– Бандюков вчера выбили со Свалки, – гордо доложил нам он. – Ускакали, подлецы, до самого Бара. Но там им "долговцы" мигом навешают – к гадалке не ходи.
– Не скажи, – возразил щекастый, помятый мужик в сером комбенезоне. – У бандитов там схрон есть: до сих пор никто не нашел. Небось, ушли в подполье. Пахан запретил им рейды на Свалку – все силы брошены на охрану их базы в Тёмной Долине. Видать, группка отщепенцев решила поправить материальное положение за счёт представителей вольного сталкерства – не больше. Усиленных рейдов не предвидится, поэтому и "Долгу" на бандитов плевать.
– А я другое слышал, – мотнул головой светлокожий, худющий парень в бандане. – После смерти Борова от руки Меченного нет у них никакого пахана – в группировке раздрай, и вся их движуха не более чем неорганизованные попытки выжить. А базу он тогда зачистил знатно – ни одного бандюка в живых не оставил. – Глаза его восхищённо сверкнули.
Я невольно поморщился:
– Ты говоришь об этом так, будто это подвиг. Кто-то меня в школе давным-давно учил, что людей бить нехорошо. А тем более убивать…
– Ну да, вот именно: ЛЮДЕЙ, – с нажимом произнёс он, – убивать не следует. А "бандючила" конченный и сам тебя не прочь завалить, поэтому не прощёлкай момент. Видишь треники на пацане – стреляй. У нас только они так, кажись, и ходят. В экстремальном для Зоны спортивно-прогулочном неглиже.
Мут сдавленно хмыкнул. Да и компания у костра добродушно рассмеялась, а я вот заметно приуныл. Перспектива отстреливания людей в целях самообороны (да ещё и превентивных) меня совсем не вдохновляла.
Поболтав немного с местными, мы отправились в палатку торговца за обрезом для меня и кое-какими припасами провианта в дорогу. Мут взял энергетик, несколько банок фасоли, сухие завтраки, орехи, пару шоколадок в вакуумной упаковке и пачку армейских галет.
– Спрячу в схроне, на всякий случай, – растерянно пояснил мне он. – Сейчас время такое… неспокойное. Нужно быть ко всему готовым. Вчера, пока ты спал, ребята рассказывали, как прижало их после выброса в коллекторе на «Ростке» блуждающей «Жаркой». Немного до Бара не дошли. Вокруг монстрье: рыщет, чует мясцо в колодце, скребёт когтями по бетону, крутится у самого люка. Только аномалия и спасла – побоялись они лезть на верную смерть. А парни потом неделю в коллекторе просидели с парой банок тушенки, бутылкой водки – на всех – и парой упаковок печенья. Возвращались из глубокого рейда в Зону. Все уже подъели, двигались налегке. Хорошо хоть, что дистилляторы воды с собой были, фильтры к ним, соляные таблетки для обеззараживания. И чая завались. Через коллектор течёт небольшой ручей, это и облегчило им жизнь на ближайшую неделю. Далее «Жарка» сместилась в сторону, и парни, голодные, холодные, но все еще живые, поползли на полусогнутых в Бар, радуясь, что ещё легко отделались. Отсюда вывод: в Зоне невозможно предугадать будущее, нужно быть всегда готовым ко всему и раньше времени не расслабляться. А выбросы сейчас вообще непредсказуемы. Научиники копошатся у себя на «Янтаре», аппаратуру устанавливают, выстраивают свои синусы с косинусами, чертят диаграммы. А все одно: Зона стала непредсказуемой ещё пуще, чем прежде. Не хочет раскрывать своих секретов человеку, как бы он не старался. Систематизировать необъяснимое, неподвластное человеческому уму – все равно что ловить ураганы сачком. Дело увлекательное конечно, но бесполезное и весьма опасное.
***
Посидев чуток у костра, Мут предложил двигаться дальше, дабы успеть забуриться в схрон до наступления темноты.
– Так как в Зоне не существует прямых путей, – изрёк он, – предлагаю двинуться к Бару через НИИ. Там после выброса есть чем поживиться – бродяги не любят эти места из-за близости военной базы. Но если шума не поднимать, то можно разжиться ценным хабаром… А то как–то не удобно идти к Бармену с пустыми руками.
