Она ушла в тот же день. Когда наш отгул закончился, и мы вернулись в Сейрейтей, нам доложили, что в Готее её так же нет. Я чуть было не подумал, что она вновь покинула Сообщество душ, но вдруг вспомнил, что у неё просто назначены в это время учения. Доносчик сих новостей странно смотрел на меня, как, впрочем, и добрая часть всего Сейрейтей в эти дни.

Отчего-то лейтенант Мацумото стала смотреть в мою сторону неприязненным взглядом. Я и раньше замечал его за ней, но сейчас сей факт вдруг особенно привлекал моё внимание. Всё прояснилось через два дня.

Я не переставал думать о девушке с солнечными волосами, лучистыми серо-небесными глазами и добрейшей улыбкой ни на секунду, и не мог не задаться вопросом — почему? Я же уже разобрался в своих чувствах. Их в принципе нет и больше быть не может. Но почему-то каждую чёртову секунду моего бодрствования я всё сильнее и сильнее желаю отправиться в хранилище алкоголя в поместье и опустошить ближайший стеллаж. Останавливает меня лишь мысль о репутации моего клана. Вскоре Гинрей-сан, наконец, вернётся в поместье, и я не хочу, чтобы он застал внука в запое. Это не допустимо.

Пока я боролся с тем, чего желал, и тем, что должен, я совершенно не замечал суету во внутреннем дворе. Там зажгли фонари, охрана сбежалась зачем-то к озеру, а служанки как-то ну очень громко обсуждали какую-то девушку, невесть как оказавшуюся в поместье. Из их слов было понятно, что никто не знал, как она пробралась сюда мимо охранников.

Я не мог пропустить этот инцидент мимо внимания. Не потушив свет в комнате с алтарём, посвящённым уже усопшим членам клана Кучики, я направился к озеру — туда, куда стекались охранники.

— Господин Кучики, всё в порядке, — только завидев меня издалека, передо мной вырос начальник стражи. Было видно, что происходящее его совершенно не волновало, будто он считал это пустяком, навроде залетевшей мухи. — Мы сейчас же выпроводим нарушительницу с территории поместья.

— Это ты, Кучики? — в заплаканном сорванном женском голосе я не сразу узнал голос лучшей подруги Нацу — Рангику. Девушку пытались схватить двое стражников, но она яростно отбивалась от них занпакто. — Иди сюда, подлый трус! Я в порошок тебя сотру!

Я ничего не сделал, пока она пробиралась ко мне сквозь моих людей, весьма умело уворачиваясь от них. Она подошла ближе, и я вдруг почувствовал этот резкий запах алкоголя, так и разящий от неё. Она находилась явно где-то между самых крайних стадиях опьянения, на которых только была способна.

— Ненавижу тебя! — когда Рангику была в шаговой доступности от меня, ей на встречу вышел глава охраны, но я жестом попросил его отойти. Лейтенантша получила возможность вплотную подобраться ко мне, которой она не погрешила воспользоваться. — Слышишь? Ненавижу! Не-на-ви-жу! — она сжала руки в кулаки и начала ими уверенно, но слабо, в силу своего состояния, бить меня в грудь. Слёзы градом лились из её глаз, но выражения лица было каменным. — Какой же ты идиот!!!

— Капитан Хиросэ, — обратился я к начальнику стражи. — Уберите своих людей, они всё напутали. Эта девушка — моя гостья.

— Вы уверены, господин? — Хиросэ, явно не веря своему слуху, посмотрел на пилящий меня взглядом рыжий комок злобы. Меня это изрядно раздражило.

— Я разве отдал приказ усомниться в моих словах?

— Никак нет, господин, — капитан не сжался под моих испепеляющим взглядом, но возникать больше не стал. Совсем скоро около озера не было никого, кроме меня и лейтенанта — даже работниц поместья Хиросэ разогнал по комнатам.

— Думаешь, что сделал какой-то благородный поступок, не дав своим псам выкинуть меня из поместья? — Рангику всё ещё злобно смотрела на меня. Её красные щёки стали одним цветом с её глазами — в них плескалась боль и обида. Мне вдруг померещилась золотоволосая дева с таким же выражением лица, и моё тело содрогнулось в ужасе от такого видения. — Мне так хочется тебе врезать по твоей благородной морде! Ты не достоин любви этой святой девушки! Да она жизнь за тебя готова отдать, ты вообще видишь, как малейшее твоё слово меняет её настроение, как по мановению палочки?! Захочешь — обрадуешь, захочешь — плакать заставишь. Богом возомнил себя?! И после этого ты ещё считаешь себя достойным мужчиной, Кучики Бьякуя?!

