Ее губы дрожали, и из глаза скатилась слеза, умоляющая о прощении. Несколько секунд я пребывал в небольшом шоке от услышанного и увиденного. На детдомовку она и вправду похожа. Но слишком уж быстро эта пацанка превратилась в обиженную и оскорбленную…

– Для чего в Москву приехала? – спросил я жалкое создание с оленьими глазами.

– Хотела поступить в театральный и не поступила-а-а! – она зарыдала, громко всхлипывая.

До меня наконец-то дошло. Театральный, значит. А тут у нас, значит, пьеса из одного акта… Просто и дешево.

– Переигрываешь, актриса, – дернул я ее за руку и потащил за собой.

Девчонка сменила стратегию. Давить на жалость было бесполезно, поэтому она продолжила раскидываться словами, которые могли ударить по самолюбию.

– Конечно, что вам судьба какой-то детдомовки. Вы богатые и зажравшиеся… Вам не понять, когда у человека ни копейки в кармане, ни крыши над головой, ни близкого человека рядом!

Я развернул ее к себе и схватил ее за маленькое и грязное лицо, полное презрения ко мне.

– Ты не знаешь, чего мне стоило, чтобы иметь то, что имею. Это силы и труд – слова, которые я думаю, тебе неизвестны на деле. Ты испортила мне тачку – и тебе придется за это заплатить…

– У меня нет денег! Что вам эта машина, купите другую… У вас, наверняка, деньги из карманов вываливаются.

Я захохотал. Да откуда такая свалилась на мою голову?! Глупая, наивная да, к тому же, наглая оборванка.

– Нет денег, значит, отработаешь все до копейки.

– Как?! – испуганно спросила она.

– Скоро узнаешь.

Обокрали на вокзале – раз, не приняли в училище – два, сбила машина – три. Магическое стечение обстоятельств+, и я в полной ж…

– Урод! – крикнула я вслед белой машине, от капота которой сильно ударилась коленками об асфальт. – Чтоб у тебя шины спустили!

Водитель даже не вышел из машины, увидев, как я резво вскочила после удара и начала пинать колеса машины и покрывать его матом. Как разобраться в куче этих светофоров, которые мелькают повсюду, и неужели нельзя пропустить пешехода, если он уже собрался идти через дорогу? Дикая Москва…

Прохромав до менее оживленной улочки, я стащила в придорожном магазинчике пирожок и давилась халявным томатным соком с мякотью.

– Какая все-таки гадость… – сморщилась я от теплого сока и проглотила последний кусочек пирожка.

У меня не осталось средств к существованию: сумку с деньгами и шмотками украли на вокзале, пока я спала. Кнопочный телефон, даже тот скомуниздили… Вот вам и цивилизованный город. Со мной лишь документы, которые я припрятала в лифчике, как чувствовала… И мой брелок с Эйфелевой башней. Когда-нибудь я приеду в Париж и своими глазами увижу эту «высотку».

– С вами все в порядке? – меня задергали за рубаху, и я открыла глаза, выходя из своих несбывшихся грез.

На меня смотрела пожилая дама в шляпе, выгуливающая свою собачку. Убрав кепку с лица, я встала со скамейки, на которой отдыхала после небольшого перекуса.

– Все супер, – показала я большие пальцы вверх и посмотрела на ее питомца. – У вас прикольная собачка.

– Это Жужа, – маленькая коротконогая собака завиляла хвостом, а хозяйка взяла ее на руки и поцеловала. – Моя любимая девочка.

На секунду я даже позавидовала этой Жуже… Она уж куда в лучшем положении находится сейчас. Своя квартира, хорошая еда, теплое отношение…

– Опять какая-то ерунда, – возмутилась женщина, прочитав листовку, которую ей всучили.

Она пробубунила что-то невнятное себе под нос и выкинула яркую листовку в мусорку, которая стояла возле скамейки. Как только эта парочка удалилась, я достала листовку и увидела там объявление о кастинге моделей в клип. И число сегодняшнее. Я взвизгнула от радости. Это же судьба!

Я, конечно, не модель, но попытать удачу стоит однозначно, тем более, что других вариантов у меня просто нет. Я отряхнула свои драные джинсы, завязала узлом на животе свисавшую рубаху и отправилась в путь.

