Больше сталкеры к нему не заходили. Общаться предпочитали с Сахаровым и Кругловым.

А спустя год Семецкий уволился из научной лаборатории, так как исследования его признали опасными и разрешение на них отозвали. Сам пошёл к Монолиту, ибо желающих на то не было, и пропал. Скорее всего, сгинул ещё на подступах к Припяти, потому как мутантов там после Выброса, хоть соли. А вот сообщения из сетки так и не исчезли. Теперь Семецкий «погибает» по десять раз на дню и самыми изощрёнными способами.

И все теперь гадают, какой смертью на самом деле он умер, ведь среди многочисленного спама было и одно настоящее сообщение. В общем, если уж и существуют Легенды Зоны, то это никто иные, как Меченный, Клык, Призрак и Болотный Доктор.

Клык с Призраком давно погибли, Меченный пошёл к Монолиту и пропал, а вот Болотный Доктор до сих пор живёт и здравствует на радость нам, вольным сталкерам. Он около года назад вытащил меня из одной очень скверной истории. Так что, если забредём на Болота, нужно обязательно к нему заглянуть и отблагодарить.

Я утвердительно кивнул и замялся:

– Ты же давно здесь, правда, Мут?

– Два года Зону топчу. Пришёл сюда, когда и восемнадцати не было.

– Значит, ты многих знаешь, – вновь решился заговорить я о главном. – А что тебе известно об Эдике-проводнике и некоем знаменитом в московских кругах бизнесмене Калашникове?

– Эда я знаю хорошо. Толковый проводник. Только давно уже его в Зоне не наблюдал. Видать, сильно сдрейфил он в своей последней вылазке. Вёл он тогда в Припять двух сумасшедших по прозвищу Калаш и Депутат.

Я внутренне напрягся: всё сходится.

– А что, если я тебе скажу, что Калаш – это наш московский криминальный авторитет Калашников. А Депутата – его напарника и друга – уже несколько дней, как нет в живых, – о том, что именно при мне Филонов откинул лыжи, я предусмотрительно умолчал, ибо не знал, можно ли до конца доверять моему напарнику.

Мут пожал плечами.

– Все предсказуемо, донельзя. После стычки с наёмниками на Дикой территории смерть обоих – лишь дело времени. Даже я, порой, хожу и оглядываюсь, так как не шибко уверен, что остался "инкогнито". У наёмников длинные руки и простираются они далеко за пределы Зоны Отчуждения.

И Мут начал рассказ, а я лишь изредка поражался самоубийственной уверенности двух давних друзей. Но, что сделано, то сделано.

***

– История эта давняя. Прошел почти год. Но и сейчас меня пробирают забористые мурашки. Плотоядные такие… – Мут глубоко вдохнул, будто готовясь к прыжку в воду. Но вскоре решение было принято, и он уже уверено продолжил рассказ. – Как подумаю, что наёмники выжидают время, чтобы сцапать всех свидетелей, включая меня. В пору отращивать глаза на заднице. И место для этого весьма подходящее. – Напарник рассмеялся и красноречиво обвёл руками гору радиоактивного хлама у дороги.

Я же затих, выкрутив громкость приборов на минимум, дабы ничто не спугнуло «случайных откровений» моего друга. Носом своим журналистским чую – информация толковая. Аж шерсть на спине дыбом встала – вот-вот пущусь по следу, как ищейка.

А Мут продолжал, нисколько не замечая моего напряжения. Говорил он долго, отстранённо, заново переживая историю:

– Впервые Калаша с Депутатом я увидел на Диких территориях завода "Росток". В составе научной экспедиции прорывались они сквозь блокаду наёмников. Я тогда был заперт блуждающей Каруселью в одном из бараков поблизости. Зверья внутри не наблюдалось, окна были заколочены, поэтому я решил расположиться там на ночлег и подождать, когда Карусель просто-напросто сместится немного в сторону. Не долго думая, развернул спальник, сел на него и уже хотел было приступить к консервам, как вдруг услышал голоса и звуки стрельбы за стеной барака. Так как время близилось к сумеркам, я осторожно припал к прорехе меж досок и увидел твоего Калашникова с LR наперевес, засевшим в столь не подобающей для его положения груде фонящего мусора. На стройке напротив, по моим расчётам как раз должны были расположиться наёмники, мимо которых я хотел проскользнуть окольным путём, лишив себя возможности предстать пред светлые очи их отмороженного главаря. Конечно, одиночек они почти никогда не трогают, но наёмники – опасный народ. Их к тебе отношение напрямую зависит от того, чьи интересы в данный момент они защищают…

Так вот, по рассказам Мута, группа Калаша рассредоточилась по прилежащей к бараку территории, прячась на крышах домов, за дверями ангаров и перевёрнутыми остовами крупногабаритной техники.

