Пока я растапливала печь, тетя Рузалинда развернула сверток, который я принесла. Там, в промасленной бумаге, оказались два приличных куска тушеного мяса, хлеб и два ломтя того самого пирога. Сердце кольнуло от подобной заботы совершенно незнакомой поварихи. Есть я отказалась, а вот моя родственница жадно принялась за мясо. Не удивлюсь, если она целый день сидела голодная.

– Тетя, я завтра опять рано уйду.

– Куда?– заволновалась она.

– Искать работу. Нужно на что-то жить. Ты не переживай, все хорошо будет.

Весело потрескивали останки сенника в печи. Отблески огня из дверцы бегали по стенам. Дом постепенно наполнялся теплом. Вот и слава Амадею.

Прибрав все на кухне и подбросив еще дров в печь, мы поднялись в спальни.

Кутаясь в свое одеяло, я устало прогнала все мысли из головы. Завтра решится многое.

Сегодня было еще холоднее, чем вчера. К утру дом остыл. Подскочив с постели, я сделала быструю разминку, как учил Наставник. Сегодня мне нужны активные, разогретые мышцы. Потом вышла на улицу. Кутаясь в свою куртейку, снова наломала досок для печи. На этот раз побольше, для тетки. Неизвестно во сколько я вернусь сегодня домой. Выпив только кружку горячего чая, чтобы согреться, есть не стала. Во-первых, не стоит нагружать живот едой перед испытаниями. А во-вторых: оставлю еду родственнице. Сама найду что-нибудь потом. Плотно прикрыв дверь и калитку, отправилась к зданию Стражи.

С последним ударом часов на Ратуше я уже стояла перед дверью серого неприглядного особняка.

– Утро доброе,– замерзшие губы с трудом повиновались.

– И тебе не хворать,– буркнул дежурный.– Чего надо в такую рань?

– Офицер Гроклай велел вчера явиться на плац.

– Гроклай?– удивленно поднялась бровь хмурого дядьки.– А не врешь?

– А смысл?– философски ответила я.– Так куда идти?

– Хм. Ладно. До конца коридора, налево во внутренний двор,– махнул он рукой, тут же забывая обо мне.

Я энергично потопала в указанном направлении. Двор, образованный только зданием самой суровой службы государства и высоченным забором с четвертой стороны, служил для тренировок и смотров личного состава. Сейчас здесь находилось около пятнадцати парней. Все без формы, еще в домашней одежде. Значит, пока не стражники, а претенденты. Как и я, собственно. По моему наряду нельзя было сказать, что я девчонка. А вот коса выдавала. Лежала поверх куртки, тугостянутая простой бечевкой. Я уже давно не пользовалась лентами. Они хороши для наивных, романтических девушек. Мне же могли только навредить, неожиданно распустившись в запале драки или на работе.

– Гля-ко! Девка!– соизволили на меня обратить внимание некоторые из собравшихся.– Родная, ты не заблудилась ли?

Не удостоив их ответом, я отвернулась, принявшись разглядывать здание.

– Милая, ты как сюда забрела-то? Здесь место только для мужчин,– меня тронули за локоть. Обернувшись, я увидела улыбающееся простоватое лицо, очевидно, самого смелого из парней. Ну, или самого безмозглого.

– Так я здесь пока мужчин не вижу,– выдернула я руку из его пальцев.

– Ты говори, да не заговаривайся,– перестал он скалиться.

– А то что?– глядя ему в лицо, спросила я.

– Стррроиться!– рявкнул во всю глотку офицер, вышедший на крыльцо той же двери, в которую прошла я.

– Мало ли,– прошипели мне на ухо, отходя.

Построение заняло пару минут. Те, кто уже был знаком с таким понятием, быстро сориентировались и встали как положено. А вот некоторые бестолково метались, вызывая презрительную усмешку офицера.

– Сегодня будут произведены испытания для отбора кандидатов на прохождение службы в разные отряды Стражи Его Величества. Отбор будут производить начальники отрядов по итогам испытаний: бег, подтягивание на перекладине, скалолазание, стрельба из лука и борьба. Все ясно?

– Яяааасно,– загудел строй.

– Желающие отказаться от прохождения испытаний есть?

Толпа молчала. Оно и ясно, кто же захочет сразу сдаться?

