— Вот именно! Меня кормили всякой ерундой по типу бульонов и травы, как будто я какой-то кролик!
— Ты скорее мокрый взъерошенный воробушек… — почти флегматично произнёс парень, но его лёгкая улыбка сдавала его с потрохами. Эбигейл обиженно поджала губы, и Шото тут же чмокнул её в них. К его удивлению, девушка даже не стала на него кричать за это — лишь слегка покраснела и отвела застенчивый взгляд. — Ух ты, я чего-то не знаю? Это с каких пор мы так спокойно реагируем на мои «всякие непристойности»? — насмешливо протянул парень, особенно сделав ударение на последних двух словах, припоминая, как Эбигейл отчитала его за то, что он поцеловал её в парке на людях в щёку.
— Ну я… я тут подумала на досуге… ну, мне наверное делать нечего было… — Эбигейл прижала основание ладони к губам, всё ещё смущаясь смотреть на Шото.
— Та-ак, — протянул парень, скользнув ладонями с талии и бедра под ягодицы девушки и немного сместив её на себе для удобства. Айзава ещё больше покраснела, крепче ухватившись за его шею правой рукой. Ей потребовались все моральные силы, чтобы не попросить Тодороки убрать его ладонь в другое, менее компрометирующее место. — И о чём же ты подумала?
— О том… о том что… — Эбигейл лицом чувствовала, как кровь приливает к щекам. Она осторожно посмотрела на прищуренный взгляд вроде как холодного выражения лица парня, в котором вопреки его стараниями плескались смешинки, танцуя с чертятами. — О том, что… нехорошо, наверное, с моей стороны… запрещать тебе то… что делают обычные… парочки…
— Ух ты… — как-то ну очень первоклассно безэмоционально произнёс Шото. — Это официальное разрешение?
— Ну да… да, наверное, это оно…
— И я могу целовать тебя всегда, когда захочу?
— Ну вот не прям, чтобы всегда… — всё ещё дико смущаясь лепетала Эбигейл, — есть же определённые обстоятельства… ну там при папе точно нет…
— Это аксиомы. Их в расчёт не берём.
— Ну тогда… да, наверное, всегда, когда захочешь…
— И могу не спрашивать у тебя?
— Ну я… ну ты никогда не спрашиваешь… так что особой разницы не будет…
— И сейчас могу? — поднял бровь парень, но тут же получил слишком резкий отказ:
— Нет!
— Нет? Почему? Ты же сама сказала…
— Это разрешение вступит в силу через три минуты! — зажмурившись не понятно от чего, быстро проговорила Эбигейл, сглатывая концы слов. Тодороки всё ещё не очень понимал ход мыслей девушки, поэтому выражение лица было у него весьма озадаченное.
— Давай тогда ты напишешь письменное разрешение, подпишешь его, и мы ещё двадцать дней подождём, пока закон вступит*…
— Ну помолчи, пожалуйста, и дай мне договорить!
Девушка крикнула это так неожиданно, что Шото и впрямь замолчал, непонимающе смотря на сбито дышавшую девушку. Её пальцы, сжимающие вокруг мышц его плеч, подрагивали, а красное лицо было спрятано за волосами. Она кусала губы, собираясь с силами.
— Я хочу… просто… вот чёрт… — Эбигейл тихо ругнулась себе под нос, после чего стала дрожащими руками тянуться к лицу Шото. Он искоса наблюдал за тем, как её тёплые ладошки накрыли его щёки, едва ощутимо и нежно касаясь её. Подушечки больших пальцев проскользили по скулам, после чего она прошептала:
— Словами это нельзя выразить…
И резко подалась вперёд, накрывая губы парня своими.
Тодороки сперва чуть не выпустил девушки из объятий, и первые секунды вообще мало понимал, что сейчас произошло. Эбигейл поцеловала его! Сама! Он её не заставлял! Не насиловал её губы поцелуем! И он даже не получит за него потом бесконечные удары её крохотными кулачками! Ну, хотелось в это верить.
Хоть это и было просто прикосновение девичьих губ, оно в миг вызвало пожар в сердце парня.
Тем временем Эбигейл отстранилась и с красными, как варёный рак, щеками смотрела на Шото, ожидая его реакции. Глаза парня были как-то слишком удивлённо расширены. Он медленно поставил её на ноги, боясь, что просто уронит, после чего продолжил пилить её неменяющимся взглядом. Айзава даже злорадно подумала о том, что теперь она смогла вывести его из колеи, а не наоборот, как это обычно происходит. Потом Эбигейл несколько секунд гадала, возьмёт ли он её роль на себя и треснет его из-за смущения: девушка даже немного отодвинулась от Шото, как только эта мысль появилась у неё в голове и стала подозрительно смотреть на него. Но парень всё так же пребывал в ступоре и даже не моргал, Айзава-младшая даже забеспокоилась.
— Ну… я… Я хочу, чтобы не только ты показывал свои чувства… Я хотела… сама… поцеловать… тебя… Я ведь тоже люблю тебя…
— Скажи… — хрипло спросил Тодороки, слегка хмурясь. — Это так тот инцидент с самолётом на тебя повлиял?
— Я совру, если буду отрицать это, — нехотя ответила Эбигейл, снова непроизвольно напрягая пальцы, которыми сжимала плечи парня. Девушке было трудно признаться самой себе, что именно близость кончины заставила её во многом переосмыслить свою жизнь. А особенно — собственное желание быть героем.
Но она смогла пройти испытание Все за Одного. И пусть это Эрика посадила самолёт, беря на себя громадный груз ответственности за несчётное количество душ, не только летящих на том Боинге, Эбигейл не сбежала оттуда и не оставила шатенку одну. Правда она снова позволила себя защитить. Но над этой проблемой она поработает на уроках с классом и лично с отцом.
— Три минуты уже прошли? — вдруг спросил Тодороки. Девушка даже не поняла, к чему он это сказал.
— Что? Какие три минуты?
— Приму это за «да».
Шото поддался вперёд, подтягивая за ягодицы девушку выше и запечатлевая на её нежных, давно не использованных по его любимому назначению губах второй за последние пять минут поцелуй. Потом ещё один и ещё один, медленно распаляя искру в груди Эбигейл, чувствуя, как она с каждой секундой расслабляется. Вот она уже отвечает ему, робко поначалу. Вот она льнёт к его груди. Вот её руки скользят вверх и зарываются в его двуцветные волосы, оттягивая у самых корней и посылая от этого места электрический разряд по всему телу парня. Вот правой она сама склоняет его голову, меня угол поцелуя и приоткрывая свои губы. Тодороки воспользовался возможностью и скользнул языком в её ротик. Айзава вздрогнула, но остановить его не посмела. Мазнув по её языку своим, парень начал медленно, игриво и осторожно, будто боясь спугнуть, смаковать её верхнюю губу, кончиком языка подталкивая её вверх и засасывая.
Ощущение чего-то инородного в себе не давало Эбигейл возможность полностью расслабиться и раствориться в моменте их маленького акта любви. Раньше такого ещё не было. Она знала, что парочки так целуются и любят это делать. Она читала об этом в романах, видела в любовных фильмах, даже наблюдала за этим лично, когда замечала плохо уединённых влюблённых в парках города. И вот сейчас это произошло и с ней.
— Наглеешь, Тодороки… — задыхаясь, шепнула Эбигейл, сумев лишь на краткие две секунды отстраниться и перевести сбившееся от неожиданности и собственной смущённости дыхание. Но большего отдыха ей парень не позволил: даже не отвечая на её сказанное «для галочки» замечание, он переместил одну руку на её шею, притягивая к себе. Из-за резкого смещения баланса и точек опоры, Эбигейл пискнула, на миг допустив вариант дальнейшего развития событий, учитывающий неконтролируемое падание. Но Руки Тодороки внушали такое доверие и лёгкий возбуждающий трепет от силы мужских мышц, что она вмиг отмела эту невероятно глупую мысль. Шото снова завладел её горячей, слегка покусанной алой кожицей лица, слишком откровенно проведя по ним языком в момент, когда девушка слегка сдвинулась вниз в его руках, после его несколько раз неглубоко втолкнул кончик меж её губ, каждой клеточкой своего органа вкуса чувствуя, как скользит между ними, раздвигая.
Тут дверь за спиной Тодороки издала непозволительный и непредвиденный хлопок. Такие моменты под страницами какой-нибудь романтичной манги о любви подростков в интернете читатели называют: «Птица-обломинго пролетала мимо и решила зайти на огонёк». Уж кто-кто, а Эбигейл знала это не понаслышке.
