Хорошо, что мой организм довольно устойчив к алкоголю. Серьезно, в студенческие годы приходилось пить гораздо больше и мешать совершенно диким образом, пиво с шампанским, водку с вином, но всегда удавалось идти ровно по поребрику тротуара, а на утро – никакого похмелья, головной боли и классических для таких историй объятий с унитазом.

И хорошо, что перед походом на пьянку я хорошенько поела. Алкоголь всасывался медленней, мозг был кристально чист, и только физически меня немного вело от выпитого. Недостаточно, чтобы броситься в омут с головой. Наверное. Или…

– С чего ты взял, что между нами что-то будет? – хмыкаю я, пока Артем выдувает еще одну стопку водки и смотрит на меня осоловелыми, жадными, почти злыми глазами. В полумраке ночного клуба его гетерохромия кажется не то завораживающей, не то пугающей: неоновое освещение по-разному отскакивает от голубой и коричневой радужек. Этот взгляд сводит с ума. Между ног снова появляется горячий зуд, а в животе – тягучий спазм, и я покрепче сжимаю бедра, чтобы не выдать своих невольных и пьяных физических реакций.

– Ты сама призналась, когда выпила стопку в последний раз, – он показывает на мой пустой стеклянный стаканчик. – Тебе было стыдно, но приятно и хотелось повторить.

– Это был общий вопрос, – я закатываю глаза. – Не про конкретную ситуацию, придурок.

– Да нет, коза, про очень даже конкретную, не ври мне, хотя похер, ври мне, себе главное не ври, еще немного – и ты потечешь прямо тут, так что я спрошу еще раз: к тебе или ко мне? – он смотрит на меня так уверенно и требовательно, что я не нахожу ничего лучше, чем просто выпалить:

– Мне нужно в туалет, – и подорваться с места, насколько это возможно в моем состоянии. Мозг может и трезв, но тело не совсем. И не только из-за алкоголя, но и из-за мужчины напротив.

– Не утони там в унитазе, – насмешливо фыркает вслед Артем, и я разворачиваюсь, показывая ему фак. Он в ответ тоже тут же оттопыривает средний палец, а потом медленно погружает его себе в рот, очевидно, пытаясь намекнуть на минет. Ага, как бы ни так, придурок. Сам себе отсоси.

В дамской комнате я первым делом не иду в кабинку туалета, а просто встаю перед зеркалом, широко расставив ноги и ухватившись руками за края раковины. Смотрю на себя исподлобья. Макияж все еще на месте, прическа в порядке, платье чистое. Я могу выйти отсюда и просто заказать такси. Уехать. Сбежать. Забыть. И не позориться во второй раз.

А могу поехать к нему, провести безумную ночь – от одной мысли об этом между ног становится жарко, – а сбежать и забыть уже утром.

И не позориться вообще. О каком позоре идет речь, господи? Если это уже было один раз – что изменится от второго?

По большому счету, он совершенно прав: мы взрослые самостоятельные люди и вольны делать все, что нам хочется. А у меня так давно не было секса… Не считая того перепихона в подсобке, конечно. Но от него мои желания стали только явственней и сильнее.

В попытках понять, насколько сильно на мои мысли влияет алкоголь, я хорошенько умываюсь, оставляя на лице дорожки туши, провожу влажными ладонями по шее, плечам, груди. Ткань платья теперь прилипает к мокрой коже. Я снова смотрю на себя в зеркало.

Да похуй на все. Плевать на принципы. Когда у меня еще будет такой бешеный секс без обязательств? Ведь через два месяца один из нас с треском вылетит из агентства – и мы никогда больше не увидимся.

– Ты там что, плакала? – с удивлением спрашивает Артем, увидев разводы туши на моих щеках.

– А если плакала – такую ты меня трахать уже не станешь? – язвлю я в ответ. – Ты ведь у нас привык к красоткам-моделям.

– Неее, – протягивает он, качая головой. – Для меня это не проблема. Я просто слижу языком с твоей кожи эти черные дорожки.

– Будет невкусно, – обещаю я.

– Зато во всех остальных местах ты охуенно вкусная.

– Типа, компенсируешь?

– Ага.