– Делимся на группы по три!– махнул рукой говоривший, поворачиваясь к своим сослуживцам. Во двор вышли еще несколько стражников. Усевшись на небольшой скамейке, принялись о чем-то разговаривать, периодически поглядывая на нас.

– С нами будешь?– спросил меня кто-то.

Два белоголовых парня стояли рядом. Братья, что ли? Похожи.

– Буду,– я пожала плечами. Какая мне разница?

Всего вышло 5 групп. Все стояли и ждали дальнейших указаний инструктора.

А дальше нас поочередно стали пропускать на испытания. Их было пять. И групп пять. Никто никому не мешал и это было удобно.

Так как двор был небольшой, бег был челночным. Сто шагов в одну сторону, разворот и сто – в другую. Такая техника здорово сбивает дыхание, если не умеешь правильно разворачиваться. Еще в детстве Наставник обучил меня, да и других ребят, правильному развороту. Подбегая к черте, нужно разворачивать стопу на прямой угол. А второй ногой касаться черты. И ей же отталкиваться. Тело уже находится вполуоборот, поэтому экономится время и силы. Блондины из моей группы этот секретик знали, поэтому мы пробежали практически одинаково. Наблюдать за остальными времени не было, потому что инструктор, записав результаты, сразу повел нас на подтягивание. Хорошо, что я есть с утра не стала. На пару сотен грамм все же полегче. Никаких требований к количеству раз не было. Кто больше подтянется – тот и молодец. Пока на перекладине отрабатывал один из братьев, я окинула взглядом плац. Группы вели по кругу. И следующим нашим испытанием станет стрельба, а потом борьба. Сейчас там катались по земле два здоровых парня. Хорошо, что скалолазание будет последним, руки успеют отдохнуть. Вцепившись в тонкую, скользкую жердину, я начала вскидывать тело вверх, касаясь ее подбородком. Ноги согнула и сцепила в коленях, так легче. Всего меня хватило на 18 раз. Учитывая, что один из моих одногруппников подтянулся 16 раз, а второй 17, я на этом результате остановилась. Спрыгнула и обернулась на офицера:

– Все?– как-то разочарованно спросил он.– Я думал, больше сможешь. Жилистая.

Отвечать ему я не стала, только пожала плечами. Остальные тоже не слабаки, но им замечаний не было.

Отдыхать нам не давали. Сразу тащили дальше. Кожа на руках ныла, натруженная турником. А стрельба требует гибких, чувствительных пальцев. Я с ожесточением растерла их об куртку, а потом помассировала каждый суставчик, чтобы разогреть.

– Вандер, иди первая!– позвал меня инструктор.

Взяв с подставки боевой лук и стрелу, я встала у черты. Мишенью был мешок с намалеванным на нем лицом, установленным за 50 шагов. Стреляла я неважно. Одно было хорошо: здесь не было ветра. Нет вероятности, что стрелу отбросит и она уйдет мимо. Куда-нибудь, да попаду.

Вдох-выдох, успокоить дыхание, сосредоточиться. Вскинув локоть параллельно плечу, задержала дыхание. Где-то ухали от ударов те, кто боролся. Где-то улюлюкали болеющие за них. Отрешиться от звуков. Стрела – продолжение моего взгляда, моей руки. Поймав на ее кончик криво нарисованный глаз мишени и мягко выдохнув, спустила тетиву.

Фьить!– пропела она мне в ответ, ударяясь на сантиметр ниже. Я опустила руки. Можно дышать. Даже такое попадание – рекорд для меня. Но засчитают ли стражники?

– Почему в глаз била?– недовольно пробурчал офицер, записывая результат в бланк.– Всегда в сердце целятся.

– Потому что в глаз это наверняка. А на теле может быть защита,– ответила я. Так нас учили.

Критическое покачивание головой досталось мне в ответ, и лук взял следующий. Я отошла в сторонку, дожидаясь следующего этапа. Что он ко мне прицепился? Потому что девчонка, что ли? Так и до меня были. Женщины тоже служат в Страже. Не я первая, не я последняя.

Отстреляв и попав, как положено, в сердце, братья-блондины и я двинулись на местный ринг. Стандартного размера, присыпанный мелким песком, он уже был перепахан телами тех, кто прошелся по нему до нас.

– Вас трое,– пояснил офицер.– Поэтому боретесь вначале двое, потом свежий на победителя, потом первый проигравший с третьим. Ясно? Вандер, ты в числе первых.