Миссис Эванс печально вздохнула:

- На этой твоей стажировке тебя совсем загоняли.

Лили только ухмыльнулась. Она, конечно, не сказала маме, что ни о какой стажировке и не думала. Когда девушка проходила экзамены для поступления в Аврорат, она мало себе представляла, что значит быть сотрудником Министерства. А теперь, когда она вот уже несколько месяцев регулярно посещала собрания Ордена Феникса, ей в глаза бросалась насквозь прогнившая система волшебного ведомства. Как можно работать в организации, в которой каждый второй может оказаться предателем?

Так что вместе с другими мародёрами Лили и Марлин, и даже Алиса, решили приложить все усилия, чтобы помочь Ордену, несмотря на показное равнодушие со стороны Грюма. Дамблдор, в те два раза, что они видели его, благосклонно кивал недавним выпускникам, но не более. И вот, Блэку, Поттеру и МакКиннон улыбнулась сомнительная удача...

- Лили, родная, иди-ка ты спать! – миссис Эванс встала и приобняла дочь за плечи. – Я сама вымою посуду.

Девушка не стала возражать и, поцеловав маму на ночь, поднялась к себе. Подходя к собственной комнате, она с болью оглянулась на дверь Петуньи. Интересно, она когда-нибудь сможет привыкнуть к такому отношению старшей сестры?

Лили упала на покрывало и уставилась в белеющий потолок. Грозный Глаз настоял на соблюдении полной секретности. Даже МакКиннон, у которой раньше не было секретов от лучшей подруги, ничего ей не сказала. Лили не знала ни куда Грюм посылает Джеймса, ни когда, ни зачем. И от этого неведения она переживала ещё больше. Именно сейчас, когда Поттеру угрожала реальная опасность, она вдруг поняла, как сильно боится его потерять. Если вдруг с ним что-нибудь случится... Или с Сириусом... Или с Марлин...

Гриффиндорка перевернулась на бок и прикусила угол подушки. Она пыталась освободить сознание, как учил её профессор Флитвик, когда они проходили основы окклюменции. Если её воображение нарисует ещё один возможный исход этой вылазки Ордена Феникса, Лили сойдёт с ума. Девушка села на кровати и, достав палочку, начала упражняться в трансфигурации, пытаясь превратить разбросанные кругом шуршащие фантики в лёгких бабочек. Но заклинание не работало. Лили никак не могла сосредоточиться, и бабочки получались медлительными, быстро принимая прежний вид.

До слуха девушки донеслось хлопанье двери напротив. Значит, мама уже ложится спать. Может, и ей стоит попробовать уснуть. Лили уже подошла к гардеробу и достала с полки розовую пижаму, как вдруг поняла, что не сможет спокойно спать, когда Джеймс неизвестно где рискует своей жизнью. Но и сидеть в неведении тоже больше нельзя. Девушка захлопнула шкаф, засунула под одеяло подушки на случай, если мама решит её проведать посреди ночи, и, сжав в руке палочку, трансгрессировала.

Аластор Грюм ужасно разозлился, когда увидел юную ведьму, и попытался выставить её, но очень быстро понял, что это бесполезно. Лили так или иначе всё время возникала в разных частях дома, и мракоборец устало попросил её хотя бы не путаться под ногами, информации никакой всё равно пока нет. Тогда староста облюбовала небольшую, по виду нежилую комнату на втором этаже. Всё, что ей оставалось, – это отслеживать движение стрелок, несущихся навстречу утру.

Позади раздались шаги, и девушка взволнованно обернулась. На пороге мялся Люпин в растянутом поношенном свитере. Его смеющиеся глаза в окружении тёмных синяков встревоженно смотрели на девушку, а на лице застыла неуверенная улыбка:

- Не помешаю?

Лили отрицательно помотала головой, кусая губы от разочарования. Лунатик подошёл к ней и присел на подоконник. Выпускники Хогвартса замолчали под тяжестью своих мыслей. Внезапно по крышам забарабанил ливень. В стекло за спинами друзей били крупные градины, а по скату крыши хлестали ветки ближайшего дерева.

3:25. 3:30. 3:35. 3:40.

Теперь ребята вместе наблюдали за старинным циферблатом, нервно вздрагивая от любого громкого звука, доносившегося снизу.

- Лилс, ты бы поспала, – наконец нарушил молчание Люпин, сжимая пальцами переносицу. – Джеймс мне голову снимет, если узнает, что ты тут всю ночь на ногах провела.

- Для этого ему ещё нужно будет вернуться, – слова вырвались у Лили помимо её воли.

