– Какого черта вы творите?

– А что не так? – удивилась Сью.

– Это не так – она жестко вырубила лампу из самой розетки – с ума сошли? Еще бы факелом в окно помахали и крикнули «все сюда, мы здесь».

И ушла.

– Странно это – пробормотала Сью – кого они бояться? Кто мог увидеть свет и прийти к нам?

– Да вообще все странно – недовольно фыркает Ричи, все мы говорим шепотом – какого хрена она что-то таят? Не говорят, почему опасен город, не говорят, от кого мы скрываемся. Да они, мать твою, даже толком не объяснили, на хрена мы им нужны!

– Ну.. – неуверенно тяну я – типо Ассэт хочет сделать из нас оружие, или типо того, а мы такие исключительные и они нас спасают.

– Ага, это понятно. Но для чего? Зачем мы им? Ассэту как оружие, а им? Они фанатично забирают адаптированных, рискуя собой. Сам же слышал, они сказали что пошли вчетвером, потому что ворота могли закрыться и они остались бы внутри. Какого хрена? Думаешь, чтобы просто помочь бедным-несчастным нам? И это-то в пятилетнем условии выживания, где каждый сам за себя? Они темнят, точно говорю. Я это дерьмо нутром чую.

– На самом деле, это правда странно – впервые слышу голос Лин не наедине с собой, а при всех.

Ричи даже затыкается. Повисает гробовое молчание.

– Охренеть – наконец, фыркает он и привстает на локте, чтобы глянуть на кровать девчонок – тебе от всего этого голос вернулся? Слыш, охренеть, вирус вернул Немой голос!

Ну да, теперь, когда нет шанса больше встретиться с Лютером, у Лин пропала необходимость притворяться немой. Ее понять можно.

– Успокойся, Рич – слабо усмехаюсь я – она никогда не была немой.

– Что?! – теперь уже голос Сью. Кэти, кажется, сама потеряла голос от удивления.

Да уж, новость о том, что их давняя знакомая не немая вызвало гораздо более эмоциональные обсуждения, чем наши странные новые спасители или вирус, или еще что. Может, это и понятно – Лин нам ближе, чем что-то условное, с чем мы познакомились лишь на словах меньше часа назад.

Лин вкратце объясняет, чем было обосновано ее молчание, и что на самом деле все это время она прекрасно могла говорить. Умалчивает лишь об одном – о том, что как именно я раскусил ее притворство. Сказала, мол, что просто взвизгнула, а я услышал или типо того. Про телепатию ни слова. Может, это и правильно – не хочется, чтобы хоплэты начали на нас подозрительно коситься.

– Долбануться.. – озадаченно протягивает Ричи, а меж его бровей появляется расщелина – Лютер правда сам грохнул того хоплэта?

– Не то чтобы специально – возражает Лин – он точно не знал, что будет, но хотел за его счет проверить. Пихнул ее туда без всяких угрызений. Конечно, когда лазеры появились, он начал бить по ручке – да только толку? Сами видели. Когда внутрь кто-то попадается – дверь перестает реагировать.

– Да уж – ошеломленно говорит Сью – я и подумать не могла. Он чуть не рыдал, когда рассказывал, что произошло с его напарником. Я думала, у него у самого крышак поедет.

– Может, он и правда был ошарашен – предполагаю я – он же не хотел его убивать. Да,

(я не убийца, везучий. по крайне мере, никогда не сделаю этого умышленно)

кинуть его, чтобы проверить опасность – тот еще выкидон, но смерть того стала для него реальным шоком. Может, он и не так много играл, когда все это плел вам. Ну, помимо главного – самой причины смерти.

– Сукин сын.. – фыркает Ричи – и ведь в секторе А везде лез поперек. Теперь понятно. Хренов ублюдок, ему самое место остаться там. Надеюсь, бешеные псины найдут его раньше, чем он сдохнет.

Однако, Сью не спешила так же быстро и радикально менять отношение к близкому другу:

– Не руби с плеча, Рич – немного отойдя, говорит она – он и многих спас там. Та же Кэти, или Лаки.. мы бы никогда не смогли их вытащить сами, а он был единственный из нас достаточно сильный, чтобы помочь. Не во всем он такое уж дерьмо, ты из крайности в крайность.

Ричи что-то недовольно бурчит в ответ, очевидно, не собираясь принимать позицию Сью. Однако, мне кажется, он делает это больше для себя – так намного проще успокоить совесть касательно того, что Лютер все еще живой и замурован прямо под нами.

