Должность была не простая и обязывала быть начеку, а обещание Снейпу удержаться на ней обязывала больше. Этот умудренный жизнью человек не хотел, чтобы на этом месте воцарился человек дурного нрава с отсутствием головы на плечах. Вот почему Грейнджер, собрав в кулак всю волю, прилагала все усилия, чтобы начинания Кингсли продолжали жить.

Но как не старалась она концентрироваться на проблемах министерства и общества, в голове постоянно сидел Снейп. Его жестокие, но справедливые слова и попытки избавить новоявленного министра от своей персоны просто сводили её с ума.

На исходе второй недели Грейнджер сдалась, признаваясь себе в своём поражении. Забыться и не думать не о чём. Это желание возникло так спонтанно, как будто кто-то щелкнул тумблер в её голове. Гермиону переклинило, накрыло. Она слетела с катушек, позволив наконец всему негативу, скопившемуся в ней, выплеснуться на ружу.

Покидая службу, она схватила одну из министерских метел, стоявших при входе и оседлав её лихо взмыла вверх, не обращая внимания на снежный дождь и ветер. Некоторое время она просто носилась меж черных туч, давая ледяным каплям бить ей лицо, а ветру — трепать её волосы. Она много чего кричала в пустоту, а потом войдя в раж, совершила пару крутых пике, чуть было, не сорвавшись вниз при сильном порыве ветра. Изрядно перепугавшийся она на некоторое время забылась, но вскоре все вернулось на круги своя и мысли обо всём на свете вновь образовали кашу в её светлой голове.

Дальше так продолжаться не могло. Изрядно промерзнув, женщина осторожно опустилась на землю около небольшого продуктового магазина на окраине района. Прикупила пару бутылок крепленого вина, единственного средства в котором она видела своё спасение, она пешком побрела домой, волоча за собой поредевшую метлу, которой теперь определенно требовался ремонт.

Промокшая насквозь она ввалилась в аптеку, демонстративно швырнув метлу на пол вместе с мокрой мантией. Махнув рукой Эйлин, подсчитывающей выручку, она бросила недобрый взгляд на клиента, топчущегося у прилавка и без лишних слов скрылась за занавеской.

— Министр магии пользуется метлой? Раньше она на дух не переносила полёты — удивленно констатировал мужчина.

— Видимо обстоятельства вынудили. — печально ответила Эйлин, провожая клиента до двери. — Вот к чему приводят апорийное суждение. — подвела она итог, закрывая дверь на ключ.

========== Разговоры по душам ==========

Смена окончена, табличка «Закрыто» красуется на своём месте, свет погашен, прибыль посчитана, а впереди ждет трудный разговор с отцом. Именно с ним, так как лишь от него зависит судьбоносное решение, которое примет мать.

Она постучалась в дверь родительской спальни и получив разрешение, вошла в неё.

Отец полусидя лежал на кровати с развернутыми пергаментами на коленях и что-то писал. Когда девушка подошла ближе, он левитировал бумаги и перо на стол и серьёзно посмотрел на дочь.

— Что ты хочешь мне сообщить, радость моя? — ехидная мысль моментально проникла в голову дочери.

— Тайну, покрытую мраком. — ответила девушка.

— И какую же?

— Мне стали доступны твои воспоминания, некоторые из которых повергли меня в шок. — оглоушила его дочь. — Тяжело знать, сколько ужасов пришлось тебе пережить. Но! — она сделала небольшую паузу. Твое отношение к самому ещё более кощунственно. — глубокого вздохнув, она вопросила. — Зачем?

— Так надо было…

— А потом?

— Так надо было. — повторил он. — И ты знаешь почему. Раз ты видела все мои воспоминания, ты понимаешь, что я прав.

Девушка скривила лицо.

— Ты всегда прав. У всех вокруг апория, а ты…

— Не надо Эйлин кидаться умными фразами. И нет, дорогая моя, ты ошибаешься. Просто я привык жить так и боюсь что-то менять в жизни. — он вдруг недоуменно посмотрел на дочь, понимая, что последнюю фразу сказал словами.

— И что ты сделала? — хрипло спросил мужчина, извлекая из пересохшего горла очередные звуки.

— Ничего. Это ты сам. — обрадовалась дочь такому событию.

— Не ври.

