— Мы учтём, — холодно ответил Бьякуя, входя в первую попавшуюся голубую палатку. Предупреждающие шиканья «Артемид» его настигли только уже после того, как взгляд наткнулся на заваленный планами и отчётами стол, а после — на футон, где сейчас спала капитан третьего отряда.
— Капитан Кучики! — отчаянно кричала шёпотом Наоми. — Вам не сюда!
— Подождите, — он отпустил удерживаемую до этого момента ткань, служившую дверью в палатку, перекрывая путь весьма хрупкой преградой внутрь. Однако мешать капитану, да ещё и Кучики, девушки не посмели, лишь шокировано посмотрели на Рукию. Та пожала плечами и пошла выбирать спальное место.
В палатке капитана Урахары не было темно. Здесь горел на столе свечной переносной фонарь с красными стёклами; я вспомнил привычку девушки спать при наличии хотя бы маломальского источника света, выработанную у неё ещё в детстве, и улыбнулся мысли о том, что какие-то вещи остаются неизменными. Интерьер составлял стол, пара сундуков да ширма из рисовой бумаги без росписи, как бы разделяющая палатку на две части и отгораживающая спальное место. Пройдя вглубь, я подошёл к этой перегородке: не вступив на территорию, где в самом воздухе витали чары сна девушки, но и имея возможность хорошо её видеть.
Даже спящая, она выглядела изящно. Удерживая под грудью правой рукой тонкое одеяльце, не накрывающее сейчас почти ничего, вторую она держала у плеча, как младенец. Одна элегантно согнутая в колене ножка оголилась не только из-за сползшей пастельной принадлежности, но и из-за съехавшей голубой юкаты, отчего у меня проскочила мысль, что я и права-то не имею видеть её в настолько интимной позе. Но меня привлёк не столько шанс наблюдать за волшебством её сна (хотя, кого я обманываю?), сколько её тяжёлое дыхания. Она морщилась, сжимала руки в кулачки. Её грудь высоко вздымалась вверх, обнажаясь всё сильнее с каждым вдохом, на висках проступали едва видные капельки пота, наверняка холодного. Ей снова снился кошмар, и я просто не мог пройти мимо.
В какой-то момент среди тихих стонов я смог расслышать её шёпот:
— Нет… Не трогай… очнись… он чудовище…
Всё же нарушив незримую границу, я шагнул вперёд, приседая около девушки. Рука сама потянулась к её руке, я осторожно сжал её маленький холодный кулачок одной, другой, отодвинув взмокшую чёлку ото лба, начал успокаивающе гладить её по голове. Спустя уже пару минут Нацуми задышала спокойнее, перестав дёргаться, стонать и шептать; вскоре высох пот, оставляя после себя терпкий женский запах вперемешку с её насыщенным клубнично-банановым ароматом.
Прошло ещё какое-то время, уголки её губ дрогнули, и она улыбнулась. Вновь раздался бессвязный шёпот, но теперь без дополнения в виде жалобных протяжных звуков. Находиться рядом с ней в такой момент было одним сплошным удовольствием, отзывающимся нарастающим с каждой секундой огоньком в груди. Я даже подумал о том, что мои чувства не так уж и атрофированы, или же они словно возрождаются благодаря одному лишь присутствию этой невероятной девушки. Эта мысль плавно переросла в свет надежды, надежды на будущее, разделённое с ней. Может, она может мне помочь… и тогда я зарекусь сделать её самой счастливой женщиной во всех мирах. Нужно лишь время, а его у нас достаточно.
По крайне мере, так думал я.
Размышляя об этом, он позволил себе сперва улыбку, а после решил проверить одну свою догадку. Его лицо медленно приближалось к её, и когда оно было в нескольких сантиметров от неё, ровное дыхание девушки стало согревать его кожу горячим воздухом, словно в преддверие поцелуя. Она будто почувствовала его присутствие и немного повернула лицо. Он думал о том, что ещё никогда не видел ничего прекраснее, само слово «прекрасно» стало ассоциироваться у него с этой восхитительно необычной девушкой. Рукой Кучики провёл согнутыми пальцами по разметавшимся на подушке будто у модели на фотографии локонам, не отрывая взгляда от её ресниц, трепещущих словно крылья прекраснейшей бабочки из всех. Ей все ещё что-то снилось.