Наёмники вели по ним прицельный огонь, и поэтому высовываться сталкерам не было резона. В группе Калаша насчитывалось порядка десяти человек: пять из них – головастики, они, по сути, не в счёт. А оставшиеся пять – Калаш, Депутат, Эд и ещё два не известных Муту "вольных бродяг".

Наёмники медлили, и убивать группу в их планы явно не входило. Стрельба велась исключительно вяло и носила, так сказать, предупредительный характер. Зато Калаш был настроен серьёзно, и нервы наёмников, наконец-то сдали.

– Эй, хлопцы, – завопил в рацию мужик с явным украинским акцентом, – Мут убавил звук прибора до минимума и вставил в ухо блютус-гарнитуру. – Выходите с поднЯтыми лапами! А иначе мы всю территорию прошукаем, а вас уродов найдём. И если сами не отдадите информацию, то мы всё равно у Вас её отымем, только вы этого уже не почувствуете, – мужик заткнулся и громко заржал.

– А хрена тебе жгучего – отымалку им себе натри! – не выдержал Калаш. – Меньше слов, больше дела! На словах мы все герои! А ты мне поступками докажи! Или кишка тонка?!

«Рисковый мужик, – подумал Мут. – С наёмниками шутки плохи. Мало того, что пристрелят, так ещё потом язык к пятой точке пришьют за такие вольности».

Но наёмники в атаку не кинулись. Всё как раз наоборот. Посовещавшись, они снова вышли на связь.

– Калаш, ты вменяемый мужик. Мы не хотим тебя убивать, – прохрипел в рацию лидер наёмников, – ты сам это отлично знаешь, и отсюда все твои чудеса смелости.

«Хм, ситуация почти что беспрецедентная, – рассудил Мут. – Мало того, что наёмники вступают в диалог вместо того, чтобы просто расправиться с ними, так ещё их лидер проявляет чуть ли не личную симпатию к своей потенциальной жертве».

Эфир снова зашумел, на этот раз заговорил Калашников:

– Мне нечем тебя порадовать, Камрад. Всё, что я могу тебе предложить, так это хорошего пинка под твою продажную задницу.

– Эй, а у нас РПГ наготове! А ви шо, таки не знали? – Послышался тот же весёлый голос с одесским говорком. – Тогда Вам же хуже!

– Какой в задницу РПГ? – гневно пролаял Камрад. – У них носители с информацией, которые мы потом не отыщем в кровавой куче, если они, конечно же, уцелеют! Говорили мне, что ты идиот, а я не слушал!..

– Ну, что? Семейная ссора в разгаре? – Усмехнулся в эфир Калаш. – Не хочу прерывать, но, по-моему, у Вас проблемы!

На горизонте показался армейский вертолёт. Кто-то сдавленно выругался и послышался выстрел из РПГ. Заряд просвистел, но в цель так и не попал, потому как следом прозвучали очереди из крупнокалиберных пулемётов. Наёмники снялись с огневых точек и нырнули под бетонные блоки советского недостроя.

Далее всё внимание Мута было приковано исключительно к действием Калаша. Он на пол торса высунулся из укрытия и попытался снять лидера группы наёмников из LR , но промахнулся. В ответ послышалась короткая очередь, нервный вскрик, и Калаш осел в укрытие, держась за плечо. Эд подвинулся к нему ближе и предложил наложить жгут.

– Фигня, – отодвинул его руку Калашников. По касательной зацепило. – По всему было видно, что для него эти ощущения совсем не новы. – Нужно передать Сахарову, что наёмники идут в сторону Янтаря, чтобы, скорее всего, уйти в подземелья.

– Эй, Лёня! Тьфу-ты, Крю-ю-юк! – Эд пытался перекричать гул «вертушки». – Выйди на другую частоту, отсалютуй Круглову, что наёмники скоро объявятся на Янтаре! Нехай вояки там полетают.