про эти самые сигнализации. Так что тут я вроде как не попадаю впросак.