Как я и думал. Она напилась и пришла сюда, чтобы высказать всё, что думает обо мне. Ведь её лучшую подругу заставили страдать. Говорят, женскую логику не понять, но от этого они почему-то не становятся менее предсказуемы. Хотя я и был достоин её проклятий и оскорблений, сейчас в самом ужасном моральном состоянии я был не в силах их вынести.

— Рангику-сан… не надо… — только и мог попросить я её, хоть и понимал, как это жалко выглядит со стороны.

— Что значит не надо?! — она вновь взбеленилась, но набрасываться с кулаками не стала. — Я только начала! Как ты мог? Как ты мог вообще с ней такое сотворить?! Я так обрадовалась, когда она вернулась вновь в Сейрейтей не обременённая грузом прошлых лет. Мне было так хорошо от тех рассказов, в которых она говорила о проведённом времени вместе с тобой. В её голосе было столько счастья, она так радостно улыбалась, лишь только вспомнив тебя. Честное слово, как она вообще могла полюбить тебя?! За что ей такое наказание?!! Она только и делает, что созидает, создаёт вокруг себя счастье, доброту и мир! За что Вселенная посылает ей в ответ лишь боль и страдания? За что она дала ей тебя?! Я никогда этого не пойму!!!

Но ещё больше я не могу понять тебя, идиот! Тебя любит самый добрый, самый светлый, самый-самый человек, когда-либо живший во всех мирах. Она всё отдаст за тебя, она живёт тобой! Что тебе ещё нужно-то?!!!!!

— Лейте… — я задумался. Неправильно будет сейчас обращаться к ней по званию. — Рангику… ты не понимаешь. Я хочу лишь отгородить её от боли. Ей будет лучше без меня.

— Я в этом не сомневаюсь, — резко ответила она, но тут же вскричала:

— Но с какого чёрта ты решил за неё, как ей будет лучше?! Ты её саму спросил?!

Она снова взвыла, сжав в руках ворот моего кимоно. По красному лицу текли целые водопады слёз, делая его весьма непривлекательным. Я удержался от того, чтобы скривиться, так как мои мысли были заняты другим.

Тем временем Рангику продолжала:

— Она ворвалась в нашу жизнь так неожиданно… я боюсь, что вдруг однажды, она так же неожиданно и испарится…

Что? Нет. Нет же. К чему она это говорит? Как у неё язык вообще повернулся?

— Я не хочу этого, но, кажется, только тогда ты поймёшь, какой ты идиот. Но будет уже поздно.

Выражение лютой ненависти на лице женщины смела всемирная печаль. Она опустила голову и, выпустив мою одежду из хватки, накрыла руками лицо, вытирая всю сырость с него. Точнее, пытаясь это сделать. Как же хорошо, что она была без макияжа, боюсь в противном случае у меня была бы травма на всю жизнь.

С лейтенантом Мацумото я был знаком с детства, возможно, я мог даже внести её в список людей, от общения с которыми меня не тошнит, т.к. списка друзей у меня не было, и, наверное, это к лучшему. О ней мне каждый день рассказывала Нацу, когда только поступила в Академию духовный искусств, все уши просто прожужжала, пока я не согласился с ней познакомится. Хотя скорее это было сделано из ревности, мне не очень нравилось, что с каким-то отбросами (собственно, Рангику и Ичимару) она начала проводить времени больше, чем со мной. С белобрысым ушлёпком отношения у нас не сложились, а гиперактивную рыжеволосую особу я мог хотя бы не замечать, а после, пересилив себя, уже вовсю приветствовал её, прощался и совместно обсуждал нашу общую подругу, когда та подавала повод. Например, когда она набросилась на четырёх шкафов в весьма нерасполагающим к себе внешним видом переулке, которые истязали Елену. Только полная дурочка могла так сильно переоценить свои силы. Помню, я тогда ещё спросил у Рангику, чему их вообще учат в Академии.

Со временем мы прикипели друг к другу, и я привык к горлопанящей составляющей нашей малолетней «банды». Даже после ухода Нацу из Сейрейтей, мы сохранили подобие общения друг с другом, но отсутствие связующего звена между нами, коим долгое время была именно Урахара, виделось за многие километры.