Дверная ручка щёлкнула, прерывая мысленный поток девушки. Она обернулась и увидела у входа в кабинет его непосредственного хозяина.
— К тебе пришли, Мацумото, — оповестил её Тоширо и отошёл в сторону. В помещение вслед за ним вошёл Бьякуя.
Мужчина выглядел более нормально, чем себе иногда представляла Рангику. Аура холодности, серьёзный прямой взгляд, гордая осанка. Разве что черты его лица заострились, да глаза потемнели, как и чуть налившиеся мешки под ними. Но Мацумото смотрела глубже, сквозь выставленную в серых «зерцалах души» стену от внешнего мира. Как и Гинрей, она видела, как в сердце мужчина закипала безудержная ярость.
— Добрый день, капитан Кучики, — Рангику отдала честь и встала по стойке смирно. Хицугая обвёл взглядом её пустующий стол, потом проверил, не свалила ли она опять работу на него, в итоге посмотрел на непосредственного коллегу и заключил:
— Я оставлю вас. Вам есть о чём поговорить.
Дверь за юным капитаном закрылась с тихим щелчком механизма. В кабинете повисла тишина, медленно наполняющаяся напряжением.
Рангику молчала. Бьякуя говорить не спешил. Оба смотрели прямо друг на друга. Обоим не хотелось начинать разговор и вскрыть эти чёртовы душевные раны.
Наконец, капитан подал голос:
— Ты наверняка ненавидишь меня.
— Наверняка, — кивнула Рангику, нахмурилась и расслабила тело, скованное ранее армейской выправкой. — Для тебя это явно не новость. И навряд ли ты пришёл обсудить мою нелюбовь к твоей скромной персоне, — шипела подобно змее, что обжигается собственным ядом, лейтенантша.
— Как всегда убийственно права, — холодно ответствовал Кучики. — Странно, что ты говоришь со мной трезвая.
— Какой ты галантный сегодня, — Мацумото снова скривила лицо. — Пусть я и была тогда пьяна, но помню все свои слова. А ты, наверное, забыл, как только тебе в уши они влетели.
— Нет… я не забыл.
— Да неужели? — Рангику всплеснула руками. — Я говорила тебе, идиот, говорила, что она не будет рядом вечность, что ты убиваешь её изнутри своими псевдо благородными порывами и эгоизмом вместе с трусостью! Что она уйдёт, исчезнет, и только тогда ты поймёшь, каково это — жить с дырой в груди! Ну что, понял?!
— Понял, — покорно кивнул капитан. — Вот только от этого не легче.
— Именно… — прошептала Мацумото и села на диван. Прошла лишь минута их разговора, а она уже смертельно устала. Сил пререкаться не было даже с самой собой, не то чтобы с противным аристократишкой.
Бьякуя, уважительно относясь к плохому расположению тела и духа бывшей подруги, выждал несколько минут её относительного спокойствия и перешёл к сути своего визита.
— Сегодня состоялось собрание капитанов, — начал он.
— Знаю.
— Главнокомандующий запретил спасать Иноуэ Орихиме.
— Я догадалась, — бесцветно отвечала Рангику.
— Там… произошло ещё кое-что. Наш информатор из Уэко-Мундо передал две видеозаписи.
— Две? — вдруг оживлённо переспросила лейтенант. — Хицугая-тайчо упоминал только одну…
Тоширо рассказывал ей о сегодняшнем своём собрании с коллегами. И об информаторе. И о той видеозаписи, на которой была записана операция по разделению душ. Хицугая особо в подробности не вдавался. Лишь сказал, что всё протекало не гладко, но в конечном итоге обошлось. Обе девушки были живы и сейчас пребывали в своих телах. А испорченный скальпелем и разделяющими духовные частицы ядами супер-рейгай с дырой напротив сердца заграбастал себе какой-то розововолосый арранкар.
Вместо объяснений и описаний Бьякуя установил принесённый с собой механизм для воспроизведения видео на стол перед Мацумото. Затем вставил в него флешку. Этот прибор высветил голограммный экран, на котором капитан шестого отряда нажал на единственный файл, хранившейся на электронном носителе.
— Всем привет. Ээээ… меня слышно? Не хочу и дальше возиться с этой штукой.