– Тогда заказывай такси, не за руль же ты в таком виде сядешь. Надеюсь, ты хотя бы сможешь попасть ключом в замочную скважину…

– Даже не сомневайся, коза, – он делает ко мне шаг, обжигая шею горячим дыханием, но запах алкоголя почти не чувствуется, потому что мы пили примерно поровну. – Я попаду во все твои скважины… всеми своими ключами… – он несет какую-то пошлую чушь, прижимая меня прямо к стене клуба, а потом все-таки вытаскивает смартфон и открывает приложение такси, многозначительно замечая: – Значит, ко мне.

Уже в автомобиле он лезет пальцами между моих бедер, совершенно беспардонно и забив на то, что в зеркало заднего вида на нас поглядывает водитель такси. Я пытаюсь оттолкнуть его, шиплю, кусаю за нижнюю губу:

– Отвали, придурок! – но он все равно наваливается на меня, жадно впивается губами в шею, шепчет на ухо пошлости. В конце концов, водитель не выдерживает:

– Девушка, вы в порядке? Вы уверены, что нам не надо в полицию? Или в центр пострадавших от домашнего насилия? Вы в безопасности? Этот мужчина…

Мы неожиданно начинаем хохотать. Вместе с придурком. Так громко, что смущенный водитель тут же затыкается. Я чувствую себя пьяной, свободной и счастливой. Пожалею ли я обо всем завтра? Может быть. А может, и нет. Какая разница? Это ведь уже не первый раз.

Артем вполне себе с первого раза попадает ключом-лепешкой по кружочку домофона, а я тем временем пытаюсь понять, куда это он меня притащил. Судя по его роскошному автомобилю, я думала, он живет либо в самом центре Москвы с видом, блин, на Красную площадь и Собор Василия Блаженного, либо, наоборот, где-нибудь за городом, в закрытом элитном поселке, с огромным зеленым участком и аккуратным трехэтажным домиком как из американских сериалов. Тут меня ждет разочарование: это самый обычный спальный район столицы, банальный панельный дом, встречающая на входе пожилая консьержка, сонные пальмы в больших горшках, несколько лифтов… Пока мы ждем, подходят другие жильцы, с некоторыми Артем даже здоровается.

– Какой у тебя этаж? – спрашиваю я, прижавшись спиной к обшарпанной, изрисованной черным граффити стенке лифта, когда мы наконец заходим внутрь. Нас чертовски тянет целоваться, но нельзя: в кабинке едут другие люди. Так что я стараюсь быть приличной и заодно узнать что-нибудь полезное.

– Тринадцатый, – сообщает придурок.

– Ничего себе! Твое холостяцкое логово наверняка проклято, а ты еще и меня сюда тащишь! – мрачно усмехаюсь я. Другие пассажиры лифта косятся на нас как на пьяных. Но мы пьяные и есть, так что какого хрена? Пусть не пялятся, это не их собачье дело!

– Не исключено, что ты никогда не выйдешь из моей квартиры!

– Почему это? – фыркаю я.

– Я тебя убью и расчленю, коза, а как еще надо убирать конкурентов? – тут он наклоняется к самому моему уху и обжигает пропахшим спиртом дыханием: – На самом деле, я тебя просто затрахаю до смерти, детка…

Я едва не прыскаю со смеху, но тут в наш диалог вмешивается какой-то джентльмен лет шестидесяти, пытающий «образумить непутевого парня» и «предостеречь несчастную девушку». Этих любопытных мы тоже встречаем хохотом, выходя на своем тринадцатом, тогда как остальная компания отправляется выше. Даже не представляю, что они там еще о нас подумают.

– Это отвратительно, – сообщаю я сквозь смех.

– Зато весело, – в замочную скважину Артем попадает тоже без проблем, и еще через мгновение мы оказываемся в его холостяцкой квартире.

В другой ситуации я бы сначала обошла все помещение вдоль и поперек, изучила новую территорию, но сейчас…

Сейчас мне хочется только одного, и Артем полностью разделяет мое желание: еще у порога он прижимает меня спиной к стене, хватает одной рукой за горло, а второй за запястья, вытягивая их по стенке над моей головой, и вцепляется в губы жадным, пьяным, развязным поцелуем.