– Нет-нет, в тот момент я все контролировал. Самое интересное, что этот старикашка так ничего и не понял. Утерял шляпу и давай возмущаться. Я ему жизнь спас, а он талдычит о своей шляпе. Попадаются же людишки, настолько влюбленные в шмотки!

Квартира Соболевских приятно удивила Аркадия. Четыре комнаты с резной мебелью из карельской березы напоминали солнечную лесную поляну. Высоченные стены украшали картины в золоченых рамах. В основном это были пейзажи. Среди них Аркадий не заметил разноцветных квадратиков и пятен, вероятно, тут не баловали прохиндеев-авангардистов.

Узорный паркет Аркадию рассмотреть не удалось – его покрывали толстенные ковры. Так что ни одна из дорогих безделушек, толпящихся на столах и комодах, не пострадала бы от случайного падения вниз. Да что там фарфор и керамика! Упади Аркадий при спасении человека в таких условиях, колено бы сейчас не болело.

Оценив обстановку, Аркадий впервые усомнился в правильности намеченного жизненного пути? Разве обязательно добывать хлеб за письменным столом? Издательский бизнес тоже очень почетное и не менее благородное дело.

Дверь открыла сестра Юлии – Ирина. Она была на четыре года старше и на четырнадцать сантиметров выше сестрички. Однако по весу, скорее всего, девушки были равноценны. Ирина с интересом рассматривала молодого человека, вернее – очередную несправедливость, когда все хорошее почему-то всегда достается младшенькой.

А вот мать двух сестричек – Агния Петровна – хрупкостью не страдала. Она была в пределах возрастной нормы – кругленькая, бодрая, веселая, радушная хозяйка, с завитушками в прическе и бахроме на розовом халате. Она щебетала больше своих дочерей вместе взятых, что немного скрасило первые неловкие минуты знакомства.

– Проходите, располагайтесь! Юля много о вас рассказывала.

«Рассказывала, но вероятно не все», – подумал Аркадий.

Поэтому ему пришлось развеять туман, окутавший его загадочную личность.

– Родом я из Посторомкино, – начал Аркадий, расположившись в уютном кресле. – Все мои предки с незапамятных времен трудились на местном керамзаводе. Не было такого Бобрика, который бы не висел на заводской доске почета. И я с детства мечтал продолжить династию. Но родственники в один голос твердили: «Аркаша, с твоим дарованием обязательно надо ехать в столицу!» Пришлось уступить, – рассказчик вздохнул.

– Мама, вы еще не все знаете, – воскликнула Юля. – Аркадий вчера спас человека!

Юля начала было рассказать о происшествии, но Аркадий не дал разгуляться женскому красноречию. Им только позволь, обязательно все переврут, перекрутят, а главного героя столкнут на обочину разговора.

Вскоре Аркадий «по настоянию женщин» поведал о вчерашнем происшествии.

– Иду я, значит, погруженный в свои мысли – в голове зародился новый сюжетец. И вдруг слышу скрип тормозов. Какой-то мелкий старикашка переходит дорогу, а на него летит грузовик!..

– Грузовик? – переспросила Юля. – Ты говорил Мерседес.

– Конечно Мерседес. Грузовик-мерседес. Громадный такой. Знаете, бывает Скания или Вольво – доставляют песок и щебень на стройки. А пешеход-старичок в это время шаркает ножками, ничего не видит и не слышит. Не в осуждение будет сказано, все мы когда-то окажемся в таком возрасте. Но если ноги не поднимаются, то вооружись хотя бы этими, как их…

– Ходунками, – подсказала Юля.

– Правильно. Иногда их делают на колесиках. А если уж совсем нет сил, то найди хотя бы пару сиделок – пусть, как ангелочки, хватают тебя подмышки, поднимают над дорогой и несут в безопасное место. В конце концов, в таком возрасте пора бы уже хоть что-то соображать! А я вижу, не миновать беды, – продолжил Аркадий, – хватаю старикашку в охапку и отпрыгиваю с проезжей части…

В этом месте рассказ пришлось остановить. В комнату вошел отец Юлии – Иннокентий Павлович. Это был холеный упитанный мужчина приятной внешности. Его черные с проседью волосы волнами ниспадали назад, от чего он напоминал оперного баса. Да и голос у него был соответствующий – с басовитыми медными нотками.

