Эрика осталась вновь с медсестрой, но чувствовала, как одиночество наполняет её сердце мерзкими липкими щупальцами цепляясь за бедный орган. Девушка вновь подошла к окну в надежде увидеть там уже знакомую макушку блондинистых растрёпанных волос и поймать на себе взгляд алых глаз.

Кто же знал, что сейчас этот взгляд гневно направлен на классного руководителя, спустившегося на первый этаж больницы.

— Почему нам нельзя навестить их?! — орал он на всё мед. учреждение, пока Айзава тяжело вздыхал.

— Это приказ полиции. К Эрике запрещено приближаться всем, кто не получил на это разрешение. Ты же знаешь, что сейчас твориться в СМИ.

— Да клал я хер на эти СМИ! Они вообще охренели! Из какой-то херни сделали ещё большую херь!

— Ну правда, учитель, — подала голос Момо. Она пришла в больницу вместе с Бакуго, как и все, кто был в тот самый день в парке: Мидория, Киришима, Тодороки. — Она ведь… она ведь столько жизней спасла! И чуть сама не погибла! Почему журналисты вывернули всё наперекосяк?

— Понимаете ли, дети… — вздохнул Шота, пытаясь придумать, как объяснить наиболее доходчиво всю ситуацию. — Никто ничего точного об этой девушке не знает. Даже её имя подделка — его дала ей кнопка. Вы видели события того дня своими глазами, видели похищение, но для народных масс, взбаламутившихся последними событиями, показаний детей будет недостаточно. Вероятность того, что Эрика замешана в якобы подставном Лигой теракте на самолёте с целью внедрить своего агента в мир героев, не нулевая. А, значит, что приверженцев этой теории будет становиться всё больше и больше. И неважно, что вы верите в её невинность и благие намерения. Сейчас нам надо доказать людям, что Эрика не представляет угрозы обществу и является лишь жертвой Лиги Злодеев.

Тут к Сотриголове подошла какая-то гражданская. Её лицо было почему-то заплаканное, но сама она улыбалась. В руках у неё была большая корзинка с фруктами и мягкими игрушками. Ей было очень тяжело, но она держала её изо всех сил.

— Извините, вы ведь про-герой Сотриголова? — спросила женщина у Айзавы. Тот кивнул. — Мне тут сказали, что к той девушке из самолёта не пускают. Говорят, что подарки можно передавать только через Всемогущего или Вас.

— Вас не обманули, мадам.

Гражданская широко улыбнулась, протягивая корзинку Шоте. Тот покорно её принял.

 — Может, что-нибудь передать ей?

— Д-да, конечно. Передайте ей, что я бесконечно благодарна за её мужество и силу воли. Далеко не каждый на её месте способен бы был взять на себя ответственность за целый Боинг и попытаться спасти пассажиров. Я не могу представить себе, что чувствовала она в тот момент… — женщина всхлипнула, поджав руки к груди и потупив взгляд. — На том борту был мой сын и внук. Когда они пришли в себя в больнице… когда сынок узнал, что произошло, он не разговаривал целых два дня. Он всё молчал и смотрел новости, где показывали то, что случилось после приземления самолёта. Девушку ведь сразу же госпитализировали. Сказали, что она чуть не умерла прямо в скорой помощи. Тогда сынок сказал… Сказал: «Знаешь мама. Я никогда не стану достойным и ногтя этой маленькой скрючившейся на асфальте девушки». Передайте ей, что всё что раздувают СМИ — это никак не должно её задевать. Все, кто был на этом самолёте, все их родственники и друзья знают, что в тот день она спасла не только четыре сотни пассажиров — она спасла всё общество Японии и мира от раскола.

— Я обязательно передам ей Ваши слова, — Айзава улыбнулся, кивая гражданской. — Я уверен, они много будут значить для неё.

— С-спасибо… и вот ещё… — женщина, обтерев лицо от слёз, закопошилась в своей сумке, откуда достала конверт. — Это написал Кёя. Мой внук.

— Могу ли я прочесть?

— Да, конечно. Если таковы правила…

Айзава кивнул и развернул письмо.

«Тётенька!

Мне сказали, что я не могу с Вами увидеться, но могу написать письмо! Очень надеюсь, что Вы прочитаете его!

