Элина

Все началось с маленького несчастья. Мне десять, я сижу в своей комнате, укрывшись одеялом с головой, и слышу, как между собой в соседней комнате ругаются родители. Мама упрекает папу в том, что он не в состоянии содержать семью. Отец говорит, что из мамы ужасная мать и жена, что он не получает от нее должной поддержки, что она не занимается дочерью, то есть мной, и что даже кошка больше привязана к котятам, чем она к собственному ребенку. Каждый из них считает, что делает для семьи больше, чем другой. Отец бросает фразу о том, что подаст на развод и заберет меня к себе, а мама кричит, что уже давно ждет момента, чтобы отделаться от обузы семьи в лице отца, и что детей в суде всегда оставляют с матерью. Они оба не правы. Но я уже не бегу их разнимать, бесполезно. Мама ругалась с папой скорее от скуки или от скопившихся нереализованных амбиций, а отец так уставал на работе, что любой упрек, связанный с его трудом, мог вывести его из себя. Ему было проще сорваться на выпады мамы, чем объяснять в миллионный раз, что он и так пашет, а не работает. Остается только сидеть и ждать, когда они оба выдохнуться, остынут и снова объявят недельное перемирие. «Если у меня когда-нибудь появится муж, мы точно не будем так кричать друг на друга», – думала я, продолжая сидеть под одеялом и обнимая любимую куклу.

Дверь в комнату распахнулась, ударившись ручкой о стену.

– Элина, собери вещи и игрушки. Завтра едешь к бабушке.

– А вы?

– Нам с папой нужно разрешить одну проблему.

«Это было множество разноцветных стёклышек.

Если сложить их вместе, то получалась чудесная мозаика.

Мы как бы были созданы друг для друга.

Я почувствовал это с первого момента, когда наши глаза встретились.

Я жил в пустом доме, пока туда не вошла она и не наполнила его счастьем».

к/ф Неспящие в Сиэтле 1993 г.

Элина

Я вышла за калитку дома тети Галии и оглянулась по сторонам. Хоть бы сегодня эти противные гуси не преследовали меня, и не пришлось от них убегать. Зачем вообще заводить гусей?! Как же страшно они шипят… Хорошо, что сегодня их не видно.

Я плелась по мокрой траве, держа в руках бидон, до краев наполненный молоком. Когда-то давно, когда я была совсем маленькой, бабушка держала свою корову. Я с легкостью могла найти ее среди десятка других, когда вечером стадо возвращалось в поселок. Женщины и дети поселка выходили встречать их у первого дома Ландышевой улицы. Там они вступали в беседы, если стадо шло медленно и делились последними новостями. У Зорьки было коричневое пятно на правом глазу и красная потрепанная веревочка, словно сережка в ухе. Вместе с бабушкой мы встречали ее и вели к воротам старенького сарая. Меня всегда удивляли коровы, что шли самостоятельно к своим домам, не блуждали, а с первой попытки находили свой дом и возвращались к хозяйкам.

Из года в год неней1 становилось сложнее смотреть за живностью. А после смерти картатая2 она и вовсе поплохела и оставила во дворе только кур. Их я не боюсь, даже наоборот. Они так смешно убегают. А еще интересно искать яйца, которые эти крикливые создания почему-то несут не в курятнике, а на берегу речушки, за сараем.

Галоши на несколько размеров больше моей ноги блестели, будто лакированные, от попавшей на них утренней росы. Я шла в сторону бабушкиного дома неспешно, чтобы молоко не расплескивалось, как вдруг из-за угла выглянула стая гусей. Увидев меня, они громко загоготали, и один, тот что крупнее остальных, опустил шею вниз, раскрыл клюв, обнажив шершавый язык, и едко зашипел, раскинув крылья в стороны. Сердце бешено заколотилось и я бросилась бежать. Проклятье! Одна из бабушкиных галош сорвалась со ступни и осталась лежать, медленно утопая в вязкой луже, а я полубосая бежала по мокрой и холодной траве, спасаясь от гадких птиц и разбрызгивая за собой содержимое металлического бидона.