И мы двинулись к НИИ «Агропром». По дороге нам встретился слабый "Трамплин" и стайка слепых псов, которую Мут припугнул из «Калаша». Псы разбежались, но в покое нас не оставили. Я уже начал было переживать, но напарник успокоил меня тем, что серьёзную опасность представляет лишь стая во главе с чернобыльцем или псисобакой, но эти твари в районе Свалки попадаются редко. Пара-тройка чернобыльцев всегда крутится в районе Бара, а уж пси-собаку можно встретить лишь в глубоких рейдах в Зону. Однако это заявление меня не расслабило.
Вам когда-нибудь случалось испытать чувство, когда Вы подсознательно ощущали опасность? Будто чьи-то холодные пальцы шарят по вашему затылку, но всё настолько туманно и не оформлено, что вроде и заморачиваться толком не о чем? Нечто подобное я переживал в данный момент, чем и не преминул поделиться с Мутом.
Выслушав меня, он сразу нахмурился:
– Если бы мы были чуть ближе к центру Зоны, я бы подумал, что это контролёр. А так… Предчувствие, говоришь? А это никак не связано с пятёркой слепых псов, что уже час идут по нашему следу?
– Не думаю, что дело в них, – откровенно смутился я. – Скорее, дело в необъяснимости Зоны в принципе. А также в её переменчивости и враждебности к человеческому роду в целом… Я тут не так давно, и всё никак не могу войти в колею. Люди здесь все колючие и скрытные, природа и погода – непредсказуемы. А я в этой куртке и с ПММ не чувствую себя вполне защищённым даже от части опасностей Зоны…
Мут понимающе улыбнулся:
– Расслабляться я тебе, конечно, не советую. В Зоне нужно быть всегда начеку. Но булки можешь слегка разжать: здесь твоя снаряга вполне ещё пригодна.
Я улыбнулся, но ощущение опасности меня не покинуло. Как раз наоборот, оно стремительно нарастало, но делиться своими сомнениями с Мутом я уже не стал. Остаток пути до НИИ мы проделали молча.
Спустя полчаса я наткнулся на второй в своей жизни артефакт – небольшую, но вполне мою собственную «Медузу». Мут поделился со мной герметичным контейнером, и настроение моё существенно улучшилось. А потом и он сам выудил «Каменный цветок» из кучи железного лома в кругу аномалий. Артефакт призывно переливался оттенками бордового и золотого, но Мут почему-то не спешил на него любоваться, а наскоро упаковал его в гермопластик.
– Арты немного фонят – не смертельно, но не советую тебе набирать свою дозу рентген раньше времени, – пояснил он мне и тут же осёкся… Перед нами появилась она – целая поляна артефактов, раскинувшаяся по длине заброшенных железнодорожных путей.
– Стоять! – скомандовал Мут, хотя шкурный интерес шептал мне ринуться вперёд, наплевав на все предостережения моего напарника. – Там, где артефакты, должны быть и аномалии. Поэтому двигайся за мной след-в-след. Так как открыли мы этот «прииск» вместе, то деньги от артов в Баре поделим пополам, лады?
Я лишь восхищённо выдохнул, но пыла нестись вперёд во мне поубавилось. Передо мной отчётливо маячил новый бронекостюм, а в сумме с моими скромными сбережениями – ещё и новенькая, в заводской смазке, штурмовая винтовка…
Таким образом, за час мы стали богаче ещё на три «Медузы», один «Выверт», два «Каменных цветка», три «Крови камня» и (о, удача) на один приличный «Хлопок».
Мут объяснил мне, что это относительно новый и слабо изученный артефакт, за который Бармен может отсчитать аж сто тысяч деревянных, что для него в принципе, говорят, вовсе не свойственно.
Выбравшись из поля потенциальной опасности, Мут перестал петлять, как заяц, и пошёл по относительной прямой, направляясь к комплексу НИИ «Агропром». Я уже совсем было расслабился, как мой слух растревожил странный, надсадный гул, похожий на шум лопастей вертолёта.
– Ложись, – крикнул Мут, – и потянул меня на землю, – вертушка! Отползай за мной, ближе к деревьям!
Я грохнулся в пыльную траву Зоны и пополз вслед за напарником – ощущение, скажу Вам, не из приятных. Но это ничто в сравнении с опасностью быть подстреленным из крупнокалиберного пулемёта.
Оказавшись под деревьями, мы выпрямились и рысцой поскакали к ржавому, заросшему травой люку. Вслед послышался треск очереди, и голос со слабым украинским акцентом, всерьёз усиленный динамиком сказал:
