Сузу вышла. Мы остались одни.
Нацу подняла на меня светлый взгляд, и выжидающе молчала.
— Присядем? — я протянул ей руку, надеясь, что она не оттолкнёт её. Но Нацу только улыбнулась своей добрейшей и нежнейшей улыбкой, вкладывая свои тоненькие пальцы в мою широкую ладонь.
— Почему бы и нет…
Мне не очень понравился тот факт, что Нацу практически ничего не ест. Я не имел права удерживать её в поместье, но только через её «свободу» я мог мотивировать её съесть хотя бы половину того, что было в её тарелке. Я заметил, что она стала резко реагировать на тех людей, в частности — на меня, которые пытаются её в чём-то ограничить. Сама её душа, по сравнению с тем «озерцом», которое запечатлелось в моей памяти, вдруг показалась мне огромным морем, которое она так любит. И это море не могли вместить себя любые стены, какими большими бы они ни были: как только появляется какая-то преграда, оно увеличивается в столько раз, сколько потребуется, для устранения этого препятствия.
— О… так ты беспокоишься обо мне?
— Глупый вопрос.
Как я могу не беспокоится о тебе? Если с тобой что-нибудь произойдёт, я себе этого не прощу. Ты всё время страдаешь из-за меня. Как мне узнать, что сделает тебя счастливой? Всё бы отдал, чтобы узнать, о чём ты сейчас думаешь…
Она внезапно подняла на меня свой помутнённый взгляд небесно-серый глаз, пару секунд «подгружалась» в реальность и вдруг улыбнулась. Что тебя привлекло?
— Так спроси, — легко пожав плечами, сказала она. Я сперва не понял, о чём говорит эта полная загадок и истинно женской хитрости девушка, пока меня не осенило — своё вышеупомянутое желание я произнёс вслух.
Не теряя маски своего лица, дабы не быть уличённым в этом маленьком преступлении против имиджа, я ответил:
— О чём ты думаешь?
И тут её ответ сразил меня наповал:
— О том, что этот чай пахнет тобой.
Она улыбнулась. Сказать, что я был ошеломлён — ничего не сказать.
Во-первых, начнём с того, что я, естественно, никогда не думал о том, как я, собственно, пахну. Я уже не помню запахи матери и отца, Рукия пахнет фиалками, Хисана пахла полевыми цветами и утренней свежестью, у подавляющего большинства мужчин-синигами обычный запах присущий «сильному полу». Нацу пахла невероятной смесью клубники с бананом, и весь этот букет оттеняли цветочные ноты, вроде розы и жасмина. Я с детства помнил их, вдохнув лишь раз её аромат невозможно остановиться. Только настоящий апокалипсис, навроде драной кошки, был способен оторвать меня от её шеи или волос. Поэтому я и старался не приближаться к ним.
От самой Нацу я слышал, что мой запах напоминает ей лаванду и со смесью какого-то цитруса. И, видимо, это грейпфрут…
Во-вторых, сам факт того, что она вообще думает о моём запахе не мог меня не озадачить. Я даже не знал, что ей ответить.
— Неужели? — вот всё, что я мог сказать.
— Правда-правда, — она ответила в своей неподражаемой манере. Её улыбка вдруг напомнила мне о той девочке, с которой я был когда-то обручён.
— Ты уверена?
— Что-то я засомневалась. А ну-ка! — она вдруг резка выпрямилась и приблизилась ко мне. Её хрупкие руки вцепились в мою одежду и притянули к ней. Я мог вырваться, приложив малейшие усилия, но почему-то не смог. Пока она вдыхала мой запах, я был пленён её ароматом.
У меня вдруг перехватило дыхание. Я замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Её губы мазнули по мои ключицам, когда она, не рассчитав силы, дёрнула меня на себя, и эта точка соприкосновения вдруг запустила какую-то непонятную электрическую волну, вмиг распространившуюся по моему телу. «Обычно, это называют страстью» — раздался голос Сэнбонзакуры в голове. Я не стал с ним препираться. Мне вдруг захотелось, чтобы она сделала коснулась меня так ещё раз. Или… чтобы мы поменялись местами. Я бы мог свободнее вдохнуть её запах, коснуться изящной выемки её шеи своими губами, в ход могли пойти даже зубы…
Этот яркий образ вдруг расцвёл в моём сознании: она подо мной, распластанная моими руками прямо на полу, её одежда всклочена, дыхание сбито и тяжело, а взгляд смотрит непонимающе, невинно и чертовски возбуждающе — так, ка и всегда. Я тут же постарался его подавить. Я вдруг представил себя животным, у которого начался гон. Сдерживать себя было всё сложнее, мои руки дёрнулись к ней, алча сомкнуться вокруг её хрупкого тельца и стиснуть его. Крепче. Ближе. Всеми мыслимыми и немыслимыми силами я удержал свои конечности на месте. Я вдруг подумал, что, позволив себе этот порыв, я мог бы просто-напросто сломать её.