Вдруг из-за того же поворота, откуда вышли гуси, выкатился велосипед, за рулем которого был щуплый, взъерошенный, словно воробей, мальчишка, в черном трико и потрепанной футболке. Он встал с сиденья и ехал стоя, с силой давил на педали, прорываясь сквозь гусиную стаю, отчего птицы бросились в разные стороны. Резко затормозив напротив меня, мальчик крикнул:

– Прыгай!

Я без промедления села на «багажник» велосипеда, одной рукой обхватив мальчишку, а второй держа бидон молока, расплескавшийся наполовину.

Мы подъехали к окрашенному в голубой цвет деревянному забору, за которым спрятался домик бабушки, когда мальчик сказал:

– Ты зачем ходишь этой дорогой? В обход есть тропинка, через водонапорную башню.

– Там собаки ходят, их я боюсь еще больше, чем гусей.

Бабушка рассказывала, что когда-то давно в деревню забредали волки. Каждый раз при виде лохматых грязных собак я представляла, что одна из них и вовсе может оказаться волком.

Мальчик остановился, и я слезла с велосипеда. Ощутив мокрую траву под ногами, я вспомнила, как утопила в грязи галошу, и поёжилась от одной лишь мысли, что придется вернуться. Бабушка расстроится, если узнает, что я убегала от гусей. Она не будет меня ругать за обувь, даже слова дурного не скажет. Но я не хочу, чтобы она расстраивалась даже из-за такой мелочи. Ей и так нелегко приходится одной.

Новый знакомый посмотрел на мою босую ногу.

– Сиди тут, я сейчас, – сказал он и развернул велосипед в обратную сторону.

Я уселась на скамейку, и, болтая ногами, проводила взглядом мальчишку, рванувшего к началу улицы. Велосипед наклонялся из стороны в сторону под таким страшным углом, что по всем законам физики должен был упасть, но мальчик продолжал ехать стоя, с силой давя на педали и сохраняя равновесие. Уже через пару минут он вернулся, держа в руке мою обувь.

– Откуда ты знаешь, где я живу? – обратилась я к мальчику.

Только сейчас я смогла приглядеться к его лицу. Оно показалось знакомым: густые брови, озорные серо-голубые глаза и взъерошенные каштановые волосы. На вид мой ровесник, лет десять, не больше.

– Я тут всех знаю, – важно произнес он. – Гузель апа, твоя бабушка, дружит с моей мамой.

Тут же я поняла, почему лицо мальчика показалось знакомым. Я ведь действительно пару раз видела, как он проезжал мимо на своей «Каме».

– Выходи гулять вечером, поиграем во что-нибудь. Я мяч вынесу.

– Договорились, – улыбка расплылась по моему веснушчатому лицу.

Сказать, что я обрадовалась такому приглашению, будет мало. Я ликовала. Наконец-то хоть с кем-то можно поиграть. И пусть даже это будет мальчик. Я люблю свою бабушку и мне нравится быть с ней рядом, но уже через две недели предстоит поездка домой, в город, и я так хотела с кем-нибудь тут подружиться. Играть одной ужасно скучно. Я уже изрисовала два альбома, сделала кучу фигурок из пластилина, насушила цветов для гербария в школу. А в единственное место рядом с домом, где было хоть что-то интересное, бабушка одну меня не пускает. Говорит, река хоть и неглубокая, а течение сильное.

– А как тебя зовут? – опомнилась я.

– Вадим, – ответил он и протянул мне руку. – А тебя?

Я еще никогда не пожимала руку мальчишке. Да и девочкам тоже – девочки так не делают. Потому я неловко положила свою руку в его ладонь, а он обхватил ее и энергично затряс. Казалось, мальчик просто комок неиссякаемой энергии. Еще немного, и меня бы ударило током.

– Элина, – ответила я, неловко разжав руку, и скрылась за деревянной дверью калитки, так как пес по кличке Буян уже заливался лаем, извещая ненейку о моем возвращении.

– Кызым3, это ты? – послышался теплый родной голос.