Я хотел сказать Вам огромное спасибо! Вы спасли меня, и папу, и всех на самолёте! Вы такая бесстрашная и сильная, прямо как Всемогущий! Вы мой кумир! Поправляйтесь скорее, тётенька! Я Вас очень люблю! Когда я вырасту, я хочу стать героем, таким как Вы!

Я надеюсь, что с Вами всё в порядке. Слушайтесь пожалуйста врачей и выполняйте всё, что они вам говорят. Таблетки хоть и невкусные, но они полезные. Меня они за три дня лечат всегда! А если не слушаться — можно не выздороветь. А я хочу, чтобы Вы были здоровы, тётенька! Выздоравливайте скорее! Я Вас сильно-сильно люблю! Приходите к нам в гости!

Кёя»

Мужчина молчал, хотя все строчки уже были прочитаны дважды. Прошла где-то минута, женщина забеспокоилась о том, что в письме может быть что-то не очень хорошее и попросила его прочесть, ведь она не смотрела его дома. Но Айзава покачал головой и сказал, что всё в порядке, покорно передавая листок даме. Женщина снова заплакала, ещё на середине простенького послания пятилетнего ребёнка для своего героя.

Шота вновь забрал письмо и положил его в корзинку в лапы плюшевой обезьянки. После этого, гражданская распрощалась с ним и юными героями и ушла восвояси.

— Они часто сюда ходят, — сказал мужчина ученикам, ставя корзинку на ближайший столик. — Времени прошло достаточно, а люди всё ломятся в больницу, чтобы передать свою благодарность. Даже те, кто никак не был связан с пассажирами на Боинге. В больнице пришлось выделить отдельную палату для подарков. И у нас дома тоже место закончилось для всего этого плюшевого нечто. Эбигейл просто в восторге от этих игрушек, которые ей носят изо дня в день.

— А Вы… Вы ведь верите в её невиновность, учитель? — спросил Киришима, подходя к классному руководителю на несколько шагов. Тот смерил его долгим взглядом, потом осмотрел выражения лиц каждого своего ученика, которые ждали его ответа, как манну небесную, и, наконец, заговорил:

— К сожалению, в данной ситуации неважно даже то, во что верим мы — про-герои — и лично я. Сейчас я должен обеспечить безопасность вас — своих учеников — и этой девушки, в частности. Могу лишь пообещать вам, что я сделаю всё возможное, чтобы власти и полиция не сочли её угрозой обществу.

— И что нам теперь — сидеть и ждать, пока наши милостивые власти снизойдут до решения?! — Бакуго бомбило так, что он готов был подорвать уже хоть что-нибудь. Вокруг него в воздухе вились искры и небольшие взрывы. — Она спасла меня дважды. Трижды пожертвовала собой, не думая и минуты! Вы ведь видели? Видели те синяки на ней? Это из-за меня! Я не смог её защитить, лишь подставил под удар! Эта долбанутая Тога избила её ногами на моих глазах за то, что Шигараки использовал её, чтобы утихомирить меня и связать! И после этого есть какие-то сомнения в её намерениях защитить пассажиров того проклятого Боинга?!

— Я вот о чём сейчас подумал, Бакуго. Раз дела обстоят так, то ты можешь дать показания по этому делу. Наверняка власти рассмотрят их и примут к сведению. Я поговорю с Цукаучи, если ты готов, конечно.

— Конечно, готов! — крикнул парень, шокируя нескольких одноклассников. Один Тодороки не удивился его намерениям и словам. Эрика слишком глубоко засела в его подростковом, впечатлительном и ещё не полностью сформировавшемся сердце. — Да я готов руку отдать, если это поможет ей!

— Думаю, твоя рука ей сейчас без надобности, — Айзава помолчал, а потом вдруг сказал, направившись к посту главной медсестры отделения:

— У меня другая мысль.

====== Глава XXXIII. Её спасение ======

Комментарий к Глава

XXXIII

. Её спасение предупреждение: оос головного мозга и розовые сопли во второй части, но это подростки, им можно

— Ты спас мне жизнь.

— Когда?

— Сейчас. И каждый день, что я с тобой…

«Время», 2011

Айзава взял у сотрудницы больницы номер медсестры, которая сейчас следит за Эрикой в палате. После этого он предложил подросткам выйти из здания и пройти за ним по аллее вокруг. Ребята с учителем остановились прямо под теми окнами, где на четвёртом этаже находилась палата шатенки.