– Так, а где эта студия? – почесала я затылок и оглянулась вокруг себя. – Ладно, разберемся!

Советы прохожих и собственная интуиция завели меня к высокому зданию, которое завораживало своим масштабом. Сердце от счастья заколотилось в груди, и я побежала по ступенькам вверх к главному входу. Два широкоплечих охранника в черных очках встретили меня и преградили путь.

– Я по объявлению, – ткнула я им помятой листовкой в лицо и начала прорываться внутрь.

– Без пропусков нельзя, – буркнул один из амбалов и встал скалой передо мной.

– Да как же нельзя… И что мне делать прикажете?

Грозный вид великанов заставил меня развернуться и с руганью под нос от полной несправедливости сесть на одну из ступенек. Забастовка. Не уйду, пока не пропустят. Мне спешить некуда.

Забастовка закончилась ровно после той же секунды, когда я о ней подумала. Охранники подхватили меня под руки и понесли с лестницы.

– Отпустите! – задрыгала я ногами в воздухе. – Да поняла я, поняла!

Они стряхнули меня на землю и провожали меня угрожающим взглядом, пока я не скрылась из виду. Я обошла здание и набрела на парковку дорогих машин на любой вкус и цвет. Мое внимание привлекла белая машина.

Да эта же та машина, которая меня сбила!

Значит, вот где ты обосновался?! Паршивый день и взвинченное настроение сделали свое дело. Оглядевшись по сторонам, я решила отомстить обидчику, который так нагло и грубо обошелся со мной. Сначала я вылила сок на его капот, а потом, вооружившись брелком, располосатила двери машины острым концом башни. Угрызения совести – не про меня… Будет знать, как сбивать порядочных пешеходов.

Пока я старательно скребла брелком, вернулся владелец машины, и я сиганула через ограду. В детдоме я бегала быстрее всех, и сомнений, что я оторвусь от этого московского пижона не было. Только вот я никогда не могла толком завязывать шнурки… Эти веревочки бесят меня и точка.

Споткнувшись о развязавшийся шнурок, я распласталась, позволив москвичу догнать меня и прижать сильнее к земле.

– Да отпусти же меня! – завизжала я.

– Признавайся, кто тебя подослал? – задал мужчина вопрос, который ввел меня в ступор.

Нелепица какая-то. К моему негодованию, произошла ошибка, которая стоила мне свободы. Этот молодой мужчина не был тем негодяем, который сбил меня недавно. К тому же, он не повелся на мои театральные этюды про детдом и жалкую сиротку, что осложнило ситуацию вдвойне. А когда он начал угрожать полицией, то я поняла, что дело – дрянь.

– Ты отработаешь все до копейки! – угрожающе прогремел он и потащил меня к машине.

Вот же жмот. Чего я ему сдалась? Подумаешь, маленькая царапина. Я послушно плелась за ним и ворчала себе под нос, проклиная этот день и этот город несбывшихся мечт.

– Садись! – он открыл дверь в машину, на которой приехал его водитель. – Садись, говорю!

Я залезла в машину на заднее сиденье. Разгневанный москвич сел рядом, отдавая приказ водителю трогать вперед.

– Куда мы? – буркнула я, разглядывая московского типа.

Ему было лет тридцать, на лицо смазливый, со стильной стрижкой и в дорогом костюме, который потрепался в процессе погони за мной. Я бы не назвала его суровым, взгляд у него добродушный, но нутром чувствую, что с ним лучше не шутить.

– Как тебя зовут? – проигнорировал он мой вопрос.

– Женя… Морозова.

– Хм, так вот, Женя… – он пробежался оценивающим взглядом по моему скудному одеянию. – Мы едем ко мне домой. Ты будешь работать прислугой в моем доме, пока не выплатишь ущерб, причиненный моей машине. Или, может, у тебя есть другие варианты?

– Я не буду работать прислугой! – возмутилась я, закинув ноги на мягкую обивку кресла. – Где на меня сядете, там и слезете. Нашли дурочку!

– Ноги убрала.

– Чё?

– Ноги убрала, я сказал, – шлепок по ногам заставил меня вразумить сказанным словам, и я опустила их на коврик.