Смысл мне тут быть? Как я здесь оказалась? ЗАЧЕМ?!

А вот чашка, полетевшая в стену, вовсе не виновата в моей поехавшей кукухе и грязных мыслях собственной смерти… И ребята не виноваты, и Кейске виноват не был.

Стул неприятно скрипнул, намекая на то, что кушать мне пора бы перестать, а то пять лишних килограммов за пять дней со смерти лучшего друга — это дохуя. Нормальные люди от стресса худеют, а я только и делала что заедала эмоции и заедала, судя по моему состоянию — плохо.

За окном солнце только коснулось горизонта, окрашивая чистое небо в ярко-оранжевый цвет. Цвет его глаз… Нужно пройтись и подышать воздухом. Можно сходить к реке или поскрипеть ржавыми качелями на площадке у школы. Главное не забрести на кладбище, а то лягу прямо рядом с могилой. На улице было по-осеннему прохладно и как только подул первый утренний ветерок, я сразу пожалела о забытой на диване толстовке. Щеголять по осеннему Токио в одной мятой футболке да в засратых соусом шароварах не самая лучшая идея. Наверное, помимо одежды, я и на лицо сейчас не очень. Я никогда на него «очень» и не была, но вот сейчас все еще хуже: опухшая, с грязными волосами в нелепой гульке, красными глазами и темными, аки круги панды, мешками под глазами. Путь я свой держала в неведомые страны, ноги сами перебирали, а рассматривать местные пейзажи настроения не было, как и в целом поднимать взгляд и отвлекать себя от любования рваных кроссовок. Мне их Баджи порвал… Говорит, мол: «Дай померить, у нас один размер ноги», — весь такой уверенный в себе засовывает свою лапищу в мои кеды, а следом идет треск. А это кроссовок по швам на носке полез. Я потом в него этими же кедами и запульнула. Почему не выкинула? Ну, видимо во всем виновата моя сентиментальность и фраза мамы: «Нормально, во дворе в них работать будешь». Ага, собаку выгуливать, да мусор выносить.

От воспоминаний неприятно кольнуло сердце. Сама себя мучаю ими. Дура, что тут скажешь?

Я бы, наверное, и дальше шла в никуда, если бы меня не окликнули.

Голос был радостным, но встревоженным и не обратить на него внимание — просто невозможно, вот я и обернулась, сталкиваясь взглядом с ясными, ярко-голубыми глазами.

Такемичи, заметив, что все же сумел привлечь мое внимание, поспешил подойти ближе.

Я не хотела его видеть. Правда не хотела, потому что на глаза сразу набежали слезы, а в горле застрял ком. Совесть загрызла. Я винила его в смерти Баджи, винила до самых похорон, пока не осознала — это была моя оплошность, а он, этот светлый и невероятно добрый парень, ни в чем не виноват. Мне просто нужно было кого-то винить. А он молодец. Он потрясающий. Он старается. А я просто ужасна в попытках переложить на кого-то другого ответственность за свой косяк, который стоил кому-то жизни.

— Нео, — Он щурился, разглядывая мое лицо подмечая всю его измотанность. — Ты в порядке? — Он говорил тихо, спокойно, словно боясь спугнуть зайца с лесной тропы.

Я молчала, глядя точно ему в глаза улавливая в них все то беспокойство, что он пытался так неумело скрыть.

И мне бы хотелось ответить «Да», натянуть на лицо привычную, до ужаса лживую улыбку, но я не смогла, меня просто разрывало изнутри, поэтому я, из последних сил сдерживая слезы, выпалила глухое:

— Нет. — Руки сами вцепились в рукава белой рубашки парня. — Я не в порядке. Никто не в порядке. Все пошло по такой залупе, Мичи. — Я плакала и говорила, задыхаясь собственными эмоциями.

Его руки подхватили меня за локти, но не выдержав, все же позволили мне осесть на холодный, сырой от недавнего дождя, асфальт.

— Нео, тише, все будет хорошо. — Он гладил меня по волосам, не отпуская рук, словно боясь, что я убегу.

— Нет не будет! — Я не выдерживала. Все тело трясло и мне просто хотелось наконец выговориться. Просто, чтобы кто-то знал, насколько мне, мать его, паршиво. — Потому что я не смогла, а значит и ты не сможешь! Потому что я знала, Такемичи! Знала все до последней детали, знала с самого начала, но ничего не сделала, потому что дура, бесполезная и жалкая! Потому что была занята совсем другим, а не спасением тех, кого, сука, люблю. — Крик перешел в хрип, а после в шепот, в такой тихий, что диву даться, как он только меня расслышал. — Все будет только хуже, с каждым разом… И в конце, ничего не измениться.