— Я не вру. — начала заводиться Эйлин. — Ты не желаешь признать, что с тобой может произойти что-то хорошее. А ведь это так. Даже сейчас. К тебе вернулась способность говорить, а ты уверен, что это я копалась в твоей голове.

— Эйлин.

— Параноик, видящий подвох во всём. — обвинила его дочь. — Не желаешь быть счастливым, а ведь… Великий Мэрлин. Ты любишь и боишься быть любимым. Ты страдаешь, но не даешь разделить с тобой боль. — опять глубокий вздох и тот же вопрос, — Зачем?

— Эйлин… Я боюсь.

Девушка умолкла. От отца она готова была услышать всё что угодно, но только не признание того факта, что ему может быть страшно.

— Я не чувствовала страха, когда спасала твой разум.

— Это не значит, что его не было. Во времена Воландеморта я научился контролировать свои эмоции, но это вовсе не значит, что их нет.

— Папа…

— Мне страшно. Но не за себя, а за вас. За тебя и Рутгера, за его родню, которая сильно зависит от людского племени, за Гермиону, которая избрала для себя непростой путь, за её детей, которые скоро начнут пожинать плоды её славы.

— Но папа…

— Что?

— Почему ты просто не скажешь ей об этом. Она должна знать.

Снейп хмыкнул. — Должна. — Его лицо приняло самое несчастное выражение.

— Тогда почему ты до сих пор не признался ей?

— Потому, что не хочу, чтобы она оставалась со мной из жалости.

Эйлин оставила его. В голове не укладывалось, на сколько глубоким человеком был отец. Она прожившая с ним почти всю жизнь никогда и подумать не могла, что у него могут быть какие-либо слабости.

Девушка прошла на кухню. Теперь ей предстоял разговор с матерью, которая сидела на стуле свернувшись в три погибели. На голове её красовалось цветастое полотенце, а на плечи был накинут отцовский халат. Перед ней стояла открытая бутылка вина, ещё не начатая и два бокала.

— Мама? А почему на метле? — спросила дочь присаживаясь радом.

— Не знаешь, как начать разговор? — устало посмотрела на неё Гермиона. — Сама то как думаешь?

Девушка прочла заклинание, откупорила бутылку и разлив вино по бокалам, ответила: — Сил больше нет. Не можешь колдовать. Решила развеяться. Да масса причин…

— Ты абсолютно права. — ответила Грейнджер, беря бокал в руки. — Масса причин…

— Так ведь и простыть недолго. — заволновалась дочь, глядя на мокрые волосы выбивающиеся из-под полотенца и синюшные пальцы матери. — Тебе нужно согреться.

— Не бойся. Это — отличное средство против всех невзгод. — мать указала на вино и сделала ещё один большой глоток.

— Ты на пределе… — констатировала дочь состояние матери.

— Даже передать не могу, на каком. Да и ты тоже.

Эйлин кивнула. Обе оценивающе посмотрели друг на друга.

— Как не печально признавать, — продолжила Гермиона, — но Северус оказался прав. Невозможно усидеть на двух стульях. Мне так не хочется покидать вас, но видимо придётся. Он не оставит мне другого выбора, ведь правда?

— Ты это о чём сейчас, мама?

— Обо всём. — пожала плечами женщина, покрутив бокал. — Зная его характер, он не позволит мне остаться. Он не потерпит жалости к себе.

Эйлин печально улыбнулась.

— Я говорила с ним. Именно так он и сказал.

— Вот видишь. И что мне делать, Эйлин? Я в ловушке своих мыслей, я не понимаю, как выбраться из неё. Что делать, как быть?

— А ты не думай. Делай так, как хочешь.

— Чудесное предложение. Только чтобы так поступать, мне надо как следует напиваться. А это, как ты понимаешь, не вариант. — усмехнулась Грейнджер. — Ну что мы всё обо мне. Давай теперь о тебе. Признайся, соскучилась по Рутгеру?

— Да. А к чему этот вопрос, мама?

— Предлагаю тебе отправиться к нему.

— Но как?

— Через каминную сеть, разумеется. Думаю, Северус не раз протаскивал тебя в Хогвартс.

— Ну да. Было дело. — пожала плечами девушка. — И ты думаешь замок примет меня без его разрешения?