Если он полный мудак, без всяких «но» – то и спать тогда с осознанием этого факта гораздо проще.

Вслед за этим разговор как-то быстро утихает – видимо, все в комнате вспоминают про Лютера и пытаются понять, что испытывают, вновь вспомнив, что он находится под землей, и скорее всего, там и умрет.

Неожиданно Ричи толкает меня локтем в бок, совсем как в Хоплесе, так же больно:

– Эй, не жмись ко мне, Везучий! – возмущенно фыркает он.

Девчонки, которые тоже еще не заснули на кровати, начинают хихикать.

– Да кому ты нужен – бурчу я – жаться еще к тебе. Мне даже если заплатят, я твоей тощей задницы не коснусь.

– Ага, как же, не жмись, сказал!

Я возмущенно поднимаюсь на локтях:

– Да не жмусь я к тебе!

Наконец, девчонки начинают хихикать еще больше и вскоре Ричи все-таки угоманивается.

Когда смещает меня почти на самый край дивана.

Теперь понимаю – ему никогда и не казалось, что я к нему жмусь, просто он хотел отвоевать себе большую часть для ночи. У девчонок на кровати это как-то проще – судя по шебуршаниям, а вскоре и ровному сопению, они не особо озадачились «делением» шикарного спального места.

А вот я, несмотря на усталость, ворочаюсь дольше всех. Кажется, даже в первую ночь в Хоплесе я заснул намного быстрее, хоть там и был жесткий пол и сомнительный ковер, где мы лежали друг к другу селедками.

Просыпаюсь я от того, что кто-то громко что-то говорит. Лишь через пару мгновений различаю слова:

– Подъем. Живо, вставайте.

А еще через мгновение и говорящего:

– Живо! Вставайте – это Сара.

Ее голос сложно не узнать. Хрипловатый – то ли от курения, только от того, что она громко говорит. То ли от всего вместе. Ее волосы забраны в тугой пучок на голове, и то ли прилизаны, то ли просто сальные. Лицо грубое – может, раньше оно и было привлекательным, но не сейчас. На вид ей около тридцати – а на деле может и меньше.

Она словно женская версия Роба. Но если Роб от этого выглядит внушительно и уверено, то она скорее просто мощно. И немного сурово.

Открыв глаза, понимаю, что я последний уже лежу ничком. Привыкшие за два месяца вставать по подъему «дежурного» хоплэты – на ногах. Я, не мешкаясь, тоже поднимаюсь, хоть и совсем не выспался. Судя по окну – на улице только начинает светать.

– Зачем так рано? – спрашиваю я – думал, мы отоспимся.

– Отоспишься на том свете – говорит она, и я жду, когда она наконец рассмеется. Но Сара не смеется.

Остальные тоже немного озадачиваются.

– Это же шутка, блин? – уточняет Ричи.

– Если и дальше будете ставить сон выше безопасности – станет суровой правдой жизни.

– Чего нам опасаться в доме?

Но она уже выходит к коридор к своим.

– Наверное, Ассэта.. – неуверенно предполагает Кэти – они же все парятся, что это их усадьба.

Сью вновь затягивает свои шикарные волосы резинкой, Лин пускает свои по плечам и, как обычно, передние пряди заправляет за уши. Кэти замечает на столике резинку – и делает себе косу.

– Они сказали ничего не трогать – напоминает Сью, увидев это.

– Это же просто резинка – жмет та плечами, но замирает – что, думаете положить на место?

– Да пошли они на хрен – заявляет Ричи – говорят не трогать, говорят опасно, а про себя они когда-нибудь че-нибудь скажут? Будем делать, что сами считаем нужным. Это нас вывело из Хоплеса, а они просто забрали нас в туннеле. Пусть не пытаются внушать, что это им мы обязаны спасением. Черта с два.

Очевидно, что за ночь Ричи все-таки успел накрутить себя еще больше.

– По сути ты прав – киваю я – но если бы они не забрали нас из туннеля, сидели бы сейчас вместе с Лютером. Мы типо просто таймер ждали, если не забыл?

– Мы через все дерьмо прошли сами – продолжает он – где они, на хрен, тогда были? Все эти два месяца, если на то пошло? Заявляются под самый конец и втирают, что они иммунные спасители наши. О да, второе пришествие, господь во плоти этого мужлана с мозолистыми пальцами явился к нам под землю.