– Могли бы и позвонить мне, – в который раз пробурчала она.

– Рит, ну ладно тебе, не дуйся, – успокаивала ее Света. – До дискотеки осталась всего неделя, так что еще не раз придешь на репетицию. Нам, кстати, еще ничего не одобрили.

– Что? – Рита аж подскочила на месте. Слава и Андрей тоже нервно заерзали на пластиковых стульях. Только сегодня они обсуждали новость о том, что директор школы внезапно заболел, а они не успели получить у него разрешение на проведение дискотеки. Конечно, это было лишь формальностью, ребята почти не сомневались, что получат его, как и всегда, но так уж было заведено в этой школе, что на все требовалось официальное разрешение.

Света обвела всех понимающим взглядом и решительно заявила:

– Я завтра с утра пойду к завучу, думаю, что она подпишет разрешение.

– А если нет? – небрежно бросил Слава, но все чувствовали, что он переживает.

– Слав, не дрейфь, – усмехнулся Ден. Он один выглядел спокойным. – Мы вели все дискотеки в школе, начиная с седьмого класса. Назови хоть один год, когда нам не дали разрешение. Если завуч не подпишет, поедем к Степашке в больничку и поговорим с ним.

Степашкой они называли директора школы, 55-летнего Степана Степановича.

– А я помню один год без дискотек. Нам тогда по 12 лет было, помнишь, – Андрей пихнул Славку локтем в бок. – Тогда диджеем мой брат был.

Славка заржал: – Ааа, это когда в колонках пиво прятали? Я помню. Какой-то придурок напился тогда и свалил колонку со сцены, вот крику то было.

– Слава богу, Степашка успокоился и нас перестали так тщательно проверять. – заявил Андрей.

– Слава богу, кусты по-прежнему скрывают дыру в заборе и можно протащить пару ящиков до туалета. – парировал Слава.

Все дружно рассмеялись. Дальше начались разговоры о том, как Андрей ездил отдыхать в Грецию этим летом. Марго часто фыркала и пыталась переключить все внимание на себя. В итоге ей удалось сменить тему и все начали обсуждать свою будущую учебу. Рита заявила, что ей все равно в какой институт поступать, лишь бы быстрее расстаться с родительским контролем и сбежать. Слава кроме музыки увлекался архитектурой и собирался после 11 класса поступать в строительный институт, но где-нибудь подальше отсюда, желательно в Питере. Андрея вообще учеба мало интересовала, он считал, что жизнь это как лотерейный билет, главное вытащить счастливый номер. Денис, как и Света не представлял себя без музыки и поэтому мечтал о карьере музыканта или композитора. После двух часов бурных разговоров темы как то сошли на нет и повисло неловкое молчание. Все понимали, что пора расходиться, но никто не хотел уходить первым.

Андрей вдруг оживился, словно что то вспомнил и небрежно произнес:

– Мне тут сорока на хвосте принесла, что у нас новенький.

– Откуда узнал? – спросила Рита.

– Наша староста, Полинка, сказала. Она какую-то работу для завуча делает, вот и увидела в списках какого-то Кирилла Давыдова.

Света заметила, как Марго приосанилась, глаза заблестели.

– Интересно, откуда он? Его кто-нибудь уже видел?

– Нет, но Полинка говорит, какой-то мажор из Москвы.

– Странно, – усмехнулась Света. – Обычно наоборот, все уехать стремятся туда, а не оттуда.

– Еще более странно, поменять школу на последнем году обучения. – заметил Денис. Он повернулся к Светлане всем корпусом и сказал: – Мне пора домой, мать скоро с работы придет, ты идешь?

– Да, – кивнула она, – конечно, идем.

– Ой, мне тоже пора, – спохватилась Рита и шумно отъехала от стола. – Пойдем вместе, все равно по пути.

Рита тотчас пожалела о том, что так поспешно встала из-за стола, когда наблюдала, как Ден помог Светке, взяв ее за руку. Второй рукой он снял со спинки стула ее рюкзак и повесил себе за спину. Ребята расплатились и попрощались с Андреем и Славиком, договорившись встретиться завтра на репетиции в полдень. Марго без церемоний схватила Дениса под левый локоть, посетовав, что обязательно подвернет себе ногу на этой каменистой дорожке. Денис не очень приветствовал такое поведение, но как хороший друг молчал и терпел. Он изредка поглядывал на Свету, легко шагающую рядом и с сожалением думал о том, что не ее поддерживает за руку. Но он знал, что Светлана пока, не подозревает о его чувствах и не спешил с признанием, пока она не будет готова воспринимать его не как друга, а как парня, в которого могла бы влюбиться.

