— Я отправлю письмо одному очень хорошему врачу, — я удивлённо посмотрела на него. Он всё ещё думает об этой ерунде? — Тебе следует показаться ему, я не думаю, что Унохана-сан в этой ситуации сможет сказать что-то больше, чем её ученики. И следует предупредить Урахару-доно, может быть, он поможет разобраться.
— Вам не следует об этом переживать, капитан Кучики, — я снова отвернулась к своей палатке. — Со мной всё в порядке.
— Я уже говорил тебе, — его тон голоса стал более раздражённым, — что ты важна для меня. Я не собираюсь смотреть на то, как эта странная болезнь гасит в тебе жизнь, ты и так сама это прекрасно делаешь.
Какой заботливый! Я скривилась ещё больше, от его слов на душе остался какой-то поганый осадок.
— Приятных сновидений! — я слишком поспешно зашла в палатку, просто подумала, что ещё чуть-чуть, и я поколочу его! Только потом я вспомнила, что забыла отдать ему его хаори, однако, когда я выглянула на улицу, его уже не было там.
В расстроенных чувствах я вновь прикрыла вход. Это не то, как я хотела с ним расстаться. Моё время подходит к концу, а я только и делаю, что всё порчу. Слабачка и эгоистка! Пытаюсь не делать себе больно лишним общением, не удивительно, что этот мир хочет сковырнуть меня, как прилипший репей. Всем будет только лучше, когда за мной придут…
Одна ночь… мне осталось провести с ними одну ночь.
Комментарий к Глава
XXXXIV
. В ночь перед концом * Эдуард Асадов — «Когда мне встречается в людях дурное»
О Боже мой, я снова плачу. Почемуууууу, ну почему они такие няшные придурки???! Нельзя, что ли, в мире жить-то? Ну любите Вы друг друга, ну зачем усложнять-то?
Дорогие мои кексики, не будьте как Бьякуя и Нацу. Живите всегда в мире и любви. С Днём Всех Влюблённых вас❣❤❤❤
====== Глава XLV. Падающие звезды не кричат ======
— Вы улыбаетесь, — сказал он, — И вы так спокойны? Почему вы не кричите?
— Я кричу, — возразил Гребер, — только вы не слышите.
Эрих Мария Ремарк. Время жить и время умирать
Я настроилась на кошмары, ложась на неудобный футон и кутаясь в его хаори. Но и здесь судьба решила сыграть со мной шутку. Я вновь погрузилась в воспоминания: мне приснилась сакура, он, я, звуки весёлой попойки из дома, цветы вокруг, улыбки, смех и липовые поцелуи. Не выдержав этого издевательства, я проснулась посреди ночи в остывшей комнате, погружённой во мрак: фонарь, который я зажигала перед сном, потух.
Медленно встала с футона, подняла смятое хаори, вновь накинула его на себя. Оно всё ещё источало его запах: я не могла противиться своим тайным желаниям и поднесла ткань к лицу, втягивая в себя аромат лаванды. Хоть капитан Кучики и не жаловал цветы (ну, он мужчина, в конце концов), но её принимал с каким-то радушием; я же считала её неким символом этого человека: его цвет глаз, запах, да даже лента на рукояти занпакто — всё это у меня ассоциировалось именно с этим растением.
В мысли снова прокрался устрашающий обратный отчёт. У меня осталось меньше дня, а я вновь нагрубила самому дорогому мне человеку. Надо извиниться! Поддавшись какому-то порыву, я вышла на улицу, пересекла расстояние между голубыми палатками и, не останавливаясь, зашла в его временную обитель.
Кто вообще дёрнул меня? Благо он спит, а то случился бы такой казус, страшно подумать.
Спит… ну я хоть могу посмотреть на него. Долго мне не удавалось это сделать. Присела рядом с его футоном так, чтобы моё скрытое реацу, не дай Король душ, не оставило свой отпечаток на предметах. Его лицо расслаблено, сейчас оно выглядит живым, но каким-то бледным. Почему он печётся о моём здоровье, когда сам запускает своё? Вон, и круги тёмные под глазами уже.
Устал… а я его дёргаю моих оболтусов тренировать. Губы приоткрыты. Он ровно дышит, спит, наверное, без сновидений. Удержала себя от того, чтобы поправить его волосы — точно бы разбудила. Его сон всегда был хрупок. Как он утомился, раз не проснулся только от одного моего присутствия.