На экране появилась она. Нацуми пристально смотрела на записывающее устройство в своей руке, пытаясь понять, работает оно или нет. Повертев его в руках, и решив, что потом будет ясно, девушка как-то закрепила камеру в пространстве и села перед объективом.
— Мы договорились с эльфом, что эта запись будет передана Главнокомандующему Готей-13 только в случае, если Айзен всё же решит провести разъединение душ. Но обо всём по порядку.
Жила была когда-то маленькая девочка. У неё было всё — сильный отец, любящая мать и брат. И она бы могла жить счастливо, ни в чём себе не отказывать, выйти замуж за какого-нибудь влиятельного человека и умереть в далёком будущем не на поле боя, а от ожирения… Но у судьбы были другие планы. Эта чертовка вдруг решила, что её близнец свершит над девочкой зверское мутационное превращение. Девочку разделили с братом. Потом она решила, что родителей малышки будут ошибочно считать предателями и отступниками. Родителей казнили без суда и следствия. А девочка даже мать свою не видела… ни разу…
По щеке Урахары потекла слеза. Она тут же вытерла её указательным пальцем, судорожно вздохнула и улыбнулась.
— Но девочка не падала духом. Потеряв семью, она обрела новую в лице клана Кучики. Жизнь вновь наладилась, она посвятила себя служению Готей-13. Судьба не трогала её достаточно долго, чтобы она поверила, что так спокойно будет отныне и вовеки. Но спустя почти два столетия злой рок снова дал о себе знать. На одной из миссий она повстречала ту, что навсегда и безвозвратно изменила её. Обременённые собственными верой и долгом, они вступили в схватку, и вот, казалось бы, освобождения от жизни, пресыщенной пустотой и бессмыслицей, почти настало… но тут появляется брат девочки, которого она не видела с четырёх месяцев. Считай — никогда.
Нацуми вздохнула и задумалась на несколько секунд.
— Не знаю, это ли имел в виду Оракул, говоря, что он сотворит из меня монстра, — впервые признала она в девочке, о которой рассказывала, себя — собственную историю. — Киске объединил душу умираешь сестры с душой угасающей Ренэйт. Мы получили силы друг друга, но так как не все духовные частицы Киске смог спасти, мы имели весьма малый возраст получившегося в результате дерзкого эксперимента тела.
Сто лет назад я, мой брат, Сихоин Йоруичи и Цукабиши Тессай вынесли тела восьми пустифицированных офицеров Готея из Сейрейтей. Нам удалось помочь им, мы вырвали их из лап пустых, что теперь являются частью их душ и сердец. Мы даже разработали яд, способный разъединять две разнящиеся между собой духовные частицы.
Изображение резко стало некачественное. На экране появилась лаборатория. Среди громоздких и по большей части странных аппаратов и приборов находились двое в потрёпанных (это явно было не первое испытание их «яда») белых халатах — Урахара Киске и Нацуми. Они выглядели так же, как в тот день, когда покинули Сейрейтей. За компьютером сидела Йоруичи. Брат и сестра что-то говорили, а она это записывала.
На столе перед экспериментаторами лежала половина яблоко, сочленённое с половиной апельсином с чёткой границей. Естественно, в природе этот фрукт встречаться не мог — его создали Урахара для проведения своих опытов. Пока Нацу что-то подкручивала и закручивала в соединительных трубках установки из пробирок и колб, Киске добавлял какое-то ярко-синее вещество в колбу, закреплённую выше других. Произошла какая-то химическая реакция, из трубки, выводящей прямо к недояблоку-полуапельсину, упала на фрукт прозрачная капля.
Далее на экране появилось макроскопическое изображение реакции. Скреплённые между собой духовные частицы яблока и апельсина разъединялись, однако спустя всего несколько секунд освобождённые частицы уничтожались. Следом шло снова полное изображение, которое зафиксировало отделение яблока от апельсина, а потом их разрушение.
Всё это время Нацу говорила:
— Мы назвали этот яд «панацея». Однако своему названию он не соответствовал. На что бы не применялась «панацея», этот предмет вскоре уничтожался. Вещества, излучающие сильную духовную энергией, держались дольше, но всё одно — ничего не выжило после соприкосновения с ядом. Нам удалось создать ингибитор к нему, но он лишь замедлял реакцию. Вскоре мы бросили эту затею. Пустифицированным синигами пришлось уживаться со своими пустыми.