Уже два дня Кирилл болтался по маленькому городку, изучая его окрестности. Он был подавлен, часто разговаривал с Венькой по телефону. Одна радость – отец разрешил ему взять мотоцикл с собой. Он проехал по серпантину до самой верхней части города. Там на вершине скалы стояла видавшая виды кафешка со странным названием «Черный кот». Здесь ему понравилось, хотя и вывеска и зонтики на уличной веранде давно выцвели и выглядели потрепанными, общий колорит походил на юг Франции. Кирилл подошел к самому обрыву и стоял там, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, разглядывая горизонт и любуясь закатом. Ветер трепал его черные волосы и белую рубашку. Глаза слезились от непревычного морского воздуха.

Отсюда было видно все побережье как на ладони. Там внизу много небольших скал. Его привлекла одна из них, похожая на мост. Одна его сторона как бы выходила из скалы, вторая утопала в море. За «мостом» белым пятном двигалось небольшое парусное судно. Пока еще не стемнело, можно попробовать на нее забраться.

Оказалось, что с трассы вниз спускается каменистая тропинка, ведущая на эту скалу. Оставив мотоцикл на дороге, Кирилл осторожно спустился и попал на небольшую площадку со всех сторон скрытую деревьями и кустарниками. Отсюда вели две тропинки: одна вниз, к каменистому пляжу, другая наверх, на саму скалу-мост. Здесь, у основания скалы ветра практически не было, место могло бы быть чьим-то убежищем или местом тайных любовных встреч. Кирилл усмехнулся про себя, и что за дурь лезет в голову.

Сам мост оказался не очень длинным. Пройдя до конца, Кирилл остановился. Здесь было очень ветрено. Волны шумно облизывали основание скалы. Внизу из воды торчало много маленьких скал, словно кривые зубы какого-нибудь циклопа. Кирилл вдруг представил, как летит отсюда прямо на камни и содрогнулся. Здесь точно не выжить. В Москве он был членом клуба дайверов и отлично умеет плавать и нырять с аквалангом, поэтому понимает как опасно здесь плавать.

На середине «моста», над самой аркой скала отвесная. Внизу не видно скал-зубов. Высота приличная, метров пятнадцать.

Солнце почти село за горизонт, а значит пора возвращаться.

Сумерки окутали окрестности, когда он подъехал к высокому железному забору с кованными изящными вставками. Закатил свой байк и оставил его прямо на дорожке, посыпанной мелкой каменной крошкой. Его встретил дом в голландском стиле, в котором проживала его бабушка Арина Андреевна. Крыльцо освещалось двумя фонарями, расположенными на каменных колоннах. Козырек крыльца служил основанием небольшой открытой веранды на втором этаже, где за маленьким круглым столиком сидела пожилая сухопарая женщина и наслаждалась вечерним чаем. На ней было просторное батистовое платье с орнаментом и тюрбан на голове. Арина Андреевна вытянула босые ноги на плетеное кресло, в котором уютно расположился серый полосатый кот, и приветственно помахала внуку.

– Кирюша, откати своего «коня» под навес, – сказала она. Ее голос был твердым без старческого дрожания и даже местами властный. – Утром его спалит солнце и ты не сможешь на него сесть, обожжешься. Мой руки, будем пить чай.

Арина Андреевна всю жизнь проработала в школе и не боялась трудных подростков. Ее сын и внук не баловали ее визитами, что конечно же ее расстраивало. После того, как единственный сын Лев уехал в Москву 25 лет назад, она осталась одна. Но уехать из этого городка она не могла, здесь была ее жизнь, здесь она похоронила мужа. Она издалека наблюдала, как сын строит свою империю, как подрастает внук, но никогда не позволяла себе жаловаться на одиночество. Арина не была в восторге от его жены, считала ее охотницей за его состоянием, но как мудрая женщина не вмешивалась. С годами и вовсе перестала о ней думать, так как брак оказался неожиданно крепким и долгим. Внука Кирилла она видела всего раза три за все это время: почти сразу после рождения, потом через лет пять, когда сын гостил у нее летом, и еще, когда Кириллу было лет 7. Лев растил сына в строгости, но Элеонора очень любила мальчика и потакала ему во всем.