Я потерял счёт времени. Всё моё естество тянулось к ней, требуя взять своё, и, возможно, не единожды. Это было чертовски неправильно, но силы, с помощью которых я удерживал себя на месте, почти иссякли. Что со мной происходит? Это так на меня её запах действует? Не замечал за собой склонности к фетишизму. Почему я в полной мере осознал, как сильно хочу обладать этой девушкой, именно сейчас?
Прошла ли минута, или час до того момента, как она отстранилась от меня — я не прекращал внутреннюю борьбу со своими самыми низменными желаниями.
— Да. Так и есть.
Она добро и светло улыбнулась, как ангелок. Она и не подозревает о моих грязных мыслях. Мне вдруг вновь захотелось себе вмазать.
====== Глава VI. Терзания ======
Когда стоишь перед выбором, просто подбрось монетку. Это не даст верного ответа, но в момент когда монетка в воздухе, ты уже знаешь на что надеешься
Питер FM
«О, как убийственно мы любим!»
Думаю, именно эти строки вспомнила бы сейчас Нацу. Все эти недели я только и делаю, что уничтожаю её. Она всё чаще плачет, всё чаще нервничает, всё реже улыбается. Её назначение на пост капитана только ухудшило её физическое состояние. Не спорю, справлялась она просто фантастически, она уже провела ревизорские мероприятия и навела там порядок, то есть, сделала больше, чем Зараки за всю историю своего капитанствования. Но это выматывало её исхудавшее тело ещё больше, и я начал бояться за неё только сильнее.
Однако мои опасения не подтвердились. В какой-то момент, она стала выглядеть более здоровой, от неё будто веяло свежестью, она наконец-то начала нормально есть. Это дало мне повод расслабиться и ослабить тотальный контроль над этой девушкой. Я решил какое-то время не вмешиваться в её жизнь. Да и она особо не искала со мной встреч, будто бы я ей стал абсолютно безразличен.
В тот день я изначально проснулся в отвратительном расположении духа. Я вдруг почувствовал себя бесконечно одиноким в огромном поместье полным слуг, а когда взгляд упал на помолвочное кольцо, которое когда-то надела на мой палец Нацу, моё настроение упало ниже уровня камер Мукена. Осознание того, что, возможно, где-то в параллельной вселенной я проснулся сегодня рядом со своей законной женой, в чьём образе была представлена Урахара, больно ударила мне по сердцу.
— Что же мне делать, Хисана?
Кротко улыбающаяся девушка с фотографии, конечно, не ответила мне. Воспоминания о том, что я все годы нашего с ней замужества убивал себя за то, что заменяю ею другую, а она это всё молча сносила, в очередной раз меня убедили в том, что этот день отвратительный.
Даже необычно улыбчивая сегодня девушка в хаори капитана третьего отряда не спасла положения дел. Мне вдруг почудилась, что она лишь претворяется Урахарой Нацуми, что настоящая Нацу не стала бы так задорно и широко улыбаться, не стала бы при всех капитанах заявлять свою точку зрения и позицию, не стала бы так свободно общаться с тайчо других отрядов после собрания. Она представилась мне фальшивкой, и я боле не мог находиться рядом с ней.
Что мне нужно было, так это мой сад и река в поместье. Вид воды взял сегодня на себя роль своей самой ярой фанатки и помог мне найти какой-никакой покой. Удушье — вот как я мог описать своё нынешнее состояние. Весь этот цирк достиг своего апогея, когда она пришла ко мне сама.
— Что ты тут делаешь? — необузданная и ничем не объяснимая ярость, вдруг проснувшаяся во мне, даже не позволила узнать мне цель её визита. Я пытался себя остановить, но почему-то не мог. Ощущения были такими же, как в то утро, после её побега.
