Дверь, по ту сторону изгороди, глухо стукнулась о стену. На пороге стоял не очень-то и высокий, худощавый и усталый подросток.

— Вид как у побитой собаки. — Не сдержалась я от колкого комментария, когда этот самый подросток в тюремной рясе, присел напротив. — Чего такой унылый, Казутору? — Действительно. С чего бы? Всего на всего убил лучшего друга и загремел в тюрягу на добрые десять лет.

О том, что моя приключенческая задница пошла в тюрьму навестить потенциального врага всея Тосвы, никто не знал и узнать не должен. Шла я на эту встречу на свой страх и риск из чистого желания поговорить. Мне нужен был этот диалог. Мне нужно было услышать его версию и мне было необходимо посмотреть ему в глаза.

Глаза у Казутору, к слову, потускнели. Там, на свалки, они горели какой-то неестественной желтизной, а сейчас, словно завяли, как боярышник в знойное лето.

Парень удивленно моргнул, явно не ожидая встретить здесь именно меня. И, единственное, что я смогла сделать в ответ на это недоумение — улыбнулась, не по злому, а скорее сочувствующе, как-то снисходительно.

Да я злилась, во мне кипело негодование, но я не ненавидела его. Я не умею ненавидеть. Так уж случилось, что в жизни моей было много людей и ни все они, далеко не все, желали мне добра. Были ссоры, были драки и угрозы, но я никогда не ненавидела. Боялась, злилась, но находила их действиям объяснение и после этого весь гнев сходил на нет. Так было и с Ханемия.

— Ты? — О. Так меня знают?

Хотя, думаю, после той выходки на свалке, меня знают все, а тем, кому не попалась на глаза, узнают по слухам, а те, до кого эти слухи не дойдут, будут знать по умолчанию.

— Что ты здесь делаешь? — И хмурит свои желтые брови. Волосы у него тоже как-то потускнели. - Зачем?

— Нельзя, да? — Я усмехнулась. Полицаям пришлось соврать что я, вся такая красивая и опухшая от череды истерик, след от которых все еще не сошел, девушка этого злостного преступника. И мне поверили. — Гостинец притараканила{?}[]. — Для убедительности ткнула на пакет с фруктами в руках надсмотрщика за моей спиной, который обещал проверить содержимое позже.

Полицейский, строго кашлянул в кулак, давая понять, что время идет и мне бы следовало поторопиться.

— Зачем? — У него пластинку заело? Потому что захотелось. Потому что мне это нужно. Потому что в глаза твои, предательские, взглянуть решила.

Но свои мысли я оставила при себе, решив, что травмировать и без того пошатанную психику не следует.

— Дракен еще не приходил? — Это было важным вопросом, а то мало ли я наговорю лишнего. За прощение Майки заикнусь и все пойдет по одному месту, как это обычно бывает после моих вмешательств в чужую жизнь.

— Нет. — Он говорил отстраненно, холодно. И смотрел как-то пусто. Печально. — Уходи. Мне нечего тебе сказать.

— Мне есть что. Баджи и моим другом был. Близким другом. — И от этих моих слов он вздрагивает, как если бы сидел на электрическом стуле и его внезапно долбанули слабым разрядом тока. — Я не пришла для того, чтобы винить в тебя в произошедшем. Не пришла корить за эмоции, ты, наверняка, сам все осознаешь. — Пальцы у меня тихо хрустят и слабая, приятная боль разливается по всей руке. Раньше такого не было. Не здесь. Там, в моем мире я всем телом похрустывала, такие уж у спорта последствия, особенно, когда ты резко его забрасываешь. — Мне просто хотелось сказать, что… — Запнулась, так не кстати вспоминая все произошедшее. Картинки неизменно плыли перед глазами не давая сосредоточиться.

— Не нужно. — Казутору отвлекает меня от мыслей своим тяжелым, измученным от моральной усталости голосом. — Я виноват и знаю об этом. И больше я не причиню никому из своих друзей боль. — И говорит он эти слова так, как самоубийцы пишут их на своих прощальных записках, — сдерживая уже осевшие на глаза слезы.