А он словно и не слышал меня, продолжая успокаивающе гладить по голове.

— Почему ты так в этом уверена? — Он говорил спокойно, но я готова поклясться — пальцы его дрожали.

— Потому, что я все это видела. — И мне бы стоило объяснить все по нормальному, разжевать и расставить по полочкам, но сил не было.

— Значит мы все точно изменим. — Он наверняка улыбнулся мне, подбадривая. —Просто дай мне время и все будет хорошо.

«У нас нет времени». Я бы сказала это вслух, но от его, пропитанного уверенностью голоса, становилось спокойно и мне, почему-то, хотелось ему верить.

И я поверила опять переложив всю ответственность на чужие плечи...

— Такемучи? — Строго, почти шепотом. — Нео? — Уже более гулко, окликивая.

Этот голос я бы могла узнать из тысячи даже потеряй я память. Я знала эти нотки тревоги, взволнованности, прикрытые строгостью и тихим, еле прослеживающимся рычанием.

Я слышала топот шагов, невесомых, скользящих, словно их обладатель ничего не весил.

Чувствовала, как Такемичи отстраняется - встает. Слышала, как он что-то говорит подошедшему, а тот отвечает невнятно и благодарит.

И Ханагаки уходит. А вновь прибывший стоит рядом, топчется на месте, что-то бурчит, но, не услышав от меня и слова, садиться напротив.

Горячие пальцы касаются подбородка, приподнимая и я вижу, как на меня смотрят два черных, смолянистых глаза.

И от этого взгляда, мягкого, сочувствующего мне только хуже. Это я должна его утешать. Я должна стать его поддержкой ведь ему в тысячу раз тяжелее. Он потерял друга детства, кажется того единственного, кто был с ним зная все его изъяны. Все ошибки прошлого.

— Прости. — И шепот мешается со всхлипами.

Он лишь слабо улыбается, касаясь своим лбом моего. Майки теплый и рядом с ним мне спокойно, хорошо, словно если бы я вернулась домой после долгого и утомительного путешествия.

— Пойдем домой.

Он не спрашивает, а молча берет за руку и ведет, неспешно перебирая ногами, чтобы я не отставала.

И я иду, не смея перечить. Все же, наверное, это единственный человек, с кем я не могу спорить. Или просто не хочу…

========== Часть 19: Я буду тем, кто... (Ч2) ==========

Комментарий к Часть 19: Я буду тем, кто... (Ч2) Я хотела обрадоваться тому, что от меня перестали отписываться, но меня вычеркнули из сборника и отписались от проды.

Расстроин ли я? Нет, ну что вы

Разве что слегка...

Мы шагали неспешно, я с трудом перебирала ногами, плетясь за светлой фигурой ленивой гусеницей, поэтому Майки пришлось сбавить темп и идти медленно, позволяя мне не отставать от его широкого шага (удивительно, как с такими короткими ножками можно так быстро двигаться?).

Изначально, недовольно хмуря брови, Майки заверил меня, что идем мы к нему и это не обсуждается. Понимаете? Планировал притащить меня к себе, но я, обеспокоенная своим внешним видом, настояла на том, что "Пойдем домой"(попытка передразнить его голос успехом не увенчалась) мы ко мне.

Я определенно не в состоянии сейчас соображать и, если бы он чуть надавил, я бы согласилась, но «знакомиться с родителями жениха» в таком потрясающем внешнем виде я не собираюсь даже под успокоительными.

Эмма то, может, и не обратила бы на мои засаленные волосы и грязную пижаму внимание, а вот дедушка Майки наверняка бы подметил, какой конкретно соус и в каком количестве я пролила на эти несчастные, застиранные до дыр, шаровары.

Не знаю уж какой человек этот Сано Старший, но падать в грязь лицом при первой же встречи мне не хочется. Я прям вижу, как его морщинистое, от беспощадной старости, лицо вытягивается, в удивлении, он смотрит на Манджиро, наверняка улыбающегося во все зубы, подзывает внука «поговорить наедине», оставляя меня на выполированной до блеска кухне, и совершенно не стесняясь, на весь дом возмущается о том, на какой же это помойке, его дражайший внучок, нашел такое чудище заморское?