Прощание… Оно всегда даётся тяжело. Поэтому уйти молча — вариант, кажущийся весьма приемлемым. Ещё от Киске помню: полный разрыв и чистый перелом всегда лучше — быстрее заживают. Я не смогла проститься ни с кем из тех, кто поистине мне был дорог. Я обязана что-то сделать, как-то объясниться перед ним. Ему будет больно, Гин прав — ещё одна потеря, и он не выдержит. Он не простит меня. Я не могу уйти, ничего не сказав.
Взгляд непроизвольно упал на его письменный стол, где в дальней стопке лежали белые листы, а рядом — кисть и тушь. Ну что ж… это лучше, чем ничего.
— Занкенсоки — общее название основных боевых техник синигами. Здесь, зан обозначает владение мечом, кен — рукопашный бой, со — техники передвижения и ки — кидо. Обратите ваше внимание: рукопашный бой на втором месте.
Если кто-то из вас считает, что синигами не нужно уметь сражаться без занпакто, ведь у него есть ещё и кидо с хохо — вам не место в Готее-13. Хакуда — это прежде всего владение своим телом и своей духовной силой. А если кто-то думает, что я выгляжу недостаточно внушительно для того, что преподавать вам хакуда, я заострю ваше внимание на этих двух фактах:
1. Мой брат и сенсей, бывший капитан двенадцатого отряда Готей-13, до того, как пройти экзамен, был главой отдела подразделения задержания во втором отряде, а тюрьма подразделения задержания, Гнездо личинок, является безоружной зоной. Любой, кто туда войдёт, должен быть в состоянии защитить себя или быть под защитой того, кто способен защитить только своими голыми руками.
2. Моя подруга, «богиня поступи» Сихоин Йоруичи, бывший капитан второго отряда и сенсей моего брата. Она изобрела технику «сюнко», которой владеет только она и действующий капитан второго отряда Сой-Фон.
Гори, — я посмотрела в сторону шестого офицера — мужчину, превзошедшего своими мускульными объёмами даже Кенпачи. — Подойди ко мне.
Такецуна без лишних вопросов встал и исполнил приказ. Я оценила его взглядом и, решив, что он идеально подходит для примера, кивнула.
— Синигами не только те, кто избавляют Мир живых от пустых и поддерживают баланс душ. Для сохранности Общества душ мы вынуждены иногда выступать против своих сородичей или даже товарищей, — блеснув глазами, я обвела взглядом весь отряд, внимательно проглатывающий мои слова. — Надо быть готовыми ко всему. Гори, — я повернулась к нему, сбрасывая свою куртку — её мне пришлось надеть из-за холода гор, ведь хаори Кучики я оставила ночью в его палатке, — нападай!
Без лишних слов мужчина сорвался с места, надеясь победить грубой силой. Блокировав его первую атаку, я ударила прямо в солнечное сплетение, крутанулась, чтобы мой удар ребром ладони сильнее пришёлся по основанию его правого уха, затем удар под подбородком — от неожиданности он шагнул назад. Тут двумя пальцами я нанесла ещё один точечный удар по его гортани, выбив из него способность дышать на пару секунд. Воспользовавшись этим и его несанкционированным падением, я опять крутанулась и нанесла оглушающий удар по уху подъёмом стопы, после чего, поставив ногу на землю, оттолкнулась ею и, в конце концов, добила офицера коленом в лицо. Гори упал, потеряв сознание.
Вытерев рукой начавший остывать пот, я повернулась к отряду. На полигоне царила кладбищенская тишина, все с шоком смотрели на поверженного офицера. Меня вдруг повело в сторону, мышцы вновь резко заныли и так же резко боль унялась, однако на ногах я всё же устояла.
— Техника рукопашного боя считается универсальной, одинаково эффективной как в обороне, так и в нападении, — после секундной отдышки заговорила я. — Правильно держите кулак, бейте костяшками, — я показала на своей руке то, что имею в виду. — Не наносите удары раскрытой ладонью или её ребром, если не отработали их ранее — ваша задача сохранить свои кости и навредить врагу, а не наоборот. Если силы вам не достаёт, влейте свою реацу в руки и ноги, — мои названные конечности засветились голубо-красным цветом. Некоторое время я продолжала направлять в них реацу, а потом прекратила, продолжив лекцию:
