В самом Начале Начал в одном из уголков безбрежной Вселенной обитала лишь махонькая точка, едва заметная в мощнейший космический микроскоп крохотулька, совершенно одинокая и чрезвычайно опечаленная данным фактом. Однако на поверку, будь у нас с Вами прибор помощнее, разглядели бы пузырь, пульсирующий и переливающийся удивительными, невиданными ранее цветами. Субтрактивный синтез бы показал, что они чистые и несмешанные: жёлтый, пурпурная маджента, сине-зелёный циан и искрящийся магический серебристо-золотой. Несомненно, пузырь лучился красочными фотонами, испуская их и дразня. И это чудо обязательно было бы задокументировано, если ещё хоть кто-нибудь обитал во Вселенной и мог им любоваться.

Повернём окуляр по часовой стрелке, возьмём покрупнее. Да это же икринка, чрезвычайно плотная и тяжёлая! Внутри дремлет жизнь и всё то, что будет рождаться и создаваться на протяжении веков и тысячелетий, ведомое вселенской магической силой. Всё видимое и невидимое изойдёт из пузыря.

В какой-то момент, совершенно возможно, из-за нежелания далее чего-то ждать и терпеть одиночество, случился большой и, будьте уверены, чрезвычайно громкий чпок. К нашему великому сожалению, ещё не было того, кто мог бы это официально засвидетельствовать и сделать фотокарточку на память. Так или иначе большинство великих умов, с пеной у рта доказывающие доморощенные мелочи и нюансы, сходятся в одном, что в результате чпока из икринки образовались шесть гигантских, что и представить себе сложно, пупырчатых синих жаб с набитым новорожденными икринками брюхом. Моргнув два раза серебристо-золотыми глазами, хорошенько оттолкнувшись перепончатыми лапами, сделали свой первый, но необычайно важный для эволюции Вселенной прыжок. Устремились в шесть совершенно разных направлениях, как если бы каждая сидела на своей поверхности куба, а их, как посчитали именитые учёные, именно шесть, чтобы начать метать галактики и туманности в причудливых фигурах и узорах.

Судя по всему, именно по этой причине развитие миров проистекало в шести измерениях. Пьедестал оккупировали, подобно нашей реальности, вертикальная, горизонтальная и глубинная размерности. Время заняло почётное пятое место. Четвёртым же стала добрая магия, в спектрометре просматриваемая как синяя пелена, и служила противовесом шестому измерению – полного коварства колдовству, через тот же прибор зримое зелёным маревом. Помните, в икринке первоначала они обитали как единый цвет циан? Большой чпок невиданной силы разделил их, предопределив на миллионы лет их противоборство и вражду.

Межгалактическая синяя жаба, будучи в положении… Где и когда произошло соитие, доподлинно неизвестно, ну и нам это, собственно, не столь важно, хотя и очень любопытно… Проплывала, раздвигая и отталкиваясь могучими лапами по межзвёздному эфиру. По неведомой науке причине она остановилась именно здесь, в этой части Вселенной, чтобы метать икру. Тысячи, а может, и того больше, миллионы икринок появилось на свет в те далёкие, полные загадок и тайн времена. Каждая живая сфера переливалась и лучилась, являла собой отдельный Мир, казалось бы, такой крохотный в масштабах бесконечности и такой огромный и необъятный внутри. Это планеты, в них кипит и бурлит жизнь со всеми горестями и радостями, любовью и предательством, магией и волшебством.

Наша родная планета, Земля, одна из таких икринок, на которой порой нет-нет да и происходят вспышки чистой магической энергии, обрастающие удивительными, загадочными, труднообъяснимыми событиями. Правительства государств, чтобы не будоражить воображение граждан и не тревожить их спокойствие, подобные происшествия тщательнейшим образом скрывают и держат под грифом секретно. И если даже они просачиваются через какую-либо местную газету и становятся предметом жаркого обсуждения, то на следующий же день главный редактор пишет полнейшее опровержение и затем непременно куда-то загадочно исчезает.

История эта началась в одном из прекраснейших уголков планеты, о котором редко кто вспоминает, да и, возможно, подавляющее большинство вовсе и не слыхали. Речь пойдёт об удивительном заснеженном, полном тайн и загадок, острове Исландия. А если быть точнее, в самой северной столице мира, Рейкьявике, омываемой тёплыми водами могучего Атлантического океана. Случайный, запоздавший рыбак, оказавшийся волею судеб на своём ветхом судёнышке в Норвежском море стал свидетелем, как к магическому лазурному сиянию примешался едкий колдовской лаймовый свет.

– Итак, надеюсь, вы все хорошо усвоили тему преломления света через различные формы призм и линз, – почти подпрыгивал на месте преподаватель физики от переполнявших его радостных чувств.

Мистер Магнусон, лысоголовый коротышка с пышными с проседью усами и выпирающим пузом славился своей безудержной любовью к рыбалке. На уроках он непременно носил капитанскую фуражку, вышагивал, чеканя шаг в до зеркального блеска начищенных ботинках. Живот при этом сперва провисал, а затем, словно мячик, подпрыгивал вверх.

Среди учеников он считался своим парнем. И его часто можно было увидеть в клетчатой рубахе и шортах в местных барах, пропускающим шотландский скотч и немецкое пиво. Однажды он был замечен в ресторане «Фрегат» с некой дамой. Возможно, она и была его родственницей. Но так или иначе уже несколько поколений учеников пересказывали эту историю о нём как о страшном повесе, каждый раз подкрепляя новыми пикантными подробностями, свидетельствующими об окончательной испорченности человеческой натуры.

Прозвенел звонок с урока, ознаменовавший окончание учебного года.

– И не забывайте об электромагнитных и электрических явлениях, – Магнусон восторженно подпрыгнул, щёлкнув в воздухе каблуками, – Хороших вам каникул, – И многозначительно подмигнув Свену Матсону, первым выскочил из класса.

Ученики, заранее собравшие учебники и тетради, высыпали из школы во двор.

– Свен, подожди, – окликнул огненно-рыжий одноклассник с торчащими лопухами-ушами, Кристиан, нагнав, по-приятельски положил руку на его плечо, – чем планируешь заняться на каникулах? Может, рванешь со мной на лето в Париж к тёте? Никаких родаков, только туса, пиво и девчонки.

Его глаза сияли, а от улыбки подростковые прыщи смешались с веснушками.

Они дружили с первого класса и проводили вне школы много времени вместе, но по какой-то неведомой и трудно объяснимой для Свена причине ему впервые не хотелось проводить это лето с Кристианом.

– Я не могу, – слова с трудом давались ему, – Я буду помогать деду. Да, именно так.

Он понимал, что лжёт, поэтому зажмурился, чтобы не видеть укора друга, и пошёл прочь. Он залился краской до корней волос, пот выступил на висках.

– Ты че это? – от неожиданности рыжий друг в растерянности остался стоять с открытым ртом и вскинутой рукой.

Свен не обернулся. Он рывком натянул капюшон толстовки и, опустив голову к земле, побрёл со школьного двора. Лишь несколько часов спустя он осознает причину гнетущего чувства.

Ему шёл пятнадцатый год. За несколько последних месяцев он сильно вытянулся и был на полголовы выше Кристиана. На худом теле при широких плечах и могучей шее, одежда смотрелась несуразно мешковатой. Как и большинство подростков сутулился и имел те же проблемы с кожей, над губой и подбородке вылезли жидкие волосики. Только недавно он сумел овладеть сломавшимся басистым голосом, рождающим порой непроизвольные чудаковатые звуки.

Сколько себя помнит, у него всегда были пепельно-седые волосы и рассекающий правую щёку уродливый шрам. Поэтому старался закрыться от посторонних взоров, втягивая голову в капюшон. Эти особенности дополнялись большими изумрудного цвета печальными глазами, которые заметно выделяли его среди сверстников.

Учился он без особого энтузиазма и рвения, выполняя требуемый преподавателями академический минимум. Зато его глаза начинали гореть, когда он упражнялся в школьном фехтовальном зале или несся галопом на лошади по заднему двору.