— Да мне насрать. — Грубо, абсолютно не к месту срывается с моих уст. — Никто и не даст тебе повторить. — Я усмехаюсь и приподнимаюсь со стула. Время уже вышло, а мы так и не поговорили. — Я прощаю тебя. Прощаю от своего имени, потому что от имени остальных не имею права. — Он наконец поднимает на меня свой взгляд и он, кажется, слегка светлеет, бликует от синеватых лучей лампы. — И Баджи на тебя не злится. Я знаю… — Я громко шмыгаю носом в попытке не разреветься по новой. — В общем. Я еще приду, и мы поговорим, ладно?

Он кивает, неотрывно глядя на меня. Я ухожу и, где-то в дверях меня тормозит громкий оклик:

— Как тебя зовут? - Дурак. портит всю мою легенду про девушку.

Точно ведь, вот я глупая, даже не представилась, а уже тут разглагольствую о том, что прощаю и вообще навязываюсь в друзья. Он ведь даже имени моего не знает. Просто какая-то безбашенная пришедшая на свалку в разгар битвы и, кажется, являющаяся девушкой Манджиро Сано, а вот имени, этой дуры, никто и не знает. Кроме, разумеется, Тосвы.

— Нео. Оони Нео. — И ухожу. По-английски. Не прощаясь.

— Нео! — Голос эхом проходит по коридору, оглушает и я морщусь.

Что-то тяжелое виснет у меня на шее, давя плечи. Ничего себе приветствие. Вот это я понимаю пришла в школу после долгого отсутствия.

Кое как мне удается развернуться и носом встрять в желтую макушку.

— Привет, Эмма. — И хриплю я не от переизбытка эмоций, а от того, что мне, кажется, планируют переломать все ребра. — Ты меня душишь.

Блондинка по кличке «Сова» (потому что именно так она записана в моем телефоне), ойкает отстраняясь и все так же весело дергает меня за руки.

— Я так рада тебя видеть, ты не выходила на связь неделю, Нео! Я так испугалась! Думала, что тебя сбила машина, а потом, что ты наглоталась таблеток, я думала ты что-то с собой сделала! — Так вот какого вы обо мне мнения? Ну спасибо, друзья, низкий вам поклон. — Знаешь, как Майки нервничал? А потом, когда сказал, что все с тобой нормально я так выдохнула.

Майки нервничал? В памяти назойливой мушкой прожужжало воспоминание о том, с каким трепетом и осторожностью он рассматривал мои руки, а , если быть точнее, запястья. И от этой мысли совесть взыграла пуще прежнего, неприятно клокоча где-то у горла, но об извинениях я подумаю позже. При встрече.

— Мы все выдохнули. — На голову легла тяжелая рука, растрепывая мои волосы. А я так старалась этот колосок в семь утра плести! — С возвращением, бестолочь.

Дракен, как и всегда, само дружелюбие. Но я искренне не ожидала встретить его сегодня. Значит где-то неподалеку бродит Манджиро? Опять спит в классе?

На мой вопросительный взгляд, по которому и так все понятно, мне лишь пожали плечами да мотнули головой, в знак отрицания.

— Его не будет в школе еще какое-то время. — И я киваю, прекрасно зная причину. Нужно уладить весь этот кавардак в Тосве.

— Ха? Кого я вижу, у меня галлюцинации? Оони Нео соизволила явиться в школу. — Ой бля. Вот кого я действительно не готова слышать сегодня.

— Я тоже рада тебя видеть, Сакура. — Даже развернусь к тебе лицом, а то уже позабыть успела, твою морду лисью.

Девушка, как и прежде, сияла своей красотой и благоухала цве… Не цветами. В нос ударил неприятный, излишне приторный запах духов и я точно его где-то слышала. Такую спесь ядреной сладости забить крайне сложно.

Этот запах был тогда, пару недель назад у моего шкафчика и смешался с противным душком прокисшей молочки.

Вот мы и нашли крысу, но молчим. Молчим как партизаны потому, что месть моя жестока и сладка, не смотря на весь мой внутренний пацифизм и всепрощаемость.

— Тебе бы в учительскую зайти. — И, изящно взмахнув хвостом, уплывает, аки корабль в море.

Ну и плыви. Только не утопись.

Учительская? И вновь под вопросительный взгляд попадает Дракен. Кен-чик, само спокойствие, вздыхает, устало почесывая затылок.

— Пропуски, ты ведь, по-хорошему полторы недели без уважительной пропустила.

Вот и новое отчисление на носу. Что же мне с учебой так не везет, вне зависимости от мира. Может у меня карма такая? Неучибельная.