– Добрый день, – с порога сказал Иннокентий Павлович. Но тут с его горлом что-то случилось. Он сдавленно произнес:

– Это… вы?..

Аркадий не знал, что ответить. Перед ним стоял недавний гуттаперчевый толстяк, сигающий по тротуарам от велосипедных звонков.

Иннокентий Павлович первым пришел в себя.

– Надеюсь, вы приехали не на велосипеде? Это курьер, который вчера сшиб меня на тротуаре!

– Курьер? – эхом переспросила Агния Петровна.

– Папа, – возразили Юля, – ты ошибся. Аркадий – писатель.

– Он посыльный по доставке неприятностей. Официант на колесах! Еще и лгун! Я кое-что услышал, раздеваясь в прихожей.

Юля с Аркадием сидели за столиком кафе.

– Аркадий, как ты мог обозвать папу глухим и мелким старикашкой? Он очень обиделся.

– Юленька, ты ведь понимаешь – это авторское воображение. Ну, расскажи я, как оно было на самом деле: «Хлоп! Стоп! Бах!» Кому это интересно? Это все равно что протокол, который мне когда-то довелось подписывать…

– Тебя забирала полиция?

– Маленькое недоразумение. Потом как-то расскажу. Не поверишь, я читал, что они нацарапали после часовой беседы – зубы заныли от скуки. Они и убийство изобразят так, что поневоле заснешь! Юленька, владычица души моей, я ведь все придумал из хороших побуждений – придать происшествию свежие краски. И я не курьер. Я помогал Сорокину, пытался влезть в его шкуру. Мне так необходим жизненный опыт.

Артур Хейли, например, два года работал на аэродроме, чтобы написать «Аэропорт». Он что, тоже не писатель? Да, я сбил твоего папеньку и свалился на землю! Но моя фантазия в тот момент не упала, а полетела вверх. Как говорит мой дядюшка, герой должен запрыгивать на коня, а не падать с осла.

– Папа сказал, что не может быть и речи, чтобы ты поселился у нас.

– Все шляпу свою забыть не может.

– Но мама за тебя заступилась. Сказала, что папа слишком импульсивен.

– Твоя мама на триста процентов права. Ты бы видела, какое он сальто изобразил!

– Мама посоветовала нам снять квартиру. Обещала помочь.

– Спасибо твоей маме. И дядя Веня обещал помощь.

Животворящий колодец

О Вениамине Петровиче Буреге – дядюшке Аркадия – следует рассказать особо.

Это был неугомонный сорокалетний летчик гражданской авиации. Обзавестись семьей он все еще не удосужился. Из недвижимого имущества имел небольшой домик на краю Посторомкино, доставшийся ему от одной из дальних родственниц. Центрального отопления и прочих признаков цивилизации в этом домике не имелось. Была разве что вода, да и то за ней приходилось идти к колодцу, вырытому в огороде.

Вениамин Петрович давно мечтал избавиться от ненужного дома и перебраться в столицу. Но желающих обрести в нем свое счастье не находилось. Оно и понятно. Огородик был размером с веранду, а в двухстах метрах от усадьбы пролегала железная дорога. Так что бессонными ночами всегда можно было насладиться прогрессом, летящим с победным воем и свистом.

На помощь дядюшке в деле избавления от наследственного имущества пришел Аркадий Бобрик. К тому времени юноша уже несколько раз печатался в местной газете «Посторомкинский вестник». Заметки были короткими, что помогло сойтись накоротке с редактором. Во всяком случае в редакции не содрогались, когда Аркадий извлекал из кармана очередной материалец.

– Ребятишки, – сказал Аркадий редактору и ответственному секретарю, каждый из которых было вдвое старше его, – смотрите, что я притарабанил! Это бомба!

Редактор, как опытный сапер, осторожно взял в руки листок.

В заметке Аркадия говорилось о странном явлении, замеченном на краю города, по адресу Привокзальная, 8. Там из колодца вместе с водой стали попадаться стодолларовые купюры. Вычерпывались они не регулярно, говорилось в материале, не в каждом ведре, но настолько часто, что многие бы не отказались размять плечевой пояс колодезным воротом.