Тут её губы разомкнулись, и она прошептала:
— Бьякуя… слышишь… я люблю тебя… люблю…
Я застыл. Не мог ведь ослышаться? Это было странно. Я знал о чувствах моей леди, но сейчас не готов был услышать эти слова от неё. Я и не должен был их слышать. Эти слова были сказаны тому, кто ей снился, кто наверняка не причинял ей боли, в отличие от меня. Она улыбалась этому образу, а не мне. Её душа словно была обнажена, и это откровение как никогда сильно оставило свой отпечаток в моём сознании, заставляя меня осмыслить его ещё раз — глубже и дольше.
Нацу молчала, ничего больше не сказав; её сон медленно заканчивался, а веки переставали подрагивать. Но я не переставал думать об этих её словах, наверно, это уже за гранью здравомыслия, но в моей голове снова и снова всплывало тихое и нежное: «Я люблю…». Возможно, я уже сошёл с ума…
Отстранился от неё, напрягаясь. Нахмурился. Долго не двигался, изучая глазами её угасающий сон. Что же я делаю? Она чиста и невинна, а её чувства исходят из самой глубины её непорочного сердца. Она не юлит и не претворяется, она откровенна в своей любви и боли. А я решил, видите ли, проверить, что же чувствую к ней. Дурак!
Взгляд упал на хрупкую выпирающую ключицу девушки. Тонкая цепочка (и как я раньше её не замечал?) была продета в золотое колечко с крупным аквамаринам — её любимейшим из камней — и украшено россыпью маленьких бриллиантиков. Это было её обручальное кольцо, подаренное девушке мной в день нашей помолвки век назад. Она не просто хранила его век, она носила его у сердца всё это время. Только поистине ценные вещи удостаиваются такой чести. В мыслях мелькнула картина: мужское золотое кольцо с гравировкой «永遠»*, оставленное в комнате в поместье.
— Именно столько я буду любить тебя…
О, какой же я идиот!
Я сильнее нахмурился, после чего тихо встал, поправил одеяло Нацуми. Бросив прощальный взгляд на неё у самого выхода, я покинул её палатку, вновь оказываясь на территории затихающего лагеря, где ночной воздух смог отрезвить меня своей прохладой.
Вот и проверил…
Комментарий к Глава
VII
. Чувства * с яп. — вечность.
====== Глава VIII. Слёзы ======
— Конечно, я люблю тебя, — сказала ему цветок. — Это моя вина, что ты не знал этого всё это время
«Маленький принц»
— Не хотите провести и со мной спарринг, капитан Урахара?
Она чересчур поспешно оборачивается, не успевая скрыть очередной шок в глазах. Не заметила, что я приблизился? Почти усмехаюсь от этой мысли.
— Боюсь, что я устала, — она поджимает губы. — Вы не находите это нечестным, Кучики-тайчо? Сражаться против ослабевшей девушки?
О какой чести идёт речь? Будто бы она не избила моего третьего офицера в прошлом месяце, хотя знала, что гораздо сильнее его. Хотя она, скорее, просто пытается отвязаться от меня. Что ж, у неё не получится.
— Не волнуйтесь, у Вас не было и шанса победить меня даже тогда, когда Вы были полны энергией.
Она в момент вспыхнула праведным гневом, однако не накинулась на меня с кулаками. Лишь отвернулась и уже было собралась уходить, но поймал её за руку раньше.
— Стой. Я хочу поговорить.
— Опыт прошедшего месяца показал, что разговоры не наш конёк, — обиженно ответила девушка, не повернувшись.
— А что наш конёк, по-твоему?
— Наш конёк-горбунок.
Это было явно подобие какой-то шутки из Мира живых. Я ничего не ответил на неё. Нацу обернулась, заинтересованно посмотрев на мою реакцию, после чего вздохнула и повернулась полностью. Неужто сжалилась?
— О чём ты хотел поговорить? Будешь убеждать меня, что на тебе свет клином не сошёлся? Не волнуйся, я и без твой помощи смогу пережить твой…
Ну да, сжалилась. Над кем угодно, только не надо мной.
Как же много она говорит, когда обижена. Мне пришлось перебить её, чтобы не слушать весь этот поток ядовитых слов. На всякий случай я даже рот ей рукой закрыл. Она была в шоке, поэтому тут же замолчала. Наконец, я мог ответить.