Люпин резко к ней повернулся, заглядывая в её лицо своими светлыми голубыми глазами.

- Не говори так, – в голосе всегда мягкого Ремуса послышались железные нотки. – И Сохатый, и Бродяга, и Марлин обязательно выполнят своё задание и вернутся живыми и здоровыми. Не смей в этом сомневаться! Им сейчас как никогда нужна наша поддержка.

- Ты прав, извини, – Лили спрятала глаза, наполнившиеся слезами, в ладони. – Просто, я... я так люблю его... – глухо прошептала она.

- Иди сюда, – Ремус, не растерявшийся при виде женских слёз, крепко прижал девушку к себе, успокаивающе поглаживая её по спине. – Не переживай. Всё будет хорошо.

Лили уткнулась носом в свитер Ремуса, почему-то пахнущий какао, понимая, что в последнее время она слишком часто плачет. Надо бы сварить укрепляющий бальзам. А то так недолго и в истерички записаться.

Немного успокоившись, Эванс мягко отстранилась от Люпина, благодарно сжав его руку.

- Как твои дела, Ремус? – девушка внимательно посмотрела в усталое лицо оборотня.

- Что, круто выгляжу? – Люпин печально улыбнуться. – До полнолуния ещё далеко, так что я в порядке.

Конечно, он храбрился. Лили всегда с уважением относилась к его мужеству. Несмотря на свой недуг, Ремус всегда оставался добродушным и дружелюбным человеком. Лили всегда с удовольствием обсуждала с ним прочитанные книги, до которых Джеймсу и Сириусу не было никакого дела. Если бы не он, она, пожалуй, никогда не сдала бы ЖАБА на отличные оценки. Сам же Ремус срезался только на зельеварении. Сколько Лили не билась над ним, пытаясь подтянуть его по этому предмету, Люпин так и не смог дотянуться даже до отметки “выше ожидаемого”. Зато напротив всех остальных предметов в табеле красовалось “превосходно”.

Однако и сам Ремус, и все его друзья понимали, что, какими бы ни были результаты гриффиндорца, он никогда не сможет найти себе нормальную работу. У большинства волшебников имелись определённые небезосновательные предрассудки относительно оборотней. Даже некоторые члены Ордена Феникса, несмотря на все заверения Дамблдора, пока сторонились Люпина.

- А вот что с тобой происходит, Эванс? – Люпин скрестил руки на груди, возвращая девушке её взгляд.

Лили удивлённо подняла брови.

- Ты такая потерянная в последнее время. Я совсем тебя не узнаю.

- Ну... а кто из нас не потерянный? – староста поёжилась. – Я не знаю, что будет завтра, не знаю даже, что будет через час. Сохранишь тут позитив.

- У тебя это всегда получалось, – глаза Ремуса смеялись. – Помнишь, когда на шестом курсе сборная Гриффиндора потерпела сокрушительное поражение, ты как-то нашла слова, чтобы утешить нашего сумасшедшего фанатика.

Лили тоже улыбнулась, вспоминая этот случай. Она отошла от окна, снова мельком взглянув на часы.

4:02.

- Ладно, я пойду, попробую сделать чай, – Лили вздохнула, пытаясь сбросить с себя груз переживаний. – Хвостик там совсем заработался за своими бумагами.

- Ну, ты же знаешь, он не самый искусный волшебник, – в голосе Люпина звучало доброе снисхождение. – Но он очень хотел помочь. Вот Грюм и загрузил его бумажной работой.

- Мне даже бумажек не доверяют, – растроено вздохнула Лили.

- Да что ты, – Ремус попытался скрыть лукавую улыбку. – Помнится, когда мы готовились к ЖАБА, ты так ругалась над конспектами... Даже поклялась, что никогда в жизни больше за писанину не сядешь.

После горячего чая Лили наконец задремала. Она свернулась клубочком в жёстком кресле на первом этаже, рядом с погружённым в бумаги Хвостом. Проходящий мимо Грюм только недовольно хмыкнул, глядя на мирно сопящую гриффиндорку. А Люпин заботливо накрыл её шерстяным пледом.

Проснулась Лили на рассвете. За окном тёмной гостиной, из которой все куда-то делись, виднелось светлеющее небо. Лили села, пытаясь размять затёкшие конечности. Плед упал на пол, и ей стало холодно. Девушка зевнула, пытаясь понять, где она, когда до её слуха донеслись громкие звуки. В холле, из которого под дверью просачивалась тонкая полоска света, явно что-то происходило.